– У тебя благородная душа, – сказал он, – я передам отцу, что у тебя все хорошо и что он просто обязан тобой гордиться.
Линне сомневалась, что Николай скажет отцу именно эти слова.
– Благодарю вас, сэр.
Гордился ли ею отец? Или злился на нее? Или был слишком шокирован? Да какая разница? Медаль мне нужна до того, как он признает меня.
Что окончательно доказывало – она на своем месте.
Когда Церлин вернулся за стол, Зима встала и сказала:
– Ну что, убедился?
– Моя дорогая, очаровательная леди, ты и так уже убедила Исаака. Меня же прислали сюда только проследить за доставкой аэропланов.
* * *
Линне думала, что аэропланы с ревом ворвутся на базу, возвестив всему миру о появлении новых боевых машин. И немало удивилась, увидев их на летном поле, куда вместе с Церлином и командором Зимой они отправились после ужина. Гигантские паланкины, виляя из стороны в сторону плоскими задами, двигались по базе в сопровождении механиков, искрами приводивших их в движение.
Появление аэропланов собрало целую толпу. Девушки и парни сгрудились вместе, в кои-то веки не обращая друг на друга внимания, и вытягивали шеи, чтобы разглядеть их. Машины были прикрыты холстиной.
Полковник Гесовец, привлеченный шумом, узнал Церлина и тут же выпятил грудь. Чуть ли не отттолкнув Зиму, он ринулся вперед и протянул руку.
– Генерал, для нас огромная честь…
Церлин сграбастал ладонь Гесовца и один раз размашисто ее встряхнул.
– Я рад, – сказал он и пошел дальше.
Проходя мимо Гесовца, Линне почти до крови закусила губу, чтобы он не увидел ее ухмылку.
На краю поля они остановились. По приказу Церлина два человека подбежали к ближайшему аэроплану и сдернули с него холстину.
Летательный аппарат прильнул к земле, опираясь на два когтя. У него было толстое тело из дерева и полотна, длиной примерно в три роста Линне. Двойные широкие крылья окаймлял живой металл. В открытой кабине виднелись два сиденья и мешанина каких-то стальных конструкций, едва прикрытая козырьком. Так это и есть ответ Союза на чудовищную мощь Драконов?
Зима подошла к аэроплану и сложила на груди руки. Церлин двинулся за ней, жестом велев Линне оставаться на месте.
– Это нам на первое время? – спросила Зима.
– Это вам навсегда, – ответил Церлин.
– Не может быть, – она улыбнулась, как и Церлин, но ее рот при этом растянулся до самых ушей, – Стрекоз проектировали для того, чтобы они перевозили семена, а не огневую мощь.
– Берите что есть, – пожал плечами Церлин.
– Но ты ведь сам говорил, что не позволил бы своей дочери летать на таком аппарате!
– Верно, не позволил бы, – согласился Церлин.
– Тогда дай нам другие.
– А других нет.
Зима подошла к нему ближе, и улыбка испарилась с ее лица. Линне напрягла слух.
– Бумажные самолетики, – произнесла та, – вот как называют их эльды. Драконы и Небесные кони сшибут такой одним ударом. Неужели ты думаешь, что аэроплан, с которого опыляют поля, в состоянии справиться с Драконом? Эльды, которые их и спроектировали, не используют Стрекоз в бою. Я даже представить не могу, чтобы Исаак…
– Это все, что у нас есть. Хочешь получить что-то еще, подавай заявку. Но тебя никто не передвинет в списке на первое место только потому, что вы с Исааком… – он скривил губы и на секунду умолк, – …хорошие друзья.
Линне на миг показалось, что Зима ударит Церлина. Она стояла перед ним, свирепо расправив плечи и уперев руки в бока, от чего стала чуточку больше на фоне его крупной фигуры. Ее гнев был жаром, грозившим испепелить каждого, кто слишком близко к ней подойдет. Точно такую же ярость испытала и сама Линне, когда полковник Кослен отослал ее сюда. Ни справедливости, ни шанса на победу.
Полковник Гесовец выбрал этот момент, чтобы подойти опять, выпятив грудь, словно павлин.
– Говорите, дорогой вы мой, – резко бросил ему Церлин.
В своей настойчивости Гесовец проявил настоящее мужество. Линне не могла ему в этом отказать.
– Я случайно все услышал. У нас проблемы?
Зима продолжила с таким видом, будто Гесовца тут не было.
– Вы не можете обречь моих девочек на такую смерть. Нужно что-нибудь получше.
– Неужели ты действительно думаешь, что у каждого из твоих пилотов должен быть такой же аэроплан, как у тебя? – сказал Церлин. – Они ведь солдаты. Разве вы не это пытались мне доказать? И воевать они будут с тем, что мы сможем им дать. Тебе еще повезло, что у нас в наличии оказалось достаточно Стрекоз.
– Если этот груз задевает деликатные чувства леди, его с радостью примут мои люди, – сказал Гесовец.
Осознав, что аэропланы утекают у нее сквозь пальцы, Зима округлила глаза.
– Это решать не вам.
Гесовец развел руками.
– Но мы квартируем в Интелгарде дольше вас.
– В ожидании лучших аэропланов, которых у нас никогда не будет, – рявкнула Зима.
У нее горело лицо, а слова, громко сказанные в пылу спора, пронеслись мимо Линне в сторону солдат, болтавшихся на краю поля. Те незаметно подошли ближе, столпившись совсем рядом.
Церлин оглядел Гесовца с головы до ног. Он явно был недоволен тем, что этот лизоблюд влез в разговор.
– Ваши аэропланы прибудут в ближайшее время – если вы, конечно же, не хотите поменяться местами и забрать себе Стрекоз.
На мгновение повисла тишина. Гесовец побледнел.
– При всем моем уважении, сэр, должен заметить, что мои люди прошли подготовку для работы на куда более сложных машинах. Полагаю, сводить ее на нет было бы неблагоразумно.
– А как насчет тебя? – Церлин вновь повернулся к Зиме. – Исаака здесь нет, поэтому он сейчас не может ни потакать твоим прихотям, ни приструнить. Хочешь не хочешь, а дело тебе придется иметь со мной. Выбирай – либо вы летаете на Стрекозах, либо девушки едут по домам.
Взглядом, который бросила на него Зима, можно было бы обдирать краску. Она повернулась и направилась к краю поля, махнув девушкам, чтобы они к ней подошли. Те сгрудились вокруг нее.
– Решение должны принять вы, а не я, – дрожащим голосом сказала Зима, – лгать не буду, Стрекозы проектировались для сельскохозяйственной авиации. У них малая скорость, меньше даже, чем у некоторых паланкинов. Они не способны нести на борту много бомб и снарядов. Летать на них нужно над самой землей, что делает их еще более уязвимыми. Но кроме них, других самолетов у нас нет.
Она втянула в себя воздух и закрыла глаза, будто ей было невыносимо видеть их лица.
– Если хотите, можете сесть в паланкин снабженцев – он отправится, когда пробьет девять склянок, – и вас никто ни в чем не посмеет обвинить.
Девушки переглянулись. Елена сказала:
– Но ведь, кроме недостатков, у них должны быть и преимущества.
На лице командора вспыхнула улыбка, но тут же погасла.
– Да, хотя и совсем немного.
На несколько секунд все опять умолкли. Линне увидела на лице Зимы готовность отступиться и прониклась к ней симпатией. Будь у командора возможность, она могла бы стать великим лидером.
А я могла бы остаться на фронте, сохранить дружбу, отличиться и доказать отцу, что чего-то да стою. Но у девушек в армии, похоже, нет никаких шансов.
– Я остаюсь, – сказала Ревна.
Когда к ней повернулись тридцать с лишних голов, она вспыхнула, но затем сложила на груди руки и устремила взор на Зиму. Линне не ожидала, что Ревна выскажется первой, но теперь видела, что той жизненно необходимо остаться, хотя почему – понять не могла.
– Я тоже остаюсь, – сказала Линне, игнорируя обращенные на нее недоверчивые взгляды других девушек.
В Мистелгарде ее не ждет ничего хорошего, лишь бумажная работа да пожизненное наказание по возвращении домой.
Магдалена улыбнулась.
– Мы наверняка придумаем, как их экипировать.
– Это уже становится интересно, – сказала Катя.
– Я хочу летать. А на чем – мне без разницы.
Одна за другой высказались все девушки Сто сорок шестого полка ночных бомбардировщиков. Каждая из них говорила сердцем. Свет их устремлений горел в их голосах.