Такие же преимущества имели мы и в фактории Ганзы – на Готланде. А, значит, и страны Центральной Европы, в каких-то уж слишком дефицитных наших товарах, были также крайне заинтересованы.
И это отнюдь не меха – ведь у них слишком жарко – пальмы в Лондоне растут, юг Швеции и Норвегии – субтропики! Это не деготь и не железо, не древесина и не мед – это не сырье вообще, но уже какая-то законченная очень необходимая Западу продукция. Какая?
Сейчас определим. Что в нашей северной не ласковой стране растет лучше, чем в теплой и благодатной Европе?
Хлеб?
В Европе, в сравнении с нашим холодным Северо-западом, на него урожаи в четыре раза выше.
Но и в Азии он много дешевле нашего. Вот что сообщает о его цене Петр Петрей – посланник шведского короля в Московии:
«Сарацинское пшено дешево: бочку его можно купить иногда за два с половиной талера, иногда же дороже и дешевле, смотря по случаю. Его привозят водою по Каспийскому морю из Мидии, Персии и Армении» [243] (с. 202).
А вот что сообщает иной иностранец, побывавший в те же времена, смутные, между прочим, в России, Жорж Маржерет:
«…хлеб, которого очень много… не вывозят из страны» [249] (с. 148).
И смысл взимаемой на этот товар нами пошлины лишь в том, чтобы не дать импорту подчистую разорить своего внутреннего производителя зерна. Ведь лишь по этой причине нами давно усвоено:
Хлеб – драгоценность: им не сори!
Потому имеются средневековые известия о ввозе германского хлеба в Новгород. А ведь там его урожайность в четыре раза выше, чем у нас.
Но и не только из Германии:
«В Россию из Болгарии делали подвоз хлеба в XI веке» [265] (с. 196).
То есть хлеб, что на самом деле, предметом экспорта из нашей страны в древние времена не являлся.
Тогда что же?
Заглянем в недавнее наше прошлое. В 1913 г.:
«Россия поставляет 50% мирового экспорта яиц, 70% мирового экспорта масла» [59] (с. 549).
И при всем при этом на Россию приходится:
«80% мирового производства льна» (там же).
Ну, с удивительнейшим нашим нигде более не встречаемым избытком масла и яиц все понятно – 200 из 365 дней в году лишь русский человек эти продукты питания – в рот не берет. И лишь полуиноземная барчуковая прослойка является исключением. Но даже вкупе с проживающими у нас иноверцами эта группа народонаселения всегда представляла собой своего рода нацменьшинство. Потому и потребление масла и яиц, в течение постов, все равно резко сокращалось. А ведь курам не нестись – не прикажешь, да и коровам не доиться…
Говорят, заграница нас в этом вопросе просветила – маслобойни нам-де устроила. Ведь раньше нам приходилось во время поста молоком с яйцами собак скармливать. Теперь же, ввиду наступившего пресловутого «прогресса», появилась возможность вместо собак запрещенной в эту пору для человека пищей скармливать обучившую нас этой мудреной «хитрости» инородчину. И излишки скоромной пищи, вместо чтоб скармливать ею Шариков и Бобиков, высылаемые теперь Россией для прокорма потерявших человеческое обличие двуногих, – дело обыкновенное. Тут не стоит на нем особо заострять своего драгоценнейшего внимания.
Но вот 80% мирового производства льна! Это выглядит достаточно ощутимо. И это все притом, что немалая доля остальных 20%, судя по однородности климатических условий, должны приходиться на соседние с нами страны: Румынию, Венгрию, Чехословакию и Польшу.
И сейчас об этом напрочь забыто лишь потому, что его, даже у нас, в последнее время, заменил хлопок. Однако же на север Европы хлопок попадает не ранее XII в., когда в качестве сырья его начинают использовать в Голландии.
А до этого времени, в альтернативу шерсти, мог быть противопоставлен лишь лен! Ну, и что понятно, – конопля.
Чему и находим подтверждение в записках о нас иностранцев еще середины 17-го века:
«“Конопля и лен производятся в большом количестве, вследствие чего полотно в России очень дешево” (Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию)» [183] (с. 74).
А вот что уже мы сами о себе сообщаем. Аристов Н.Я. XIX век:
«…лен и пенька разводились не для своего только домашнего обихода, но служили предметом промысла и торговли; равным образом и изделия льняные и конопляные продавали на торгу и сбывали из России за границу» [265] (с. 137).
И вот где возделывание именно этой культуры на Руси являлось всегда наиболее предпочтительным:
«Новгородская, Псковская и особенно Вологодская земли доселе славятся производительностью льна (Журнал мануфакт. и торгов изд. При Минист. Финн. 1865 г. т. V, июль, с. 514)» [265] (с. 178).
Вот чем занимались жители городов мегаполисов Новгородской республики: находясь в самом центре земель, где прекрасно произрастал лен и конопля, они ткали ткань и шили из нее одежду на экспорт. То есть Господин Великий Новгород, в ту далекую пору, являлся «Парижем» древнего мира!
Вот очередное о том свидетельство:
«В половине XIV века Шегаб-еддин заметил в своих живописных путешествиях, что льняные одежды, доставляемые из Земли Русской, были в ходу и в почете в Дели в северной Индии…» [265] (с. 196).
Вот на каком удалении от Новгородчины наш лен пользовался необыкновенным спросом.
Но отнюдь не лен сырец, что на сегодня нам внушено нашими примилейшими историками, столь дружно бичующими самих вроде бы как себя в качестве оглоедов и недоносков, в те времена рассаженных по деревьям и жующих врученный им банан с пальмы. Но произведения самой качественной на тот день в мире работы.
Вот лишь один из примеров, упоминающий о непревзойденнейшем мастерстве наших золотошвеек времен средневековья:
«Сами скандинавские сказания подтверждают, что из Руси привозились дорогие ткани золотые и серебряные, каких в Скандинавии никогда не видывали. (Севернорус. Народопр. II, 178. Gesch. des gans. B. I. С. 381) [265] (с. 202).
Потому и Лондон, и Константинополь пошлины с нашей продукции не брали вовсе: наш льняной товар представлял собою в их шерстяном мире ничем невосполнимый дефицит. Причем качеством своим он превосходил вообще все иные полотна, в том числе и дорогие золотошвейные, что засвидетельствовано в различных уголках мира – от Индии до Скандинавии.
И так было уже с самых древних времен:
«…в руках археологов побывали старинные льняные ткани с возрастом около 5 тыс. лет: в них заворачивали мумии фараонов…» [96] (с. 54).
Так что еще со времен фараонов самой шикарной и дорогостоящей одеждой являлась одежда изо льна: ведь в последний путь провожают всегда во всем самом лучшем. И именно потому он в Египте и стоил так дорого, что основным производителем льна была далекая северная страна. И производящийся у нас лен на далеком юге и много позже так все и продолжал являться страшным дефицитом:
«Покрывало Моисеевой скинии, одежды священников и левитов были льняные, из драгоценного виссона. По причине высокой стоимости полотна льняные материи имели люди весьма состоятельные» [96] (с. 69).
«Виссон – драгоценная тонкая и мягкая льняная ткань» [32] (с. 78).
И ведь даже силы небесные предпочитают среди прочих иных именно ее:
«…воинства небесные, облеченные в виссон белый и чистый» [50] (с. 240).
А вот из какого материала было соткано вообще самое дорогое в ветхозаветные времена полотно – церковная завеса Скинии, закрывающая вход во Святая Святых:
«Сия-то завеса в храме Иерусалимском, когда Господь Спаситель испустил дух на кресте, раздралась надвое сверху донизу [Мф 27, 51].
…ткани… были вытканы из тонкой льняной материи и покрывали стены Скинии…» [58] (с. 264).
Но и много позднее лен, вне приделов обширнейшей страны древности – Новгородской республики, все так и продолжал оставаться в качестве самого дефицитного товара:
«В начале нашей эры шерстяные ткани были дешевы, а льняные стоили дорого…» [96] (с. 69).