– Эй, ты откуда? Ты знаешь меня?
Но послушник не обратил на него никакого внимания и продолжал играть на флейте. Хун Синь несколько раз повторил свой вопрос, и тогда, наконец, послушник громко рассмеялся и, указывая на Хун Синя флейтой, сказал:
– Так это вы прибыли сюда повидаться с великим учителем?
Хун Синь удивился:
– Ты простой пастух, откуда тебе известно это?
Послушник засмеялся и ответил:
– Утром я прислуживал учителю в хижине, и он сказал: «Сегодня прибудет военачальник Хун Синь, посланный ко мне Сыном Неба с указом и курильницей для возжигания благовоний. Он взойдет на гору и попросит, чтобы я отправился в столицу для жертвоприношений и вознесения молитв всем святым о прекращении мора. Я сегодня же полечу на журавле ко двору императора». Теперь он, верно, уже в пути, – продолжал послушник, – в хижине вы его не найдете. Вам нет нужды ходить туда, потому что на горе много диких зверей и ядовитых змей и вы можете там погибнуть.
– Смотри, не ври! – пригрозил Хун Синь послушнику.
Но тот только рассмеялся и, снова заиграв на флейте, стал спускаться с горы. «Откуда этот мальчишка все знает? – подумал про себя Хун Синь. – Вероятно, сам небесный наставник послал его. И все так и есть, как он рассказывает. Надо бы взойти на гору, да только страшно, как вспомнишь те ужасы, от которых я только что чуть было не погиб… Нет, лучше мне спуститься вниз».
Хун Синь подобрал курильницу, отыскал тропинку, по которой пришел, и стал быстро спускаться с горы. Монахи проводили Хун Синя в келью настоятеля, и настоятель спросил его:
– Удалось вам повидать великого учителя?
– Я сановник, уважаемый при дворе императора, – отвечал Хун Синь, – как же могли вы послать меня на гору, где я чуть было не лишился жизни? Прежде всего на полпути мне повстречался тигр с белым пятном на лбу и с глазами навыкате и до смерти перепугал меня. Когда же я пошел дальше, то из зарослей бамбука выползла громадная пятнистая змея и, свернувшись кольцами, преградила мне дорогу. Если бы судьба не благоприятствовала мне, вряд ли довелось бы мне вернуться живым в столицу! И все это учинили вы, даосские монахи, чтобы посмеяться надо мной!
– Как посмели бы мы, смиренные монахи, проявить такое непочтение к вам, уважаемому сановнику? – возразил настоятель. – Все это были лишь испытания, посланные вам небесным наставником, и хоть на этой горе и водятся змеи и тигры, они не причиняют людям вреда.
– Я уже выбился из сил, – продолжал Хун Синь, – и все же карабкался на гору, как вдруг увидел послушника, который выехал из леса верхом на буйволе и играл на флейте. Когда он подъехал ближе, я спросил его, откуда он едет и знает ли он меня. Он ответил, что знает все, и сообщил мне, что небесный наставник еще утром сел на журавля и отправился в Восточную столицу. Вот почему мне пришлось вернуться обратно.
– Очень жаль, господин военачальник, что вы упустили такой случай, – опечалился настоятель. – Ведь пастушок и был сам великий учитель!
– Если это был великий учитель, так почему же он похож на самого простого, заурядного человека? – спросил Хун Синь. – Этот великий ученый – человек необыкновенный, – ответил настоятель. – Правда, он еще молод, но добродетели его несравненны. Он ни на кого не похож и в разных местах меняет свой облик. Проницательность учителя необычайна, и люди зовут его отцом всех мудрецов, постигших тайны великого дао.
– И как это я, имея глаза, не смог распознать небесного наставника? – сетовал Хун Синь. – Встретил его и не знал, кто передо мною!
– Успокойтесь, господин военачальник, – продолжал настоятель. – Если небесный наставник говорил о своем путешествии, то к вашему возвращению в столицу моления будут уже совершены.
Только после этих слов Хун Синь успокоился. Тут настоятель приказал устроить в честь военачальника торжественную трапезу, а указ велел положить в ларец для императорских писем и поставить ларец в храме, в главном приделе которого зажгли благовонные свечи из кладовых императора.
Трапеза состоялась в тот же день в келье настоятеля, куда было подано вино и различные постные кушания. Закончилась она только поздно вечером, и Хун Синь снова ночевал в монастыре.
На следующий день после завтрака Хун Синя посетили настоятель и монахи и пригласили его погулять с ними по горному склону. Хун Синь был очень рад этой прогулке. Вместе с ним отправилась и его свита. Шествие двинулось из кельи игумена; впереди в качестве проводников шли два послушника. Монахи и их гости обошли вокруг храма, наслаждаясь красотой горных пейзажей. Главный придел храма отличался неописуемой роскошью. В левом крыле находились три придела: придел Девяти Небес, придел Императорской Пурпурной Звезды и придел Северной Звезды, а в правом – придел Изначального Духа, придел Неба, Земли и Воды и придел Изгнания Злых Духов.
Осмотрев приделы, они свернули вправо, и Хун Синь увидел неподалеку еще один храм со стенами цвета красного перца. Перед храмом высились две темно-красные решетки, двери же были крепко заперты, и на них висели замки величиной с человеческую ладонь. Замки были запечатаны десятью бумажными полосами, на которых стояло множество красных печатей. Под карнизом храма висела горизонтальная табличка красного цвета с золотой надписью: «Придел Покоренных Злых Духов».
– Что это за храм? – спросил Хун Синь у монахов.
– В этот храм заточили злых духов, усмиренных при небесных наставниках прошлых поколений, – отвечал настоятель.
– А почему на двери так много печатей? – спросил Хун Синь.
– Небесный наставник Танской династии Дун Сюань заточил Владыку злых духов, и после него каждый небесный наставник собственноручно прибавлял к уже имевшимся новую полоску бумаги, дабы воспретить будущим поколениям самовольно открыть эту дверь. Освобождение злых духов было бы необычайным бедствием. Сменилось уже девять поколений наставников, и все они приносили клятву в том, что не будут отпирать этот придел. Замки залиты расплавленной медью, и кто знает, что делается там внутри? Я, смиренный настоятель, уже более тридцати лет ведаю этим храмом, но знаю только то, что уже сообщил вам.
Выслушав настоятеля, Хун Синь очень изумился и подумал: «Я должен взглянуть на Владыку злых духов».
– Откройте, пожалуйста, дверь, я хочу увидеть, каков из себя этот Владыка, – сказал он настоятелю.
– Господин военачальник, – смиренно отвечал тот, – я никак не могу открыть храм. Наши небесные наставники запрещали это, повторяя, что никто из последующих поколений не смеет открывать эту дверь.
– Глупости! – засмеялся Хун Синь. – Вы выдумали, что здесь заперт Владыка злых духов, чтобы дурачить порядочных людей. Я читал множество книг, и нигде не говорилось о том, чтобы можно было заточить злых духов. Ведь духи и дьяволы живут в преисподней. Я не верю, что Владыка злых духов находится здесь. Открывайте быстрее, и я посмотрю, что там.
– Храм нельзя открывать, – упорно твердил настоятель. – Этим мы наделаем бед и причиним вред людям.
Тут Хун Синь рассвирепел и сказал монахам:
– Если вы не откроете мне дверь, я, возвратившись ко двору, доложу Сыну Неба, что вы, монахи, нарушили его высочайшее повеление, не дали мне зачитать его августейший указ и не дали увидеться с великим учителем. Еще я скажу, что вы тайно построили здесь храм и, делая вид, будто держите в нем Владыку злых духов, обманываете народ. Тогда у вас отберут монашеские свидетельства, заклеймят и сошлют, – хлебнете вы горя!
Настоятель и монахи испугались. Им оставалось только позвать работников, и работники сорвали бумажные печати и сшибли молотом замок. Затем они толкнули дверь и проникли в храм, где было темно, как в пещере, и ничего не было видно.