– Думаю, я мог бы дать вам пару советов, если хотите конечно… Уж не знаю, помогут ли кому-нибудь наставления дряхлого старика, но…
– Помогут! – Вскрикнула она. И в ту же секунду заулыбалась во весь рот. Будто бы вся её печаль была наигранной, и она именно этого и добивалась, но нет, на самом деле Мэг просто не могла плавно переходить с эмоции на эмоцию, её всегда бросало из грусти в радость, из счастья в полное отчаяние. С самого детства она так и жила, поэтому иногда её собеседники не могли понять, что же они такого сказали, отчего девушка вдруг расстроилась? Эта её черта стала самым настоящим барьером, который отталкивал людей от Мэг, потому-то друзей у неё особо и не было…
Старичок тепло улыбнулся.
– Но сначала, нам бы его куда-нибудь уложить…
Усилиями всего вагона удалось перетащить мужчину с пола на одно из кресел. Его положили поперёк, так что он занял весь ряд (два места), а Мэг и Чарли (так звали старого врача) сели на два других места, прямо напротив него. Остальные же вернулись на свои места и передали дальнейшую судьбу пострадавшего в руки понимающих в этом деле людей.
Мужчина в сером шерстяном свитере выглядел лет на тридцать, максимум на тридцать два, но тем не менее на его лбу уже проступали две крупные морщины, хотя от этого он казался ещё мужественнее. Щетина отросла не сильно, но вот сама по себе была очень густой, поэтому издалека могло показаться, что этот человек отращивает бороду. Вблизи же все становилось куда понятнее: растрёпанные волосы, в хлам исцарапанные часы на левой руке, да и свитер он натянул криво, что даже воротник рубахи весь перекосился и помялся – в приличном обществе мужчину, мягко говоря, обозвали бы неряхой. Он совершенно не следил за собой и выглядел самую малость лучше бездомного – именно по этим факторам без труда можно было понять, что он вовсе не бороду отращивает, а просто не брился несколько дней.
– Как думаете, он скоро очнётся? – вдруг послышался детский голосок.
Чарли вздрогнул и оторвал свой взгляд от мужчины.
– Сложно сказать, по голове ему досталось… сильно досталось… в любом случае, нам нужно дождаться пока он проснётся и расспросить, что произошло.
– А может он в компании какой-нибудь сидел, выпивали, в конце концов напились и подрались? В поездах часто бывает…
– Нет, это вряд ли, от таких людей обычно за километр запашок, а этот нормальный, вроде бы.
– Да уж, тут вы правы, но все же рана вон какая! Может пойти людей поспрашивать, а то вдруг ещё кому-нибудь достанется?
– Не будем народ зря беспокоить, очнётся сам всё расскажет. А пока давай-ка проверим твои знания в медицине! – Чарли снова улыбнулся.
За прошедшие сорок минут Мэг успела рассказать Чарли много чего, возможно, даже слишком много: она описала свою учебную жизнь – Мэг учится на втором курсе медицинского института, нельзя сказать, что лучшего в её городе, но заведение весьма приличное, к тому же находится в двух шагах от её дома. Учится она просто восхитительно, за всё время не получала ни единой четвёрки, пообщавшись с девочкой, нет, все же уже девушкой, пусть и совершеннолетия она достигла всего лишь полгода назад… задав несколько стандартных (в их врачебном ремесле) вопросов, Чарли понял, что знания у этой скромницы намного превосходят те, что могут дать в институте, да и огонёк в её глазах, старичок подметил сразу же. Это была девушка из разряда «страшилок-заучек», которые до поры до времени думают только о карьере, мечтают о принце на грозном скакуне, но тут же забывают о нём, выплывают обратно в реальность и тут же садятся за учебники, в надежде на то, что принц сам найдёт их, а пока можно сосредоточиться и на обустройстве своего будущего. Непослушные рыжие волосы, брекеты, и маленькие круглые очки, которые совсем ей не идут, ну прямо вылетая школьница-неудачница из фильмов годов эдак девяностых. И все же таланта Мэг было не занимать: она знала наизусть сотни медицинских препаратов, знала, как они действуют на человеческое тело, знала, что получится при их смешивании – знала всё, абсолютно всё, чтобы стать идеальным врачом. Да с такой выучкой ей бы не составило труда создать новый вид яда и подмешать в кофе ненавистным одногруппницам, да так, что они того бы даже не заметили (шучу, конечно). Но Чарли всерьёз прикидывал потенциал этой девчушки, и даже на скидку, она с лёгкостью могла бы попасть в одну из лучших больниц, скажем, Нью-Йорка, ну, или Москвы – любого крупного города любой страны (конечно, если бы знала язык и прочие мелочи…). Мэг, по самым скромны расчётам, была, прямо сказать, очень умна для своего возраста, но имелся у неё один недостаток, который перечёркивал все её плюсы, и который не позволил бы стать ей врачом: она до смерти боялась крови. Одного вида на пробитую голову мужчины, ворвавшегося в их вагон, хватило, чтобы девушка упала в обморок, что уж говорить о профессии хирурга, которым она мечтала стать…
– Ты и вправду так сильно боишься крови? – широко раскрыл глаза Чарли.
– Не то что бы боюсь, это, скорее, рефлекс: как только вижу кровавое пятно или даже каплю на кончике пальца – сразу падаю в обморок, ничего с этим не могу поделать… Поэтому мне никогда не стать врачом, даже медсестрой не возьмут! – и девушка вновь ни с того ни с сего пустилась в слёзы.
Чарли вздрогнул и уж подумал, что сказал нечто действительно обидное, но быстро опомнился и освежил в памяти тот факт, что резкие перепады настроение у Мэг – это норма. Правда девушка всё ещё не успокаивалась, поэтому старичок решил отвлечь её очередным вопросом:
– И давно это у тебя? – осторожно произнёс он.
– С самого детства…
Чарли запрокинул брови ещё выше, как тут было не удивиться?
– И ты всё равно решила связать свою жизнь с медициной?! – он искренне не понимал, и пытался отыскать хоть каплю логики, ну или хотя бы намёк на её присутствие, но дело было совсем в другом, в сакральном, и самом правдивом из существовавших на земле вещей – в чувствах.
– Это случилось два года назад… – мрачно произнесла девушка. – Я тогда ещё в школу ходила, но друзей у меня не было, так что сразу после уроков я обычно шла в библиотеку или домой. Знаете, никогда не понимала других девочек… обычно после школы они всегда ходили в кафе и сидели там до самого вечера или шли в магазин за покупками, а иногда уезжали куда-то с парнями на мотоциклах. Я смотрела на них и никак не могла понять, неужели им всё равно, что будет в будущем? Ведь когда-нибудь родители перестанут давать деньги, и тогда они уже не смогут делать ничего из того, что делали раньше, неужели они этого не понимают? Интересно было бы узнать об этом у них самих… – Мэг немного помолчала, будто вспоминала что-то. – Но все же, мне бы хотелось хоть раз прогуляться с ними по магазинам или просто посидеть в кафе, да хотя бы поговорить… – Глядя на неё Чарли прекрасно понимал, что всего этого у девочки не было. Подростки бывают жестоки, но в большинстве своём они просто не замечают многих вещей. Они будто ослеплены мимолётными радостями и не видят общей картины, поэтому вещей, которые не бросаются в глаза, они просто не замечают. Вот и Мэг никто не замечал. – Впрочем, не об этом сейчас… – продолжала девушка. – У меня был младший брат и его мне вполне хватало, когда приходила грусть, он всегда говорил со мной, а когда радовалась, то с интересом слушал историю моей радости. Ему было всего шесть, но он действительно понимал меня, хотя, может, ему просто удавалось сделать вид, что он меня понимает, но это не важно! Ведь после разговора с ним, мне всегда становилось легче. Я его очень любила… – Старик прекрасно понимал к чему ведёт Мэг, но молчал, ведь прервать её просто не хватало сил. – Однажды я вернулась домой, а мама тем временем отошла в магазин, так что в комнатах стояла тишина, меня это не сильно испугало, мама частенько отлучалась в магазин или отъезжала по работе, а брат не любил шумные игры, он предпочитал книги или тихонько лепил что-нибудь из конструктора в своей комнате… – у Мэг наворачивались слезы. – Мне казалось, что всё нормально, обычно брат забегал ко мне в комнату сразу, как я приходила, но в этот раз не пришёл. Я ждала, а его всё не было. Спустя два часа я решила проведать его, н-но… – Её голос задрожал, Чарли должен был что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова. – Он лежал на полу… с книгой в руках… а на губах застывала пена…