С «волками-одиночками» лучше говорить как можно меньше, уж больно часто они рычат и кусаются.
Так что, пока Эдди Ф. разорялся на тему жуткой химии, которую кладут в газировку, Делл преспокойно листал сайт, предлагавший кукол-болванчиков с головами известных бейсболистов, и все – по очень приемлемым ценам.
Вся эта спортивная атрибутика Делла совершенно не интересовала!
Но Классификация странных типов работала, даже если сам он в это время бездельничал.
Надо было только занести школьника в подходящую категорию, и дальше все бланки заполнялись молниеносно – всем, кто попадал в одну и ту же категорию, Делл ставил одинаковую отметку.
Шли месяцы. Одни дети приходили, другие – уходили. Поезда «не таких» отправлялись строго по расписанию.
А потом однажды к Деллу явилась Ива Чэнс, и диагностическая система заскрипела и встала, словно изношенный механизм, меж шестерней которого сунули вилку.
Глава 6
В этом то-ли-офисе-то-ли-трейлере было нечем дышать. Я сидела и смотрела на мистера Делла Дьюка.
У него была удивительно круглая голова. Вообще у большинства людей головы вытянутые. Форма, приближенная к сферической, встречается очень-очень редко.
Этот грузный бородатый человек с кустистыми бровями и хитрыми глазками оказался исключением.
Волосы у него были густые и курчавые, а кожа – красноватого оттенка, и я решила, что, наверное, кто-то из его предков жил на Средиземном море.
У жителей средиземноморских стран очень интересный рацион.
Как доказали многочисленные исследователи, сочетание оливкового масла, разнообразных фруктов и козьего сыра с добавлением значительного количества рыбы и мяса способствует долголетию.
Правда, мистер Делл Дьюк не походил на особо здорового человека.
По-моему, он слишком мало занимался спортом. Из-под просторной рубашки выпирало изрядное брюшко.
А ведь избыточный вес в районе талии гораздо опаснее лишних килограммов на заду.
Конечно, в рамках современной культуры мужчина с большим задом считается менее привлекательным, нежели мужчина с брюшком, однако с эволюционной точки зрения это абсолютная ахинея.
Вот бы узнать, какое у него давление.
Первым делом он сказал, что не собирается обсуждать результаты того мониторинга.
Но потом только о них и говорил.
Я отмалчивалась и ничего не отвечала.
Поэтому он говорил еще больше.
Ни о чем.
В маленьком захламленном кабинете было очень жарко, и, глядя на психолога, я заметила, что он обливается потом.
У него даже борода начала намокать.
Он говорил все громче и громче. При каждом слове в уголках рта появлялись капельки слюны.
Вроде белой пены.
На столе у мистера Делла Дьюка стояла большая банка с конфетами.
Мне он не предложил.
Я не ем конфет, а вот он – наверняка.
Я подумала, что, наверное, он держит конфеты на столе, чтобы все думали, что это для детей, а на самом деле тайком объедается ими сам.
Я прикинула, сколько примерно конфет в банке.
Объем одной конфетки составляет h(π)(d/2)
2
2
Правда, конфеты на самом деле имеют неправильную форму и настоящими цилиндрами не являются.
Так что подсчет вышел неточный.
Лучше бы я сосчитала их по 7 – было бы веселее.
Я не сказала родителям, что меня вызывала директриса Экзема.
И что меня отправили к школьному надзирателю или вроде того по имени Делл Дьюк – тоже не сказала.
Не знаю почему.
Это ведь они решили перевести меня в другую школу, и я хотела, чтобы они думали, что все идет хорошо.
Или хотя бы неплохо.
Так или иначе, я обманула их доверие.
От этого мне было не по себе.
Если верить тому, что пишут в книгах, в средней школе ребенок начинает эмоционально отделяться от родителей. Наверное, ложь – вполне достойное начало процесса.
И все равно меня тошнило, словно я съела какую-то гадость. Жгучее чувство поднималось из желудка вверх и затапливало горло.
Я чувствовала горечь всякий раз, когда сглатывала.
Родители ничего не знали о скандале с мониторингом, потому что я уничтожила все улики.
На домашнем автоответчике было записано сообщение из школы, но я его стерла. Это было нетрудно, потому что родители всегда забывают проверить автоответчик.
Проявив недюжинное коварство, я взломала мамину почту и сама ответила на письмо директрисы, сообщавшей, что я направлена к школьному психологу.
Неудивительно, что теперь меня тошнит. Сама виновата, придется терпеть.
Круглоголовый не-то-психолог-не-то-надзиратель наконец умолк. Устал.
Он скрестил руки поверх шарообразного живота, словно защищаясь, а потом, после некоторого молчания и потения (с обеих сторон), выдвинул предложение:
– Давай я буду говорить слово, а ты говори первое, что придет тебе в голову после этого. Не воспринимай то, что я говорю, как вопрос – это не вопрос. Постарайся отвечать быстро.
Он длинно втянул воздух и добавил:
– Представь себе, что это такая игра.
Делл Дьюк не знал, насколько ограничен мой опыт в области игр.
Правда, я успела понять, что соревновательный дух во мне удивительно силен.
Впервые с того момента, как я вошла в эту комнату, я ощутила легкий интерес.
Мистер Дьюк хотел поиграть в слова. Я была уверена, что в шахматы обыграла бы его в шесть ходов. Правда, я играю в шахматы только с компьютером, и нечасто, потому что некоторые игры, и шахматы в том числе, страшно затягивают.
Уж я-то знаю.
Как-то раз я играла двадцать часов подряд и в конце уже демонстрировала признаки легкого психоза.
Мистер Делл Дьюк наклонился вперед и театрально произнес:
– Шоколад.
Я интересовалась полезными свойствами шоколада, поэтому ответила:
– Антиоксидант.
Он притопнул ногой, словно нажимая на газ в машине, и сказал:
– Пианино.
Я ответила:
– Концерт.
Накануне в школьном холле я слышала, как кто-то из школьников крикнул компании мальчишек: «Играем!»
Мне тоже захотелось крикнуть «играем», но я решила, что это будет неуместно.
Мистер Делл Дьюк пытался записывать свои вопросы и мои ответы, но не успевал.
В конце концов он бросил это занятие, и мы стали играть просто так.
Он сказал «пространство». Я ответила «время».
Он сказал «темный». Я ответила «материя».
Он сказал «большой». Я ответила «взрыв».
Он сказал «авто». Я ответила «биография».
Он сказал «мышь». Я ответила «беспроводная».
Он сказал «белое». Я ответила «тельце».
Он сказал «солнечный». Я ответила «батарея».
Он сказал «семечко». Я ответила «зародыш».
Он сказал «пир».
Я ответила «3,14159265358979323846264338327».
Правда, я сказала это очень-очень-очень быстро и остановилась на второй семерке – конечно, ведь это же моя любимая цифра.
Мистер Делл Дьюк воскликнул во весь голос:
– Ну что ты за зверушка!
Я испугалась.
Я не люблю, когда шумят. Я долго молчала, но потом собралась с духом и ответила.
Я сказала:
– Лемур.
Тут глаза у него на мгновение округлились от изумления, и он пробормотал себе под нос:
– У лемуров в стае верховодят самки.
Он был совершенно прав.
В случае, если в группе происходит конфликт, самки разрешают его силой. Поэтому главная самка получает лучшую пищу и первая выбирает, где будет спать.
Я посмотрела на него повнимательней.
Далеко не все знают, что лемуры – это приматы, обитающие исключительно на острове Мадагаскар.
Может быть, этот человек не такое бревно, как мне сначала показалось.
Он обеими руками взъерошил свою курчавую шевелюру, и она стала вдвое больше.
У меня с волосами тоже так бывает.
Так что я его понимала.
Когда я уходила, то не знала, что и думать.
Я поняла, что он понял, что я не такая, как все.
В друзья мне мистер Делл Дьюк не годился, потому что не подходил по возрасту, и потом, у нас не было совершенно ничего общего, если не считать лемуров.
И все-таки, выйдя с парковки при администрации, я решила, что приду к нему на прием еще раз.
Мистер Делл Дьюк меня испытывал.