Видимо, Святослав не очень нуждался в
сокровищах, иная задача беспокоила его- прорваться сквозь этот знак,
уничтожить сакральные центры паразитирующего государства, поразить и
обездвижить Змея. И он блестяще ее выполнил, ударив не по столице -
Итилаю, а совершив неясный для непосвященных, гигантский круг-поход по
границам Хазарского каганата, и мощное государство мгновенно развалилось в
прах. Похоже, немцы хорошо все это проработали, но у них не хватило
времени, чтобы отыскать хотя бы одну могилу белого хазара и, привязавшись
к ней, вспороть брюхо золотой Змеи.
Версия Института целиком основывалась на немецкой гипотезе, и когда после
открытия чертовой могилы произвели расчеты, используя каббалистические
системы чисел, наконец подобрали ключ к хранилищу хазарских сокровищ. У
сотрудников Института глаза на лоб лезли, когда геодезист делал промеры и
давал точку, где копать. Верили и не верили: недавние расчеты напоминали
игру, разгадывание ребусов. Но каждая вскрытая могила тысячелетней
давности приводила в шок золотыми слитками, изделиями, драгоценными
камнями.
И вдруг пришел приказ- немедленно прекратить все работы и выехать в
Москву. Это в середине лета, в разгар сезона! Все материалы и расчеты
изъяли. Институт практически расформировали, оставив единственный отдел-
морской. Объясняли такие действия очень просто: мол, хазарское золото-
стратегический запас, спрятанный на-дежнее, чем во всяком банке, и его
следует беречь на самый черный день. Иван Сергеевич тогда получил свой
орден и несколько лет плавал по Черному морю на небольшом, неприметном
буксире с водолазным оборудованием и батискафом. Спустя несколько лет он
случайно узнал от знакомого археолога, который был на раскопках Саркела,
что после их отъезда охрану в степи усилили, перекрыли некоторые дороги, и
до января какая-то бригада мелиораторов рыла экскаватором шурфы. Причем
мелиораторы работали день и ночь. И однажды этот археолог, стреляный
воробей, будто бы заблудившись в степи на машине, проехал по следам
странных раскопок и убедился, что древние захоронения продолжают
раскапывать, причем очень грубо, наспех, будто выполняют план по
количеству. Цепочка свежезарытых ям давно уже вышла за пределы ложа
водохранилища и уходила куда-то в степь. Археолог, похоже, рисковал, ибо
был задержан, долго объяснялся, почему оказался в запретной зоне, и был
выпущен после того, как отобрали подписку о неразглашении. Он не знал, что
может разгласить, и потому по знакомству пытался выяснить у Ивана
Сергеевича, что же копали в степи и кто копал?
Это было новостью для самого Ивана Сергеевича, и сколько бы он ни пытался
узнать через своих людей судьбу хазарских могил, никто ничего толком не
объяснял. Пока однажды он не встретился и не сдружился с бывшим
начальником Третьего отдела Министерства финансов СССР. Вместе лечили
радикулит в крымском санатории. Через его руки проходило все золото и
серебро, алмазы и драгоценные камни, поступавшие в государственную казну.
Он прекрасно помнил золотые слитки-лепехи, которые сдавал Институт после
раскопок на дне будущего водохранилища: золото было редкое, необычное.
Однако его было немного, и после расформирования Института, естественно,
не поступило больше ни грамма. Иван Сергеевич тогда сильно озадачил
бывшего начальника, и старый чекист отправился выяснять судьбу хазарского
золота. Неизвестно, что ему удалось узнать, потому что при последней
встрече он посоветовал Ивану Сергеевичу не соваться в это дело и дружбы
больше не поддерживал. А скоро вообще оказался в кремлевской больнице и
потом- на Ваганьковском кладбище.
Похоже, золотая змея выпустила из своих зубов хвост и уползла прочь.