Утверждение, что полное объяснение любого исторического события, в том числе экономического, требует использования метода специфического понимания, не означает умаления важности чистой экономической теории для исторических исследований. На самом деле, как отмечает Мизес, экономическая теория
обеспечивает в своей области законченную интерпретацию зафиксированных прошлых событий и совершенное предвидение результатов, которые следует ожидать от будущих действий определенного рода. Ни интерпретация, ни предвидение ничего не говорят о действительном содержании и качестве ценностных суждений действующих индивидов. И то, и другое предполагает, что индивиды формулируют оценки и действуют, но их теоремы не испытывают влияние и не зависят от конкретных характеристик действий и ценностей[14].
Таким образом, с точки зрения Мизеса, если историк намерен дать полное объяснение отдельного события, он должен представить не только «специфическое понимание» мотивов действия, но и теоремы экономической науки и других «априорных» или неэкспериментальных наук, таких как логика и математика. Он должен также использовать знания, даваемые естественными науками, в том числе прикладными – технологией и терапией[15]. Знакомство с достижениями всех этих наук необходимо, чтобы иметь возможность правильно установить причинную зависимость между конкретным действием и историческим событием, чтобы проследить его специфические последствия и оценить, насколько успешно были реализованы цели действующего лица.
Например, не будучи знакомым с экономической теоремой, утверждающей, что, при прочих равных, повышение темпа денежной эмиссии ведет к понижению покупательной способности денежной единицы, историк ценовой инфляции периода войны во Вьетнаме может просто проглядеть роль Федерального резерва, и уж тем более его мотивы. Предположим, что он будет сторонником ошибочной доктрины Гэлбрейта об административно назначаемых ценах, порождающих инфляцию издержек[16]. В этом случае он может, вполне неуместно, сконцентрироваться исключительно на мотивах профсоюзных лидеров, требовавших больших прибавок к заработной плате, и на целях «техноструктур» больших корпораций, пасующих перед этими требованиями и принимающих решение о том, какую часть прироста издержек переложить на потребителей. Таким образом, согласно Мизесу:
Если того, чему учат эти дисциплины [т. е. априорные и естественные науки], недостаточно, или если историк выбирает ошибочную теорию из нескольких противоречащих друг другу теорий, разделяемых специалистами, то он пойдет по неправильному пути, и его работа окажется бесполезной[17].
Но что в действительности представляет собой исторический метод специфического понимания, и как он может дать истинное знание таких чисто субъективных и ускользающих от наблюдения явлений, каковыми являются мотивы человеческих поступков? Прежде всего, как подчеркивает Мизес, специфическое понимание прошлых событий
не является умственным процессом, к которому прибегают только историки. Каждый человек применяет его ежедневно при общении с другими людьми. Эта методика используется во всех межчеловеческих отношениях. Она практикуется детьми в яслях и детских садах, коммерсантами в торговле, политиками и государственными деятелями в делах государства. Каждый стремится получить и точно оценить информацию об оценках и планах других людей[18].
Эта техника столь широко используется в повседневной жизни потому, что целью каждого действия является перестройка будущих условий таким образом, чтобы они стали более удовлетворительными с точки зрения действующего лица. Чтобы достичь своих целей, нужно предвидеть будущие изменения вследствие как естественных причин, так и действий других людей, которые точно так же одновременно с тобой планируют и осуществляют свои действия[19]. Таким образом, понимание целей и ценностей других людей является необходимым условием успешного действия.
Итак, метод, который обеспечивает человека, планирующего действие, информацией о ценностях и целях других, – по существу, тот же метод, который используется историками, стремящимися обрести знание о ценностях и целях тех, кто действовал в прошлом. Универсальность этого метода Мизес подчеркивает тем, что обозначает действующего человека и историка как, соответственно, «историка будущего» и «историка прошлого»[20]. Таким образом, независимо от целей, для которых оно используется, понимание
стремится к установлению определенных фактов: что люди приписывают определенное значение состоянию своего окружения; что они определенным образом оценивают это состояние, и, побуждаемые этим ценностным суждением, прибегают к определенным средствам для его сохранения или достижения иного состояния дел, отличного от того, какое существовало бы, если бы они воздержались от любых целенаправленных действий. Понимание имеет дело с ценностными суждениями, с выбором целей и средств для достижения этих целей и с оценкой результата совершенных действий[21].
Кроме того, имеется ли в виду планирование действия или истолкование истории, акт специфического понимания – не произвольное или случайное действие, свойственное исключительно конкретному историку или деятелю, а продукт дисциплины, которую Мизес называет «тимологией», смысл которой в «знании о человеческих оценках и желаниях»[22]. Мизес следующим образом характеризует эту дисциплину:
С одной стороны, тимология является ответвлением интроспекции, а с другой – осадком исторического опыта. Это то, что каждый узнаёт из общения с окружающими. Это то, что человек знает о способе, которым люди оценивают различные обстоятельства, об их желаниях и стремлениях. Это знание социального окружения, в котором человек живет и действует, или знание историка о чужом окружении, которое он почерпнул, изучая специальные источники[23].
Таким образом, утверждает Мизес, тимологию можно рассматривать как «отрасль исторической науки», потому что «свое знание она черпает из исторического опыта»[24]. В силу этого и продукт познания в тимологическом опыте категорически иной, чем в экспериментальных естественных науках. Экспериментальное знание состоит из «научных фактов», истинность которых не зависит от времени. Тимологическое знание ограничено «историческими фактами», т. е. уникальными и неповторимыми событиями. Мизес, соответственно, делает вывод: Тимология может сообщить нам только то, что в прошлом определенные люди или группы людей придерживались определенных оценок и действовали определенным образом. Будут ли они и в будущем придерживаться тех же оценок и действовать таким же образом, остается неопределенным. Все, что можно утверждать об их будущем поведении, представляет собой спекулятивное предвосхищение будущего на основе специфического метода понимания исторических отраслей наук о человеческой деятельности <…> Тимология разрабатывает каталог характерных черт людей. Кроме того, она может установить факт, что определенные черты возникали в прошлом, как правило, во взаимосвязи с некоторыми другими свойствами[25].
Если говорить более конкретно, все наши догадки о том, как поведут себя в определенной ситуации члены семьи, друзья, знакомые и незнакомцы, основаны на накопленном тимологическом опыте. Надежда, что жене понравится получить на день рождения то или иное ювелирное украшение, что приятель с энтузиазмом воспримет идею пойти на фильм с Клинтом Иствудом, что такой-то студент будет недоволен своей отметкой, – все эти предположения основаны на непосредственном знании о прошлых ценностных суждениях и поступках этих людей. На тимологии основаны даже наши предположения о том, как поведут себя незнакомцы в определенных ситуациях или каким будет ход политических, социальных и экономических событий. Например, накопленный нами тимологический опыт содержит знание, что мужья ревнуют своих жен. Это помогает нам «понять» и предвидеть, что если мужчина открыто ухаживает за женщиной в присутствии ее мужа, он почти наверняка встретит отпор и рискует получить по физиономии. Кроме того, мы можем с большой степенью уверенности прогнозировать, что на ближайших президентских выборах кандидат от либертарианской партии наберет намного меньше голосов, чем кандидаты республиканской и демократической партий; что минута рекламного времени в ходе трансляции матчей футбольного чемпионата этого года будет стоить не больше, чем во время трансляции матчей будущего суперкубка по американскому футболу; что через три месяца цена персонального компьютера не вырастет до 10 млн долл. и не упадет до 10 долл.; и что автор этой статьи никогда не станет королем Англии. Эти и миллионы других столь же определенных прогнозов основаны на специфическом понимании ценностей и целей, направляющих поведение миллионов безымянных действующих лиц.