Первым вошел Дмитрий. Мы все включили фонари и осматривали монолит изнутри. Вокруг нас теснились толстые провода, связанные прочными металлическими скобами. Они шли от самого пола к потолку, что терялся где-то там, куда не доходил свет от наших фонарей. Это напоминало колонны или хребты неведомых существ. Столь же громадных, сколь и опасных.
Удручающая обстановка никак не огорчала Петра. С энтузиазмом юнца он побежал по коридору, рассматривая причудливые узоры, перекочевавшие с поверхности монолита внутрь него. Мы провели там только пятнадцать минут, а уже согрелись. Скинули куртки, перчатки и шарфы недалеко от выхода, чтобы захватить их на обратном пути. Это казалось нам разумным.
Уже на первом перекрестке мы решили отдохнуть. Ольга предложила перекусить, и я с радостью согласился. За едой мы наблюдали, как Петр делает какие-то записи в блокнот, который всегда носил в нагрудном кармане. Дмитрий и Эдуард пытались найти хоть какие-то образцы для изучения, но все, что им удалось собрать, – это лишь немного пыли. Впрочем, даже эта пыль могла бы стать дороже килограмма золота.
Не думаю, что нам хватило бы и недели, чтобы изучить монолит, поэтому мы доверились знакам. Над одной из дверей висел символ, отдаленно напоминающий звезду. Именно туда мы и пошли. Створки открылись сами, как только Петр приблизился, что напугало каждого из нас. За дверью оказалась квадратная комната, и впервые мы увидели потолки монолита. Тяжелые, темные, сферические. Провода, раньше уходившие в неизвестность, здесь сплетались в одной точке, образовывая восьмиконечную звезду. Петр быстро зарисовал это.
Там же мы нашли и первую стоящую находку. В стены были вставлены металлические предметы, которые я могу назвать не иначе как идолы. Круглые, похожие на яйца. В них зияли дыры. С первого взгляда в их положении не было никакой системы, но Ольга быстро узнала созвездия. И вот чудо: ни на одном таком идоле созвездия не повторялись. Были и незнакомые нам, людям. Эдуард даже не смог предположить, из какого же металла были сделаны эти чудесные вещи, хоть и сказал, что стоить они должны целое состояние. Свое я так и не продал, так что отправляю его тебе вместе с этим письмом. Можешь сохранить его, можешь найти покупателя. Мне уже все равно.
Ты спросишь, почему я назвал находку идолом? Все просто, ты и сам увидишь. С первого взгляда, с той самой секунды, как я взял яйцо в руку, мне причудилось в нем лицо. Страшный лик рока, что следует за всеми нами. Без рта, носа. Только сморщенная кожа и красные глаза. Присмотрись к идолу и ты поймешь, о чем я.
С той минуты, как мы вошли в эту комнату, обитатели монолита больше не представлялись мне светлыми и прекрасными. Скорее чем-то зловещим, поросшим мхом. Скрюченным, как эмбрион, и столь же развитым, несмотря на впечатляющую постройку и архитектуру. Но я все еще не представлял, насколько эти обитатели жестоки.
Ты можешь подумать, что я был напуган. Это так, мной овладел страх. Почти первобытный страх, который испытывают жертвы насилия, когда сзади к ним подходит незнакомец. Этот страх одолевает пешеходов ночью, когда они видят тень другого человека. Подобный ужас сжирает параноиков, наблюдающих за соседями в бинокль. Каждый следующий шаг давался мне с трудом. Я думал о том, чтобы бросить коллег там. Пуститься бегом к базе. Оставить позади этот монолит с ужасами, что он хранил. Почему-то я не убежал.
Мы прошли еще две комнаты. Они различались лишь размерами, и теперь потолки снова уходили очень высоко. Наконец, мы встретил его. Создание, которое не могло мне присниться даже в самых жутких кошмарах. Его внешность не может уложиться в людское понимание жизни, хоть монстр и напоминал человека. Ноги – словно сломанные мощные столбы дуба. Руки – скрюченные бревна. Голова – огромный уродливый шар. Его розовую кожу то тут, то там изрезали золотые чешуйки, покрытые мерзкой слизью, будто монстр эволюционировал из ящера во что-то более чудовищное. На его спине торчали иглы, почти незаметные на громадном туловище, но даже самая маленькая из них была с локоть. Самым страшным было его лицо. Столь же неестественное, сколь и кошмарное. Из его рта торчали мерзкие щупальца, мешавшие говорить, а в красных глазах читались гнев и жестокость. Носа, каким мы привыкли видеть тот, не было. Вместо него у монстра была дыра, похожая на рану, и кожа вокруг нее неприятно дергалась, когда чудовище дышало.
Даже сидя, прижав колени к груди, это нечто было выше всякого из нас. Когда же оно встало, мы предстали перед ним настоящими детьми, только-только научившимися ходить. Новая волна страха охватила нас всех, кроме Петра. Мне кажется, едва заметив это чудовище, он сразу придумал пару рекламных лозунгов.
Наш богач шагнул вперед и вытянул руку. Монстр сказал что-то на своем языке, который человеческие органы не способны воспроизвести. Петр засмеялся, будто что-то понял. Чудовище протянуло свою лапу и едва коснулось руки Клевцова. «Учиться, – сказало оно. – Мы так учимся». Несмотря на щупальца, голос монстра не искажался, а звучал будто бы внутри моей головы.
Петр поприветствовал гиганта, но не договорил.
Нечто схватило его за туловище и щупальцами оторвало голову Петра. Его череп хрустел, пока чудовище жевало. Словно оно схватило целую пачку сухарей. Мне кажется, монстру нравился вкус, на секунду он словно впал в транс.
Ужас сковал нас, мы не могли двигаться. Не могли, пока нелюдь не сделал шаг в нашу сторону. Первой побежала Ольга. Она спотыкалась, ее ноги путались, но женщина все равно обгоняла и меня, и Эдуарда с Дмитрием. Братья немного отставали, и все же мы оставляли урода далеко позади. Пока он не стал на четвереньки.
Я не шутил, строение инопланетянина остается для меня загадкой. Из его туловища вырвался десяток покрытых волосами ножек, словно у мерзкого насекомого. С ними он быстро догнал Дмитрия и повалил его на пол. Боже, какой стоял крик. После этого я только однажды слышал подобное. Когда чудище настигло Эдуарда.
Мы с Ольгой спрятались за колонной проводов. Правой рукой я зажал рот коллеге, но сам едва сдерживал крик, что застрял у меня в горле. Монстр не нашел нас. Лишь когда звук его шагов полностью исчез, мы двинулись, как нам казалось, к выходу.
С каждым поворотом мы забредали все глубже в лабиринт коридоров. Монолит, словно живое существо, не хотел выпускать нас и тем более не собирался давать подсказки. Вероятно, как и я, Ольга думала, что если нас не убьет чудовище, то скоро мы умрем от жажды и голода. Остается только вопрос: кто из нас окажется удачливее? Кто из нас съест второго?
Первым лучом надежды для нас оказался один из пропавших. Как часто бывает, увидев этот луч, я испугался. Юрий, а именно так его звали, был одет словно бездомный. В пальто, к которому пришили неровные лоскуты ткани. Он шел к нам, вытянув руку и закрыв лицо капюшоном, так что я уже приготовился умирать, как вдруг Юрий сначала обнял Ольгу, а потом толкнул ее и меня в квадратную комнату.
Будь я опытнее, сразу бы узнал базу управления. Но тогда она показалась мне декорацией для фантастического фильма. Я никогда не видел подобного. Не панель с кнопками, которую можно было представить в то время, не сенсоры и голограммы, которые представляются нам сейчас. Скорее телескоп. Огромное кресло полукругом перед узкой высокой стойкой с рычагами и линзами. Эта стойка уходила к самому потолку и, как я понял из конструкции, могла двигаться абсолютно свободно. Вверх, вниз. Наклоны влево, вправо. Второй уровень переходит на третий, нижняя линза заменяется линзой покрупнее.