В 1239 году в жизни благоверного князя Александра произошло знаменательное событие – он женился на Полоцкой княжне. Этим браком семейство великого князя Владимирского оказывало покровительство Полоцкому князю Брячиславу, изгнанному из своих владений и жившему в Торопце, и заключало с ним союз против Литвы, претендовавшей на Полоцк. Различные источники по-разному именуют дочь Брячислава: одни называют ее Александрой, другие – Параскевой. Однако большинство исследователей склоняется к первой версии имени – Александра Брячиславна.
Несмотря на утесненное положение Брячислава Полоцкого, Александр решил оказать честь будущему тестю, приехав венчаться в Торопец. Дело в том, что согласно обычаям того времени наиболее почетным для семьи невесты было, когда жених приезжал в город тестя. Венчание состоялось в торопецком храме святого великомученика Георгия. Свадебный пир пришлось устраивать дважды – сначала в Торопце, а затем в Новгороде, дабы почтить и гордое новгородское боярство.
Здесь следует отметить, что относительно семейной жизни благоверного князя Александра существует некая летописная неразбериха. Согласно наиболее древним летописным источникам, Александр был женат один раз – на дочери Полоцкого князя Брячислава. Но на гробнице в Успенском Княгинином монастыре во Владимире стояло три имени: одно называло дочь Александра Евдокию, второе – его супругу Александру, а третье также супругу – Вассу. Из этого некоторые исследователи сделали вывод, что Александра Брячиславна скончалась раньше мужа, и он вступил в новый брак с некоей Вассой. Другие исследователи предложили иную версию – благоверный князь Александр был женат лишь однажды, а его супруга после кончины мужа приняла постриг с именем Васса. Не так давно появилась еще одна версия относительно брачной жизни благоверного князя Александра. Она опирается на летописные источники, называющие его родственником рязанских князей. Согласно этой версии, Александра Брячиславна умерла через несколько лет после замужества, а благоверный князь Александр вступил в брак с рязанской княжной Дарьей Изяславной. В любом случае точных сведений относительно брачной жизни благоверного князя нет.
Молодая княгиня была бесприданницей; единственное, что она могла принести Владимирскому княжескому дому, – это ухудшение и без того напряженных отношений с Литвой. Прекрасно понимая сложившуюся ситуацию, благоверный князь Александр строит укрепления по реке Шелони на юго-западе Новгородской земли.
Невская битва
Князь Александр укреплял новгородские рубежи, опасаясь новых литовских набегов. Однако новая беда пришла оттуда, откуда не ждали. Как и столетием ранее, в 1240 году была предпринята попытка шведского крестового похода на новгородскую землю.
Кто был предводителем этого похода? Несмотря на то, что русские летописи называют ярла Биргера, – у исследователей нет точного ответа на этот вопрос. Дело в том, что в 1240 году Биргер еще не был ярлом – правителем Швеции; в то время ярлом был Ульф Фаси, а Биргер был тогда лишь одним из королевских родичей. Вполне возможно, что претендуя на более высокую ступень, он и предпринял поход на русские земли.
Как бы то ни было, к середине июля шведская эскадра на многих кораблях (шнеках) вошла в устье Невы. Биргер, считая новгородскую землю легкой добычей, – сведения о монгольском разорении Руси уже дошли до Западной Европы, – послал новгородскому князю Александру вызов: «Если можешь, сопротивляйся, – я уже здесь и пленяю твою землю» [1, с. 22]. Действительно, шведская эскадра продвигалась по Неве к устью Ижоры.
Положение было очень опасным – ждать помощи было неоткуда: отец Александра, великий князь Ярослав, всеми силами восстанавливал Русь Северо-Восточную, в то время как Русь Южную и Юго-Западную вновь громили монголы. Да и в самом Новгороде вражда партий сильно замедляла сбор ополчения.
Александр не мог оставить ставшую ему родной Северную Русь на разорение – он собирает собственную дружину и немногочисленных новгородских добровольцев, готовых выступить по княжескому слову, не дожидаясь вечевого решения.
Накануне выступления князь вместе с воинами отстоял службу в кафедральном новгородском соборе Святой Софии. Источники донесли до нас молитву благоверного князя и его обращение к дружине. В молитве он не стремился к оригинальности, обратившись к памятным с детства псалмам Давида: «Суди, Господи, обидящим меня и возбрани борющимся со мной, приими оружие и щит, стани в помощь мне» [1, с. 22]. По окончании службы Александр принял благословение Новгородского архиепископа Спиридона.
Выйдя из храма, Александр обратился к дружине и новгородским добровольцам с такими словами: «Не в силе Бог, а в правде. Иные – с оружием, иные – на конях, а мы имя Господа Бога нашего призовем! Они поколебались и пали, мы же восстали и тверды были» [1, с. 22]. Сразу же – прямо из Святой Софии – войско выступило в поход.
Биргер, уверенный в победе, не спешил с наступлением, из-за чего потерял темп. Князь Александр успел сплавить пешую рать по Волхову к Ладоге, а конную – по берегу до устья Ижоры, где был расположен шведский лагерь. По пути к небольшому войску присоединился отряд ладожан – они собирались быстрее новгородцев, понимая, что именно по их городу и окрестностям придется первый удар.
У Ижоры встречи с князем попросил местный старейшина – источники по-разному называют его: Пелгуй, Пелгусий, Пелугий – точно известно, что православное крещение он принял с именем Филипп. Пелугий-Филипп рассказал благоверному князю Александру о видении, бывшем ему, когда он стоял в дозоре. Согласно этому рассказу, среди ночи внезапно сделалось светло, и он увидел ладью, гребцы на ней были скрыты туманом, а на корме стояли два воина в блистающих княжеских одеждах. Они показались Филиппу похожими на святых Бориса и Глеба, виденных им на иконе в новгородском храме. Один из воинов сказал другому: «Брат Глеб, вели грести скорее, да поможем сроднику нашему Александру» [2, с. 110]. Это извести укрепило Александра в правильности его решения – выступить против шведов, не дожидаясь ни помощи от отца, ни общего сбора новгородского ополчения. Однако, он просил Филиппа не распространяться о видении.
15 июля войско Александра внезапным ударом обрушилось на шведский лагерь. Шведы удара не ждали. Внезапное нападение русских войск не встретило должного сопротивления. Шведам не помог даже численный перевес, потому что отборные русские дружины не упустили инициативу боя, продолжавшегося до наступления темноты. Князь Александр, согласно свидетельствам современников, бился в первых рядах своего войска – ему удалось достать копьем предводителя шведского воинства, что сразу же дало преимущества русским дружинам. Кроме самого князя источники называют и других отличившихся в этой битве: новгородских бояр Гаврилу Олексича, Сбыслава Якуновича и Мишу, дружинников князя Александра – Савву, Якова и Ратмира. Кровопролитное сражение продолжалось вплоть до наступления ночи. Под покровом ночи русские отошли, а шведы похоронили убитых: частью – в земле, частью – погрузив трупы на ладьи. Эти ладьи сплыли по Неве и потом потонули в море. Битва у Ижоры была выиграна не столько тактически или тем более стратегически, сколько морально: воинский дух шведов был подорван. Немногочисленная рать князя Александра, тоже понесшая потери, не могла бы сдержать планомерного наступления шведов, если бы оно осуществилось. Но русское мужество, несмотря на немногочисленность русских дружин, преодолело скандинавскую силу.