I
Женщина шла наискосок через мост прямо на Равика. Она шла быстро, но каким-то нетвердым шагом. Равик заметил ее лишь тогда, когда она
оказалась почти рядом. Он увидел бледное лицо с высокими скулами и широко поставленными глазами. Это лицо оцепенело и походило на маску, в
тусклом свете фонаря оно казалось безжизненным, а в глазах застыло выражение такой стеклянной пустоты, что Равик невольно насторожился.
Женщина прошла так близко, что едва не задела его. Он протянул руку и схватил ее за локоть. Она пошатнулась и, вероятно, упала бы, если бы он
ее не удержал.
Равик крепко сжал руку женщины.
— Куда вы? — спросил он, немного помедлив. Женщина смотрела на него в упор.
— Пустите! — прошептала она.
Равик ничего не ответил. Он по-прежнему крепко держал ее за руку.
— Пустите меня! Что это? — Женщина едва шевелила губами.
Равику казалось, что она даже не видит его. Она смотрела сквозь него, куда-то в пустоту ночи. Просто что-то помешало ей, и она повторяла одно
и то же:
— Пустите меня!
Он сразу понял, что она не проститутка и не пьяна. Он слегка разжал пальцы. Она даже не заметила этого, хотя при желании могла бы легко
вырваться.
Равик немного подождал.
— Куда же вы, в самом деле? Ночью, одна, в Париже? — спокойно спросил он еще раз и отпустил ее руку.
Женщина молчала, но с места не сдвинулась. Раз остановившись, она, казалось, уже не могла идти дальше.
Равик прислонился к парапету моста. Он ощутил под руками сырой и пористый камень.
— Уж не туда ли? — Он указал вниз, где, беспокойно поблескивая в сероватой мгле, текла Сена, набегая на тени моста Альма.
Женщина не ответила.
— Слишком рано, — сказал Равик. — Слишком рано, да и слишком холодно.
Ноябрь.
Он достал пачку сигарет, затем нашарил в кармане спички. На картонке их оказалось всего две. Слегка наклонившись, он прикрыл ладонями пламя
от легкого ветра с реки.
— Дайте и мне сигарету, — бесцветным голосом произнесла женщина.
Равик выпрямился и показал пачку.
— Алжирские. Черный табак. Его курят солдаты Иностранного легиона.
Пожалуй, для вас слишком крепок. Других нет.
Женщина покачала головой и взяла сигарету. Равик поднес ей горящую спичку. Она сделала несколько глубоких затяжек. Равик бросил спичку через
парапет. Словно маленькая падающая звезда, спичка пролетела сквозь тьму и погасла, достигнув воды.
На мост медленно въехало такси. Шофер остановил машину, посмотрел на них, немного выждал и двинулся дальше, вверх по мокрой, поблескивающей в
темноте авеню Георга Пятого.
Внезапно Равик почувствовал, как сильно он устал. Весь день напролет он работал и, придя домой, не мог уснуть. Тогда он вышел на улицу —
хотелось выпить. И теперь, в промозглой сырости глубокой ночи, он чувствовал неодолимую усталость.
Равик посмотрел на женщину. Почему, собственно, он ее остановил? С ней что-то стряслось, это было ясно. Но ему-то какое дело? Мало ли он
встречал женщин, с которыми что-то случалось, особенно ночью, особенно в Париже.
Сейчас это ему было безразлично, он хотел лишь одного — спать.
— Ступайте домой, — сказал Равик.