Обычно Истероиды не сильно беспокоили другие викингские племена, потому что к северу от их острова был пролив Торова Гнева, где обитал Невероятно Чудовищный Морской Дракон по имени Злокоготь, а все прочие берега представляли собой отвесные обрывы.
И поэтому, к счастью для всех, никто не мог проникнуть на Истерию, а главное – Истероиды не могли выбраться на другие острова.
Но этой зимой…
– Потому что этой зимой, – радостно прогудел Плевака Крикливый, – пролив Торова Гнева замерз и Злокоготь погребен под двухметровой толщей льда. Так что если вы наткнетесь на Истероидов – хотя я в этом сильно сомневаюсь, уж больно час ранний, – то вот вам мой совет: сразу поворачивайтесь к ним спиной и мчитесь во весь дух.
И с этими словами Плевака Крикливый заснул.
2. Саблезубые ездовые драконы
Громогласный храп Плеваки Крикливого походил на истошный рев, каким морж призывает моржа, когда между ними не меньше полусотни айсбергов.
Заслышав эти звуки, саблезубые ездовые драконы дружно уселись на лед, всем своим видом показывая, что с места они не сдвинутся. А были они здоровенные твари, подмышка Одина их задуши!
Мальчишки посмотрели на драконов.
– Ну, Иккинг, давай командуй! – хрюкнул Кабанчик.
Иккинг прочистил горло и заговорил как можно убедительнее.
– Ладно, ребята, – сказал он по-драконьи[1]. – Давайте не будем ссориться…
– Сссмотрите, он разговаривает… – прошипел самый громадный и свирепый на вид саблезуб. У него не хватало одного глаза, и держался он как-то особенно нагло – наверное, был Вожаком Стаи. – Этот жалкий головассстик говорит на благородном драконьем языке…
Остальные драконы осклабились.
– Мы все знаем, что надо делать, – продолжил Иккинг. – Вот и давайте займемся…
– Мы прекрасно знаем, чем сссейчас займемся, – проворчал ездовик, закрывая единственный глаз и устраиваясь поудобнее. – МЫ тут приляжем и сссладко вздремнем, пока ВЫ потащите ваши тощие задницы на сссамую высокую гору Внутренних островов…
– Разрази тебя Тор! – не выдержал Сморкала Мордоворот. – Хватит тут сюсюкать по-драконьи! Эти твари понимают ДРУГОЙ язык!
Сморкала выхватил из обмякшей руки Плеваки Крикливого черный кнут и взмахнул им в воздухе.
Ездовые драконы приоткрыли глаза.
Сморкала щелкнул еще раз, задев кончиком кнута морду одноглазого саблезуба. Дракон, взвыв от боли, вскочил; вслед за ним – остальная стая. Драконы порыкивали от ярости, но были исполнены уважения. Мальчишки одобрительно загалдели.
– Вот как надо! Учись! – ухмыльнулся Сморкала и (просто ради удовольствия) хлестнул еще одного дракона. Зверь взвыл; Сморкала расхохотался: – Только попробуйте ослушаться МЕНЯ, вы, ПОЛЗУЧИЕ ШАКАЛЫ С РАЗДВОЕННЫМИ ЯЗЫКАМИ! Я вам покажу!
– Сморкала, не надо, – тихо попросил Иккинг.
Обычно он старался не вступать в споры со Сморкалой, но ему было больно смотреть, как гордых, благородных саблезубых ездовиков заставляют плясать, будто цирковых мартышек.
Сморкала отвернулся от драконов и переключился на Иккинга.
– Что я слышу? – ухмыльнулся он. – Неужели Иккинг Никчемный осмеливается учить меня, Сморкалу ГЕРОИЧЕСКОГО? Поверь, Иккинг, скорее снег станет синим, как нос Плеваки Крикливого, чем ТЫ выбьешься в вожди племени Лохматых Хулиганов!
Сморкала взмахнул кнутом, щелкнув Иккинга по груди.
Удар был бы болезненным, но Иккинга спасло то, что у него за пазухой спал, свернувшись калачиком, маленький непослушный дракончик по имени Беззубик.
Кончик кнута угодил Беззубику пониже спины, но поскольку дракончик был защищен прочной чешуйчатой шкуркой, то вреда не причинил, только пробудил от зимней спячки.
Беззубик выкарабкался у Иккинга из-за шиворота, уселся хозяину на плечо и сердито нахохлился.
– Кт-кто по-посссмел ссстук’кнуть Б’бе-беззубика по поп’пе? Б’бе-беззубик н’не-не мо-может ссспать, когд’да всссякие тут ссстукают его по поп’пе!
– Почему твой беззубый лягушонок не лежит в спячке, как все нормальные драконы? – поинтересовался Сморкала.
– Я боялся, что он простудится, – ответил Иккинг, ласково почесывая Беззубика между рожек. – Он вырыл себе не очень-то глубокую норку, а если дракон замерзнет, он может пролежать спячке много веков. Поэтому я откопал его и стал носить с собой, чтобы согреть.
– А теперь Б’бе-беззубика ра-раз’будили! В такую Р-Р-РАНЬ! – бушевал дракончик. – И холод сссо’соба-бачий!
– Что это?! – прыснул Сморкала. – Что ты сделал со своим жалким головастиком? – (Ибо Беззубик был самым крохотным охотничьим драконом, каких только видел мир.) – Что на нем надето?!
На Беззубике красовалась теплая меховая шубка.
Иккинг смастерил ее в надежде хоть немного согреть своего питомца.
– Ох ты, разрази меня Top! Песьедух, держи меня! – заржал Сморкала. – Иккинг нарядил своего масенького дляконцика в мохнатенькое плятьице!
– Эт’тo не п’пла-платьице, эт’то шшшуба! – зашипел Беззубик. – ШШШУБА!
– Дракон в платьице! – орал Сморкала.
– ХА-ХА-ХА-ХА! – покатывались со смеху мальчишки. – Дракон в платьице!
Даже саблезубые ездовые драконы присоединились к веселью.
– Ох, мои клыки и когти! – завывал Одноглаз. – Вот это да! САМЫЙ маленький на свете охотничий дракон – и одет в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОБНОСКИ! Совсем стыд потерял!
Несчастный Беззубик гордо выпрямился на плече у Иккинга. От рожек до кончика хвоста он медленно заливался нежно-розовым цветом. Дракончик крепко стиснул челюсти и выпустил из ушей кольца дыма.
– Эт’то ссстильная мод’дная зимняя ШШШУБКА, – проворчал он. – А вам всем просто з’за-завидно.
Сморкала принялся раздавать приказы:
– Хватит, мы и так уже уйму времени потеряли. Всем разбиться на пары и взять под уздцы одного из этих саблезубых. А вы, СЛАБАКИ, – повернулся он к Иккингу и Рыбьеногу, – берите себе этого кривого.
– Вы, драконы, недолюбливаете нас, людей, верно, Одноглаз? – спросил Иккинг, когда они с Рыбьеногом пристроились позади саблезуба.
Одноглаз выплюнул в снег громадный сноп пламени.
– Недолюбливаем? – прошипел он. – Это ещщще мягко сказано. Я вассс НЕНАВИЖУ каждой каплей моей чиссстейшей изумрудно-зеленой крови. Вы, человечишшшки, вероломны, невежественны, жадны и жестоки. Я сссорок лет был вожаком ссстаи, возглавлял ее и в добрые времена, и в сссуровые. А этот вашшш Сссморкала, что он за вожак? Гнусссная сссвинья с кнутом в руке. У меня от ненависссти зубы сссводит… Когти чешшшутссся рассстерзать вcccех до единого двуногих, лупоглазых, лопоухих людишшшек на этой планете…
– Здорово, – нервно пробурчал Рыбьеног. – Нас угораздило заполучить ездового дракона, который с радостью бы нас прикончил. Вот уж повезло так повезло…
Наконец они тронулись в путь. Одноглаз очень, ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО потащил их вверх по ущелью через густой сосновый лес. К этому времени прочих Хулиганов и след простыл.
Лес кончился так же внезапно, как и начался. Перед друзьями открылся крутой и голый, без единого дерева, склон, ведущий на вершину Негодяевки. На вершине горы Одноглаз остановился. Высшую точку отмечал одинокий валун. Иккинг крепко уцепился за него, чтобы не сдуло ветром и не закружилась голова, и осторожно выглянул на другую сторону, туда, где далеко внизу лежал пролив Торова Гнева.
Обычно в этом негостеприимном проливе бушевали море и Злокоготь. Они кружили, поднимали водовороты и свирепо дрались друг с другом. Но сейчас узкая полоска воды замерзла, стала тихой и белой, как сама смерть, и единственным напоминанием о Злокогте были кошмарные стоны, гудевшие в ушах, как головная боль, да смутная тень, которая медленно ворочалась подо льдом, будто грозовая туча.
– Пошли поскорее отсюда, – поежился Рыбьеног. – В Варварском архипелаге полным-полно зловещих, мрачных мест, но это – самое зловещее и самое мрачное.
Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь Охотиться На Лыжах С Луком И Стрелами, но должен сказать, дело это требует изрядной сноровки. Съехать на лыжах с горы – само по себе не так-то просто, а ведь при этом надо еще и умудриться попасть в нескольких полупятнистых снегоступиков, мелких и проворных, как колибри.