Настоящая это трещина или артефакт, созданный ассемблерами для иллюзии подлинности? Если Рейни заметит, надо уверять, что настоящая, поскольку творение ассемблеров ее огорчит.
– Мы предполагаем, что есть, – ответила Лоубир. – У меня завтра встреча с Кловис Фиринг, она попытается что-нибудь выяснить. Могу вас взять, если хотите.
Это означало, что он должен ехать.
К Фиринг, своей американской сверстнице, Лоубир отвезла Недертона почти в самом начале их знакомства. Больше он ту не видел, зато близко познакомился с ее куда более молодой версией в округе – хладнокровной снайпершей, возглавлявшей теперь личную охрану Флинн.
– Как она?
– Медицинские проблемы потребовали сложной фаготерапии, однако она уже на ногах, и я попросила ее заняться Юнис.
– Она все в том же антикварном магазинчике на Портобелло-роуд?
– Да, «Культура Кловис». Говорит, антиквариат в лавке стал лучшей частью ее памяти.
– А в округе не спрашивали? У вашей тамошней молодой версии серьезные связи в Вашингтоне. Включая нынешнего президента.
– Конечно спрашивала, – ответила Лоубир, – но там ничего не нашли.
Недертон встал и в носках, без обуви прошлепал на кухню. «Эспрессо», – приказал он машине. Рейни, как правило, такого не позволяла; она требовала, чтобы он сам варил кофе. «Без кофеина», – добавил он (нарушить оба ее правила не позволила совесть).
– Значит, вы побуждаете этот ИИ наращивать собственный функционал? – Наблюдая, как машина выпускает в чашку тонкую дымящуюся струйку обескофеиненного эспрессо.
– Да, хотя, как представляется, это базовая часть ее пакета – увеличивать свои возможности. Должна, впрочем, упомянуть, что, по оценкам тетушек, срез Юнис скоро закончится, по крайней мере в интересующем нас смысле. Эту вероятность мы тоже должны учитывать.
– Закончится? – переспросил Недертон, думая, что ослышался, и отпил кофе.
– Да, – ответила Лоубир.
– Извините. «Закончится»?
– Да.
– Как?
– Ядерная война.
– Тлен что-то такое упомянула, но я и не подумал, что все настолько серьезно, – сказал Недертон, глядя на исходящую паром белую фарфоровую чашечку. Точно в середине, в обрамлении светло-коричневой пенки отражался кухонный абажур.
– Это исключительно серьезно. Эль-Камышлы. Кризис начался там, хотя распространился, конечно, гораздо шире.
Название как из Томасовой книги сказок. Потом Недертон вспомнил, что говорила Тлен.
– Это в Турции?
– В Сирии. Город на границе с Турцией, северо-восток страны, напротив турецкого Нусайбина. Сложное место, даже по тогдашним меркам региона.
Недертон допил свой обескофеиненный кофе – жест столь же ненатуральный, как и сам напиток, – и поставил чашку обратно.
– Так этот кризис ваших рук дело?
– Ни в коем разе. Он достался нам вместе с территорией и оказался полной неожиданностью. Последний срез Веспасиана обещает стать ровно тем, что тому нравилось создавать.
– Можете ли вы предотвратить такое развитие событий?
– Это целиком зависит от наших агентурных возможностей. Сейчас они нулевые. Тетушки дают пессимистичный прогноз.
– Вы говорили, они не участвуют.
– В привычном вам смысле не участвуют, но они – лучшие актуарии.
15
Фигня в духе Зоны 51[17]
– Мне нравится, – объявил Стетс, когда Верити закончила. Он сидел на откидной полке, подавшись вперед и упираясь руками в ортез, чтобы не давить на больную ногу. – Страшная сказка Кремниевой долины, – добавил он, глядя на суровую аватару Юнис. – Если считать, что Юнис реальна.
– Я есть, – ответила Юнис. – Здесь. А моя реальность – это типа как бы.
– Так почему именно здесь, сейчас? – спросил он.
– Я хочу знать, откуда взялась. Что за инфраструктура. Должна быть какая-то фигня в духе Зоны пятьдесят один, без дураков. И я должна защитить Верити, потому что свалилась ей на голову без приглашения. Ты – единственный серьезный игрок среди ее знакомых.
Стетс глянул на Верити:
– Ты готова принять это за чистую монету?
– Чувствую, она меня убедила, – ответила Верити, – а потом начинаю думать, это стокгольмский синдром.
– Напиши Филу Бартеллу, – сказала Юнис (Верити знала, что так зовут финдиректора Стетсовой фирмы). – Пусть примет мой звонок. Как помощника Верити. Насчет Сингапурской сделки.
Стетс уставился на экран.
– Да, она такая, – сказала Верити.
– Бартелл проштудирует доки, которые я закинула в его дропбокс, – сказала Юнис, – и поймет, что сделка хреновая. Но я должна обрисовать ему общую картину, прямо сейчас, пока он не поставил подпись. Ты свою уже поставил.
– Откуда ты это знаешь, Юнис? – спросил Стетс. – Откуда ты вообще знаешь про сделку?
– Может, ты поможешь мне выяснить, как я это делаю. Напиши ему. Он вот-вот поставит свою подпись.
Стетс достал из кармана телефон. Напечатал большими пальцами. Отослал. Глянул на Верити, потом на телефон, потом на большой экран:
– Он примет твой звонок.
– Уже принял, – сказала Юнис. – Я с ним сейчас говорю.
Стетс, щелкнув ортезом, встал и, стараясь не сильно наступать на больную ногу, прошел к барной стойке. Открыл бутылку воды. Телефон пикнул. Стетс глянул на экран:
– Говорит, ты права. Спрашивает, откуда знаешь. Формулирует более грубо.
– Ты сам назвал это страшной сказочкой. Думаю, когда он прочтет документы, то поймет, что я сберегла вам большие бабки.
– Спасибо, – ответил Стетс. – Если считать правдой рассказ Верити и вот это сейчас. Я уже практически считаю. Что дальше?
– Мы с Верити возвращаемся в Миссию, желательно без шпиков-фрилансеров, которые нас сюда проводили.
– Если они знают, где я сейчас живу, и мы едем к Джо-Эдди, то какая разница? – спросила Верити.
– Мы едем не прямо к Джо-Эдди, – сказала Юнис. – Мне надо, чтобы тебя кое-где увидели, тогда у кое-кого будет время закончить кое-что в другом месте. Для этого нам нужно незамеченными добраться отсюда туда, где мы пересядем в машину, которую я вызвала.
– Верджил с этим справится. – Стетс вопросительно глянул на Верити.
– Я согласна, – ответила та.
Он нажал кнопку на телефоне.
16
ПК
– По твоему описанию, Эйнсли, это должно быть ПНП, – сказала Кловис Фиринг. На ней было викторианское траурное платье, которое понравилось бы Тлен, хотя та носила бы его с провокационными аксессуарами.
Лицо Фиринг являло собой палимпсест морщин и пигментных пятен, но странным образом выглядело моложе, чем запомнилось Недертону. Она единственная в Лондоне звала Лоубир по имени, хотя в округе Флинн и все остальные были с той накоротке.
– ПНП? – переспросила Лоубир.
– Проектирование нового поколения, – сказала Фиринг, сверкнув неожиданно белыми зубами. – Оно финансировалось Командованием по проведению спецопераций, но находилось в ведении Командования боевых космических и морских систем ВМС. Использовало много ПК, покупных комплектующих. Часть таких работ велась на военно-морской авиабазе «Чайна-лейк», где очень рано начали делать микродроны. Старались получать все самое современное из Кремниевой долины. Этим занимался ОИОРЭ, Отдел инновационных оборонных разработок, экспериментальный.
– Вот как. – Лоубир подняла брови.
– Тепло? – спросила Фиринг, буравя ее зоркими старческими глазками.
– Можешь поискать имя Юнис?
– Юнис?
– Во всех связанных контекстах, пожалуйста.
Фиринг закатила глаза, так что остались одни лишь пугающие белки, затем вновь глянула на собеседников.
– УНИСС, – сказала она. – У-Н-И-С-С. Ближайшее совпадение.
– И что это значит?
– Универсальная ноэтическая индивидуальная саморазвивающаяся система, – с явным удовольствием ответила Кловис.
– Спасибо тебе огромное, ты очень нам помогла, – сказала Лоубир. – Что-нибудь еще?
– Нет, – ответила Фиринг. – Информационная гниль уничтожила почти все соответствующие архивы, а свои я прошерстила вдоль и поперек. Там ничего нет, но это определенно ПНП.
Недертон, скучая, разглядывал исполинскую бронзовую голову бородача у Фиринг за спиной, грубо оттяпанную от какой-то статуи.