Наконец я услышала голос Бо:
– Черт бы все побрал…
Похожий на сдержанный рев, его голос оказался ближе, чем я ожидала.
Я открыла глаза и увидела, что он стоит в нескольких шагах, без футболки, упираясь руками в бока. Его грудь ходила ходуном, пока он старался отдышаться, а взгляд, пройдясь по моему телу, словно примагнитился к полу. Не чувствуя рук, я поправила лифчик и стянула платье-трубу на бедра, не сводя алчных глаз с его мускулистой груди, рельефного пресса и торса атлета.
Я хотела снова к нему прикоснуться.
– Джессика, ну хватит уже так на меня смотреть, – раздраженно попросил Бо. К раздражению примешивалось несомненное отчаянье, и я невольно посмотрела ему в глаза.
Я поразилась, что зубы у него стиснуты, а глаза мечут молнии. Только что упрекнув меня в неподобающих взглядах, несмотря на свои слова и тот факт, что именно он прервал наш лихорадочный ласк-фест, Бо выглядел раздосадованным. В нем словно происходила внутренняя борьба.
Он явно очень, очень меня хотел.
Я смотрела на него, теряясь в догадках. Осознание его желания и событий последних минут наконец-то начало меня нагонять. Бо смотрел, как я пялюсь на него. Мой взгляд, несомненно, выражал тревожное ожидание и полную готовность, а свирепое пламя в его глазах металось между откровенным вожделением, густо приправленным страстной тоской, и неистовым отчаяньем.
Я молча ждала, и его решимость поколебалась. Глаза уже не метали молнии, а моляще смотрели на меня. Бо по-прежнему тяжело дышал.
Он с усилием шагнул вперед, словно его что-то тянуло, не оставляя выбора, и с губ посыпались слова:
– Джессика, я не тот, кем ты меня считаешь, и я… черт бы все побрал… Я хочу тебя, я всегда тебя хотел, но не могу так поступить, пока ты не знаешь…
– Дуэйн, болван ты этакий, ты тут? – позвал мужской голос где-то слева от меня, и я услышала топот тяжелых ботинок по ступенькам.
Глаза у меня округлились.
Челюсть отвисла.
А голова совершила резкий поворот к тому, кто поднимался на сцену.
Я не боялась, что нас застанут в неподходящий момент. Вообще не боялась. Причина моего неподдельного шока – голос приближавшегося человека. Это был голос Бо.
– Ты тут или где? – Шаги замедлились и стихли, и Бо уточнил: – Тебе, гм… не мешать, что ли?
Меня буквально тряхнуло от внезапной догадки. Ведро со льдом, которое на меня опрокинула реальность, мгновенно остудило пламенные взгляды и горячие чувства, превратив меня в ледяную статую. Я посмотрела на мужчину своей мечты.
Только передо мной стоял не Бо.
Моим спутником не был Бо Уинстон, герой и лучший парень в мире. Нет-нет-нет, не Бо. Это Дуэйн.
Это он только что вытворял фантастические вещи с моими сосками.
Глава 2
Дорога, проложенная с надеждой, приятнее для путника, чем дорога, проложенная от отчаяния, пусть даже их пункт назначения одинаков.
Марион Зиммер Брэдли, «Падение Атлантиды»
~ Джессика ~
Как только я уставилась на него, Дуэйн вздрогнул, словно получил от меня удар исподтишка, и отвернулся. Я видела, как в одном большом вздохе поднялась и опала его мускулистая грудь, а потом он натянул на себя поднятую с пола футболку.
Откашлявшись, Дуэйн отозвался:
– Да, малость приватности не помешает.
– Кто там с тобой? Тина, что ли? – Ох уж этот глубокий бархатистый смех Бо, и внутри вдруг все болезненно сжалось.
Мне показалось, что меня вот-вот вырвет. Глаза закрылись сами собой, а голова стукнулась затылком о стену. Легкие будто чем-то прижало, не давая вздохнуть. Какая я дура… Мне захотелось, чтобы у ног разверзлась черная дыра и поглотила меня, отправив на другой конец вселенной.
Тина – это, конечно, Тина Паттерсон, подружка Дуэйна. Уже бывшая. Следить за их расставаниями и примирениями означало наживать себе инфаркт. Тина приходилась мне двоюродной сестрой с папиной стороны и лучшей подружкой школьных лет (правда, после школы мы пошли в очень разных направлениях).
– Не твое дело, урод. Проваливай, – ответил Дуэйн брату. Голос его звучал натужно и хрипло. Даже с закрытыми глазами я чувствовала на себе его взгляд.
– Ладно-ладно, как скажешь. Передавай Тине привет, но учти, что через двадцать минут мы уезжаем на Бандитское озеро, – сказал Бо, и тяжелые ботинки загрохотали по лестнице.
В голове началась новая песня – на этот раз радиохедовский «Слизняк»[5]. В жилах образовался лед, а румянец нестерпимого стыда пополз по шее на щеки и выше, до самых корней волос. Скрипнув зубами, я открыла глаза и уставилась на Дуэйна Уинстона.
Если он думал, что раньше я на него бросала пламенные взгляды, то теперь мои глаза источали арктический холод. Я превратилась в ночь на Северном полюсе.
Дуэйн так и стоял подбоченясь и медленно покусывая нижнюю губу, будто пробуя ее на вкус. Так он пробовал на вкус меня. Он упорно разглядывал пол и дышал уже ровнее, хотя еще не перевел дух.
У меня мелькнула бредовая мысль, обдав волной стыда и вины: я изменила Бо, предала его. Конечно, это очередная идиотская выдумка – мое безрассудное увлечение Бо изначально было односторонним. Может, я и посмешище, но не в розовых очках.
Тем не менее сжигавшие меня вина, стыд и ярость означали, что мне еще никогда так не хотелось пырнуть и/или настучать кому-то по башке, как мне захотелось пырнуть и/или настучать по башке Дуэйна Уинстона. И я даже не удивилась, когда у меня с языка сорвалось:
– Какая же ты скотина!
Он поднял глаза – сверкающие сапфиры, в которых тень горького удивления едва угадывалась под очередным испепеляющим лучом.
– Смотрите, кто заговорил, – ровно произнес он.
– Что?! В смысле?
– Язык-то, гляжу, развязался, – обвиняюще бросил Дуэйн. Я вообще не понимала, как я могла не узнать этот голос.
Вместо приятного во всех отношениях Бо я отчетливо услышала Дуэйна. Саркастичного, мрачного, резкого Дуэйна.
– За то время, что я здесь, ты не произнесла ни слова – ни когда я оторвал тебя от подруги, ни когда вел через кафетерий, ни когда сюда пришли, ни когда моя рука была у тебя в трусах, а твоя грудь у меня во рту. А теперь – как расколдовали: очнулась!
Господи, как я его ненавидела!
– Какая же ты скотина! – повторила я громче, изо всех сил стараясь не замечать непонятного вихрящегося, гудящего желания, все еще сводившего все внутри. Неутихшую страсть я бросила в топку моего гнева.
– Рад снова видеть прежнюю Джесс. Должен признаться, ты очень складно изменилась в нужных местах, но… – его глаза прожгли на мне дорожку от босоножек до грудей, – осталась такой же нахалкой, как раньше.
Я прянула вперед и толкнула его в грудь.
– Лживый козел! Я думала, ты – Бо!
Прежде чем я успела выцарапать ему глаза, Дуэйн поймал меня за запястья и повел обратно к стене, удерживая мои руки над головой. Он навалился на меня всем телом, не давая двинуться. Я попыталась ударить его коленом в пах, но он проворно отступил в сторону и прижал мои ноги к стене.
– Нет уж, принцесса, такого нам не надо.
Столь неудачная позиция означала, что его впечатляющая эрекция вдавилась мне в живот, а мои груди распластались о его пресс. И снова странное вибрирующее желание вихрем поднялось во мне, и я сжала зубы, чтобы не начать тереться о Дуэйна. Наши взгляды пересеклись. Он смотрел на меня по-прежнему горячо, но горячность сдерживалась чем-то похожим на презрение, приправленное горечью.
– Чтоб тебе на гнездо шершней наступить и сдохнуть от передоза ацетилхолина, – прошипела я.
– Умеешь ты делать комплименты.
– Отпусти меня!
– Не отпущу, пока не успокоишься.
Это прозвучало невыносимо менторски.
– Успокоиться? Успокоиться?! – заорала я.
Еще никогда меня так не доводили, и я не представляла, как прийти в себя. Может, я уже никогда не успокоюсь и проведу остаток жизни в теле невысокого светловолосого Халка (Женщины-Халка, после ее трансформации из адвокатши)! Мне хотелось крушить все подряд, начав с Дуэйна Уинстона.