– Ты сейчас похож на отрицательного героя мексиканского сериала, – поморщилась Катя. – Не идет тебе эта роль. – Она встала из-за стола. – Когда остынешь, звони. Я пробуду в России до конца сентября.
– В моем доме?
– Он по документам мой. И я его продаю. Хочешь – покупай. Ты для себя его строил.
– Мне он не нужен. Как и никому больше. Ты не избавишься от этой недвижимости. А содержать не сможешь, потому что сегодня же я всех рассчитаю.
– Ты заплатил работникам аванс. Они обязаны доработать до конца месяца. Потом я их рассчитаю сама. Пока!
И покинула ресторан, затылком чувствуя тяжелый взгляд Арарата.
Он вел себя чудовищно. Угрожал, чего никогда ранее не делал. Но Катя и не думала, что будет легко.
…Прошло две недели. От Арарата звонков не было. Катя занималась делами, приводила в порядок свою внешность, копалась в саду. По нему она будет скучать. Да и по замку, пожалуй. Здесь ей порой было неуютно, но она всегда чувствовала себя защищенной.
Стоя в башне у большого окна, Катя осматривала владения – пока еще свои. Шел дождь, небо набрякло тучами. В такую мрачную погоду она раньше закрывала шторы, чтобы не видеть серости, которая ее угнетала. А сейчас ей нравилась эта картина: мокрая листва, подрагивающая поверхность пруда, влажный гравий дорожек, глыбы песчаника, сложенные в стену, за ней лес, мрачный, величественный, над ним свинцовое небо – такую смог бы написать Поль Сезан.
– Не хочешь отсюда уезжать? – услышала она голос за спиной и вздрогнула. Забыла, что в комнате не одна.
– Хочу. Мне никогда не нравился этот замок.
– Он красивый. Но создан не для тебя.
Игорь подошел сзади, обнял за плечи. Он прилетел утром, сорвался на три дня раньше планируемого срока. Соскучился! И даже признался в этом. Если так дело пойдет, Катя и трех заветных слов когда-нибудь дождется.
– Арарат начал строительство еще до знакомства со мной. Он с детства бредил рыцарями. Читал все книги о них, фильмы смотрел. Другие пацаны с автоматами да пистолетами носились, а он с луком или мечом. Еще мальчиком матери сказал: когда вырасту, построю себе замок.
– Тогда почему он оставил его тебе? – задал резонный вопрос Игорь.
Катя секунду думала над тем, как на него ответить. Правдиво не стоит. А врать не хочется. Решила дать нейтральный ответ:
– Наигрался.
В принципе, так оно и было. Арарату нравилось бывать в замке, но жить в нем постоянно он не мог и в хорошие для их брака времена. Хотя бы потому, что замок находился далеко от Москвы. Когда Арарат воплощал детскую мечту, об этом не думал.
В дверь постучали.
– Войдите! – крикнула Катя.
На пороге возник дворецкий Федор. Арарат упорно называл его Фердинандом.
– Екатерина Игоревна, прибыл повар с помощниками, – объявил дворецкий хорошо поставленным голосом. В молодости Федя работал диктором на радио. – Хочет с вами обсудить некоторые моменты.
– Скажи, что я буду через десять минут.
Фердинанд кивнул и вышел.
– Повар с помощниками? – переспросил Игорь.
– Я же говорила тебе, что пригласила на ужин нескольких друзей.
– Да, но я думал, мы скромно посидим, а ты прием устраиваешь.
– В роли феодала я доживаю последние деньки, хочу напоследок закатить пир! Тем более есть повод, ты приехал.
– Извини, я не захватил с собой парадные доспехи, – с серьезным лицом проговорил Игорь.
– Ты шутишь сейчас? Или тебе не нравится моя затея?
– Нравится. В честь меня еще пир не закатывали. Но я без фрака.
– Сойдут джинсы с рубашкой.
Катя развернулась лицом к Игорю, обвила его шею руками и заглянула в глаза. Они, как небо за окном, дымчато-серые. Лицо мужественное, с рублеными чертами. Густая щетина покрывает квадратный подбородок с ямкой. Катя мысленно примерила на Игоря доспехи, и они идеально подошли.
– А ты похож на рыцаря, – проговорила она мечтательно. – На Ричарда Львиное Сердце. Тебе подошел бы замок.
– Не смеши меня. Я Игорь Козье Вымя. Фермер и сыровар. И мне не нужен замок. В детстве я пастухом мечтал быть.
Катя жарко поцеловала своего рыцаря – кем бы он себя ни считал, ей и Козье Вымя сойдет – и пошла переодеваться. Скоро прибудут гости, а она в халатике на голое тело.
Глава 2
Она с детства обожала дождь. Особенно нравилось ей засыпать под постукивание капель по крыше юрты. Жаль, в их краю осадки выпадали нечасто. Удушающе жаркое лето могло тянуться месяцами, и тогда трескалась земля, жухли немногочисленные растения, пересыхали колодцы, а люди чуть-чуть сходили с ума и отправлялись на поклон к шаманам, чтобы те вызвали дождь.
Дед Жени Айдман был баксы – с тюркского «шаман». И его дед. И дед его деда. Тот самому казахскому хану служил два десятка лет, пока не был казнен за то, что не смог излечить повелителя от смертельной болезни.
У Айдмана родилось трое сыновей и две дочери. Старший стал обучаться шаманизму, как в роду и положено. Средний и младший получили самые обычные профессии: один стал шофером, второй инженером связи. Дочки вышли замуж. Одна удачно. Уехала не только из их поселка, но и из Казахстана. А Жениной маме не повезло. Ее супруг оказался лентяем и пьяницей, и она ушла от него к родителям с двухлетней дочкой на руках.
Женя росла в странной обстановке. В юрте. Среди бубнов, посохов, плетей, погремушек, бочонков с сушеными травами, мешочков с камнями. Ее дед и дядя носили костюмы из кожи, головные уборы из перьев. Не всегда, конечно, но частенько. Они играли на кабызе, смычковом инструменте с двумя струнами из конского волоса, и звуки, что он издавал, не были похожи на музыку. Не удивительно, ведь они помогали общению с духами. Бабушка, мама и жена дяди не только вели хозяйство, они во всем помогали мужчинам. Первая травки собирала, костюмы чинила, вторая настойки изготавливала лечебные, третья была, можно сказать, администратором мужа и свекра. Она развозила их на «заказы» на старом, но бодром милицейском «уазике», вела финансовые дела.
У Жени было счастливое детство. Они жили дружно и честно. Дед Айдман не сделался клоуном с бубном, что ради наживы отправляется на гастроли по регионам, проводя групповые обряды в старых ДК, и сыну таким стать не позволил. За это его уважали не только в поселке, но и во всей округе. А вместе с Айдманом и его семью.
Женя гордилась родней (а деда просто обожала) и все же мечтала от нее отделиться. Не эмоционально, а физически. Уехать, как это сделала тетя. В далекий город, где живут в небоскребах, лечатся антибиотиками, передвигаются под землей на поездах метро… Туда, где высокие деревья, много зеленой травы и цветочных клумб, а дождь не просто капает – льет, и для того, чтобы его вызвать, не нужно бить в бубен и играть на кабызе…
В Россию. В Москву.
И в восемнадцать лет она туда отправилась, раньше не пустили, а далее удерживать не имели права. Конечно, с ней проводили беседы, пытались отговорить от опрометчивого шага, но не ставили ультиматумов – в их семье свобода воли почиталась. Спасибо деду Айдману за это. И за обряд благословения, обереги и двести долларов, что он выдал Жене «на дорожку».
Как раз две бумажки с изображением президента Франклина больше остального помогли. Если бы не они, Женю депортировали бы уже через две недели после приезда. Но доллары помогли получить временную регистрацию. Хотя, возможно, это духи предков, призванные защищать девушку, постарались, но без наличных долларов они бы вряд ли справились.
Отдав все, что у нее было, Женя вынуждена была устроиться на работу. Первую попавшуюся. Благо она не боялась трудностей и грязи. Посудомойкой и уборщицей? Без оформления? С поденной оплатой? Когда можно выходить?
Четыре месяца Женя терла тарелки и полы в японском ресторане. Потом ее повысили до официантки. Помогла азиатская внешность: для европеоидов все «узкоглазые» на одно лицо.