– Это интересно, – заметила я. – А можно взглянуть на компьютер вашей дочери? И еще, я возьму эту фотографию? – Я кивнула на снимок Оли в штанах и футболке.
– А вы вернете потом? – насторожилась Золотова. Я заверила ее, что фотография мне нужна исключительно для расследования, как только я отыщу пропавшую девушку, верну снимок в целости и сохранности.
– Ладно, тогда берите, – милостиво разрешила Мария Васильевна. – Вы поймите меня правильно, ведь фотография – это память…
– Я все прекрасно понимаю, – проговорила я. – Позволите, я включу компьютер?
– Да-да, делайте то, что считаете нужным…
Я нажала на кнопку на системном блоке, зажглась зеленая лампочка. В принципе, неплохой компьютер, но слишком старый, сейчас все пользуются другими моделями, с плоскими экранами. А с таким монитором только глаза себе портить, неудивительно, что Оле приходится носить очки…
Пароля на компьютере не было, что значительно облегчило мне задачу. Я с интересом осмотрела рабочий стол, залезла в немногочисленные папки. Но, увы, ничего, кроме рефератов и докладов по учебным предметам, мне обнаружить не удалось. Впервые вижу такой набор документов у молодой девушки: ни фотографий, ни каких-то личных папок, ровным счетом ничего не относящегося к учебе! Создавалось впечатление, что Оля – не живая семнадцатилетняя девушка с какими-либо интересами, а машина для выполнения учебной программы! Только в одной папке я обнаружила электронную книгу про творчество Винсента Ван Гога, единственная деталь, говорящая об интересах хозяйки компьютера…
Ладно, посмотрим на социальную сеть – интересно, что из себя представляет страничка Оли? Тоже список необходимых к изучению параграфов да конспекты учебников?
Однако все оказалось совсем не так, как я думала. Зайдя в социальную сеть, которой пользовалась Оля, я обнаружила пустое окно с подписью – «страница удалена пользователем 10 сентября в 14.45». Вот это поворот! Стало быть, Оля не пользовалась социальной сетью с осени нынешнего учебного года? Я с недоумением посмотрела на Марию Васильевну.
– Страница Оли удалена, – кивнула я на экран монитора. – И удалена уже давно. Скажите, ваша дочь пользовалась еще какими-нибудь социальными сетями?
– Я не знаю… – растерянно протянула женщина. – Я во всем этом не разбираюсь…
Я кивнула головой и проверила абсолютно все существующие в природе социальные сети. Но ни одну из них Оля даже не открывала, стало быть, до десятого сентября она пользовалась той, с которой удалила свою страницу. Интересно знать: почему? Десятое сентября было в четверг, что могло случиться в четверг? Я снова обратилась к матери девушки.
– Мария Васильевна, ваша дочь удалила свою страницу в социальной сети, – проговорила я. – Вы можете вспомнить, не произошло ли что-то странное с Олей в четверг десятого сентября? Вообще, хорошенько вспомните тот день.
– Да вы что, издеваетесь? – воскликнула Мария Васильевна. – Это ж осенью было, а сейчас май на дворе! Разве я вспомню? Наверное, все как обычно было, у Оли школа, у меня – работа… У нас вообще жизнь течет всегда одинаково. За исключением последних событий.
– Ничего осенью за дочерью странного не замечали? – продолжала расспрашивать я. – Может, тогда она говорила, что не хочет в школу ходить? Или настроение у нее было плохое?
– Да откуда же мне знать! – воскликнула Мария Васильевна. – Я вечером домой прихожу всегда, а у Оли в четверг занятия в школе…
– То есть точно вы ничего не можете вспомнить? – уточнила я. Моя собеседница растерянно кивнула.
Я еще раз оглядела рабочий стол компьютера, на всякий случай скопировала его содержимое на свою флешку, чтобы посмотреть более внимательно, вдруг при беглом осмотре я что-то упустила из виду? А после выключила машину.
– Мне нужно осмотреть личные вещи Оли, – заявила я.
Мария Васильевна кивнула.
– Да, вот шкаф с книгами, которые дочка читала, там же ее учебники и тетрадки. Шкаф с одеждой, но там я все смотрела, никаких наркотиков нет. Если хотите, можете проверить. В ящиках – ее краски, но ими она давно не пользуется.
– У Оли совсем нет свободного времени? – поинтересовалась я. – Что-то ведь она любит делать для души?
– Ну… не знаю… – замешкалась Мария Васильевна. – Рисовать она точно сейчас не рисует, не хочет тратить на это время. Оля если что и читает, то учебную литературу и книжки на английском языке, это ведь нужное дело. Так… Но когда ей для души что-то делать? Она же и готовит, а пока уроки сделает, пока задания для репетиторов, пока обед-ужин приготовит, уже и спать пора. Оле ведь к восьми на уроки, рано вставать надо, поэтому ложится она всегда не позже одиннадцати.
Прямо не жизнь, а каторга какая-то, подумала я про себя. Неудивительно, что девчонка сбежала из дома, сомневаюсь, что другая бы на ее месте поступила иначе. Постоянно одни задания делать, это же свихнуться можно! Даже отличники должны как-то отдыхать, человек – не машина, беспрерывно он не может работать. А вдруг эта самая Оля – мазохистка? Или, что больше похоже на правду, перфекционист до мозга костей. Как с детства заложили ей в голову программу, так она по ней и живет. Уверена, мать девушки хочет, чтобы та после школы еще пять лет просидела за учебниками в университете, потом – за бумажками на работе, ну в перерывах (если таковые случатся) вышла замуж за такого же «ботаника», родила ему в период отпуска «ботанических» детишек и примерно так жила до пенсии. Гм, возможно, я ошибаюсь и чересчур сгущаю краски, но смысл понятен. Не знаю, может, кому-то и нравится подобная жизнь, но у меня подобный сценарий отчего-то не вызывает радостных ассоциаций.
Первым я открыла книжный шкаф. Высокий, с шестью полками, на которых аккуратными рядами стояли книги, рассортированные едва ли не в алфавитном порядке. М-да, подобный порядок свидетельствует едва ли не о педантичности владельца шкафа. Первые две полки занимала художественная литература, представленная русской и зарубежной классикой. Творения русских мастеров стояли на первой полке в два ряда, зарубежных – на второй. Я быстро осмотрела подборку литературы: Куприн, Бунин, Достоевский, Толстой, Диккенс и подобные им писатели. На третьей и четвертой полках стояли учебники и пособия, литература на английском языке. Интересно, Оля прочла все книги на иностранном? Едва ли не полное собрание сочинений Конан Дойла, Агаты Кристи, даже несколько книг из жанра фэнтези… Глядя на мое лицо, Мария Васильевна с гордостью проговорила:
– Оля хочет собрать еще и все книги Рэя Брэдбери, естественно, в оригинале. Пока у нее только один сборник рассказов, дороговато эти книжки на иностранном стоят.
– Ваша дочь действительно очень умная девочка, – похвалила я. – Надо же, сколько читает.
– Это точно! – подтвердила моя собеседница. – Я уверена, что Оля должна поступить в университет! Если, конечно, там не по блату все.
– Ну умных людей всегда берут, – успокоила я женщину. – Скажите, на нижней полке – учебные тетради Оли? – я кивнула на стопки общих тетрадок.
– Да, это еще с прошлых лет тетради, – кивнула головой Мария Васильевна. – На всякий случай, вдруг что понадобится.
Я присела на корточки, вытащила тетрадки и принялась их осматривать. Конспекты и задания, все написано красивым, ровным почерком, оценки – одни пятерки. И подписаны тетради каллиграфически – я прочла название класса, в котором училась девушка. Мария Васильевна никогда не переводила дочь, та все школьные годы училась в классе под буквой «Б». Только раз я заметила «четверку» за какую-то грамматическую ошибку по русскому языку, но что говорить – Оля и правда училась на отлично. Даже странно, что такая умная девушка ходит к репетиторам – по алгебре и геометрии у нее тоже пятерки, зачем ей еще заниматься?