– Анита! Рад тебя видеть. Писал тебе раза три в последние дни, а от тебя ни ответа, ни привета. Вчера даже направил запрос в общую базу. Получил ответ, что ты жива-здорова, ну и успокоился. Ты там ни на что не обиделась, случайно? Или увлеклась чем-то?
– А когда ты отправлял?
– После обеда позавчера и ещё дня три назад вечером.
– А! Ну, я… обычно занята в это время. Крис, слушай, есть важная просьба. Можешь глянуть по своим каналам, были ли в последние десятилетия случаи раздвоения личности?
– Это ещё что за бредятина?
– Да так, одно психическое расстройство досистемного периода. Проверь по-братски, а? Фиксировалось ли что-то такое уже при Системе? Только не пиши мне после обеда, ладно? А то я могу пропустить.
На следующее утро Крис пригласил Аниту на ужин. «Давай лучше на обед. А ещё лучше – прямо сейчас», – ответила Анита. После краткого «приезжай», она сразу вызвала скутер и через полчаса оказалась у дома брата.
– Представляешь, в закрытых архивах описана пара таких случаев! – рассказывал Крис, жуя фруктовый батончик. – Вот уж даже представить не мог такого. В одном человеке живёт ещё другой, совершенно отдельный. А то бывает, и не один.
– И что же с ними сделали?
– Ну как… Определили основную личность, а лишние того… Да ты пей кофе-то! И печенье попробуй вот.
– Как это – того? – Анита замерла.
– Ну стёрли, конечно. А что с ними ещё делать?
Уже собираясь уходить, Анита остановилась на пороге и спросила:
– Крис, а как вот в тебе уживаются и админ, и художник? Это же совершенно разные занятия. Тебе это не мешает?
– Да нет, конечно. Это же я – и то, и другое. В единстве разных сторон моей личности и заключается гармония.
– Удивительно, что Система показала живопись как твою вторую профессию, а не как хобби!
– Почему это удивительно? – насторожился Крис.
– Ну… как бы это сказать. Ты ведь явно более талантлив как админ, чем как художник.
– Эх! Ладно, была не была, намекну тебе. Я понимаю, как работает Система, и в этом есть свои плюсы. Иногда можно, так сказать, внести небольшие коррективы. Конечно, если никому от этого вреда не будет.
– То есть ты хочешь сказать, что повлиял на предписание и подменил хобби второй профессией?
– Я этого не говорил! Ну сдвинул чуток значение одного показателя в ментальной карте. Пунктов на десять, не больше. Зато теперь имею право тратить на живопись рабочее время и освободилось место для другого хобби!
По пути домой Анита думала о своём будущем. «Рассказать обо всём Доктору? И пусть уберут эту, вторую. Тогда опять стану цельной, обрету полный контроль над своим телом и своей жизнью». Мысль, что её проблема не уникальна и имеет своё решение, утешала. Но одновременно вызывала смутную тревогу. В голове засели слова Криса: «И то, и другое – я. В единстве – гармония».
Сейчас Аните предстояло решить: ампутировать ту неведомую часть своей личности, которую представляла собой Николь, или… Или что? Какова альтернатива? Продолжить жить разделённой, не отдавая себя на волю Докторов и Системы, попробовать выиграть время и найти другой путь?
Ещё никогда в жизни Анита не стояла перед таким серьёзным выбором. Жизнь в мире Системы вообще не предполагала принятия судьбоносных решений, тем и была хороша. Нет, никто полностью не лишал человека свободы. Никакой диктатуры. Дата свадьбы, имя для ребёнка, время обеда, способы выполнять свою работу – выбор всего этого Система полностью оставляет человеку. А что касается предписаний – они, конечно, обязательны, но их выполняют без принуждения. Ведь каждый стремится к счастью, а Система его гарантирует.
«Да, Крису хорошо говорить, но у меня-то нет никакой гармонии. У меня нет даже контакта с этой другой мной. Я вообще не воспринимаю её как себя! Совершенно незнакомый человек!» – в отчаянии думала Анита.
– Тут есть два варианта, – рассуждал Страйки, с которым Анита по возвращении домой поделилась своими терзаниями, – если относиться к Николь как к части твоей личности, то уничтожив её, ты уничтожишь часть себя. Если же воспринимать её как отдельную личность, то позволив уничтожить Николь, ты фактически совершишь убийство. Но, возможно, спасёшь себя!
– Вот спасибо, так спасибо! – Анита истерически захихикала. – Значит, я могу совершить частичное самоубийство или убийство, а может, и то, и другое сразу. Либо жить дальше, позволяя незнакомке арендовать мою жизнь и моё тело и не иметь никакого контроля над тем, что она в нём вытворяет. Она же вообще вне зоны ментального анализа и никем не направляется! А вдруг она, страшно сказать, несчастна, как досистемный человек? А вдруг ей, например, взбредёт в голову покончить с собой? Она ведь тогда убьёт и меня!
– Тебе ведь необязательно принимать решение прямо сейчас, – Страйки сел ей на загривок и стал делать успокаивающий массаж. – Можно попробовать наладить контакт. Давай ты отправишь ей сообщение, а я его передам.
– Страйки, ты гений! – воскликнула Анита. Ей стало немного легче от того, что решение можно отложить.
– Думаю, есть все основания согласиться, – покладисто заметила стрекоза, – но я, как-никак, результат твоей деятельности, поэтому твои умственные способности тоже заслуживают высокой оценки.
***
Николь предпочитала проводить время на веранде и в саду. В доме она всегда чувствовала себя неуютно, он казался ей немого чужим. Время от времени она задумывалась, что надо бы всерьёз заняться обстановкой: поехать на следующий день по магазинам, купить какие-нибудь мелочи по своему вкусу. Но по неизвестной ей причине этого никогда не происходило.
Сейчас Николь сидела на лавочке и наблюдала, как на соседнем участке Тим играл в мяч с Алисой.
«Странно, почему-то уже несколько дней не видно Линоры», – задумалась Николь. Не то чтобы она по ней скучала… Но Линора работала дома и никогда, насколько помнила Николь, не уезжала надолго одна.
Общения с Тимом Николь в последние дни сознательно избегала. Её пугала та неконтролируемая темная сила, которая просыпалась внутри каждый раз, когда он оказывался рядом. Но сейчас её кольнуло внутреннее беспокойство, ощущение ненормальности происходящего.
– Тим, – окликнула она, подходя к границе между участками. – Привет! Как у вас дела? Всё в порядке?
– Привет, Николь! Всё супер! А ты как? – улыбка Тима, как всегда, сияла ослепительной белозубостью.
– Я… Даже не знаю. Как-то себя странно чувствую в последнее время. Сама не своя.
– Надо бы тебе навестить Доктора. Ты к кому ходишь?
Николь всерьёз задумалась. Как же зовут ее Доктора Гармонии? Ведь он у неё есть, Доктор есть у каждого. Но когда же она ходила к нему в последний раз? К своему ужасу, она не могла вспомнить.
– Тим, со мной что-то не так! У меня проблемы с памятью, – в ее голосе появились панические нотки.
Тим благожелательно смотрел на нее и по-прежнему безмятежно улыбался. Это показалось ей странным. «Рядом с тобой человек сходит с ума, а ты улыбаешься, как болван», – рассердилась она.
– Тим, а где Линора? – внезапно вспомнила Николь. – Давно её не видно.
Улыбка Тима застыла и его взгляд стал стеклянным.
– Линора… – задумчиво повторил он и замолчал на добрых полминуты.
– Кстати, не хочешь ли ты сыграть со мной в теннис сегодня? – внезапно спросил Тим после паузы, и его улыбка вновь стала такой же непринуждённой.
Ощущение иррациональности захватывало Николь. Как будто всё происходило во сне и не имело никакого смысла.
– Тим! – она схватила его за руку и затрясла. – Где Линора? Что с ней случилось?
Мужчина освободился от ее хватки и, больше не обращая на Николь никакого внимания, развернулся и двинулся к дому со словами:
– Алиса, малышка! Тебе пора отдыхать. Пойдем в дом.
Николь вернулась на свою скамейку. Ситуация озадачивала. Она пыталась найти здравое объяснение исчезновению Линоры и странному поведению Тима. Мысль о Докторе тоже не давала покоя: «Как же, чёрт возьми, его зовут? Или хотя бы вспомнить его лицо…»