– А ты раньше уже сидела в спецприемнике? – спросила Аня.
Наташа снисходительно улыбнулась:
– Не в спецприемнике.
Аня быстро кивнула, стараясь сохранить непринужденное выражение лица. В голове завывала сирена. Очень хотелось спросить, за что именно Наташа сидела, но Аня сомневалась, что ответ ее порадует.
– Наташа у нас стреляный воробей, много полезного может рассказать, – насмешливо сказала Катя и потушила сигарету. Обведя сокамерниц холодными голубыми глазами, она остановилась на джинсовой женщине, которая тоже была у Ани понятой. – А вот Ирка у нас экзотический случай. Да, Ирка? За алименты сидит.
Все разом посмотрели на джинсовую женщину. До этого та сидела молча, забившись в угол кровати, но тут мгновенно оживилась от взглядов, заулыбалась и закивала. Аня была готова поклясться, что вопроса она не слышала. Иркино состояние вызывало у нее не меньше опасений, чем Наташина судимость, но спрашивать о нем и вовсе не хотелось.
– Я тоже за вождение без прав сюда попала, – подала голос пятая девушка, которая сидела на соседней от Ани кровати. Дождавшись, когда все обратили на нее внимание, она томно добавила: – Только у меня были права.
Аня посмотрела на нее и теперь по-настоящему не поверила глазам: перед ней сидела модель. Вернее, Аня затруднялась с точным определением ее профессии, но только потому, что никогда не видела таких девушек вблизи – они попадались ей только на фотографиях в инстаграме. Девушка казалась отфотошопленной даже сейчас, сидя в метре от Ани на продавленной тюремной койке: глаза – синие, волосы – чистый шелк, грудь – размера шестого. Она хлопала длиннющими ресницами и кокетливо надувала губы.
– В смысле, были права? – переспросила Аня, продолжая невежливо ее разглядывать.
– Да просроченные они у нее были, – отмахнулась Диана, которая явно слышала эту историю не в первый раз.
– Ну я же по ним нормально все время ездила! – капризно сказала девушка-модель и, тут же хитро улыбнувшись, пояснила Ане: – Меня лишили прав восемь месяцев назад, но я их не стала сдавать, еще чего! Меня Майя зовут.
– Очень приятно.
– Мне дали пять суток, а перед этим ночь продержали в ОВД, представляешь?!
– Представляю.
– Я там пыталась с собой покончить. Они мою сумку не забрали, а на ней была цепочка, я этой цепочкой обмотала шею и стала себя душить.
Аня вытаращила глаза:
– Э-э…
– Даже сознание потеряла на несколько секунд, – похвасталась Майя, явно довольная произведенным эффектом. – Потом я стала себе вены расцарапывать. Ой, я так стрессанула тогда!
– М-м…
– Вот, видишь! – Майя сунула Ане руку под нос. На запястье у нее и правда была тоненькая пунктирная линия запекшейся крови. – Но ничего, ментам тоже досталось! Когда они стали меня арестовывать, я одного укусила! А потом на суде мне стали намекать, что я могу взятку дать и меня выпустят, прикинь?
Аня на всякий случай кивнула. Ее поражало даже не то, что Майя говорила, а то, как – горделиво и напористо.
– Но я сказала нет. У меня правило – ни рубля этим блядям! – неожиданно рявкнув, закончила Майя, но в следующую же секунду снова расцвела улыбкой.
– Ой, да скажи спасибо, что только на п-пять суток, – недовольно сказала Наташа, отхлебывая чай. – И хорошо, что в д-дурку не отправили как с-суицидницу.
– А что, могли? – жалобно спросила Майя. Ее выражение лица и интонации менялись со скоростью мультяшного персонажа. За одну минуту она успевала побыть обиженной, испуганной, кокетливой, хитрой, милой и разгневанной.
– Конечно м-могли, и там бы тебе намного меньше понравилось, – заверила ее Наташа.
Майя притихла, видимо обдумывая такую возможность. Некоторое время все молчали. В тишине Наташа звучно хлюпала чаем.
Наконец Катя отставила в сторону пластиковый стаканчик, который использовала как пепельницу, хлопнула себя по коленям и сообщила:
– Вообще-то мы играли в “Крокодила”. Ты с нами?
– Я лучше просто посмотрю для начала, – быстро ответила Аня. Она вообще недолюбливала эту игру, а изображать что-то перед пятью странными женщинами ей и вовсе не хотелось.
– Ну, как знаешь. А ты, кстати, куришь? Сигареты есть?
– Нет.
– Бля, а у нас три сиги осталось, – сказала темнокожая Диана и тут же недальновидно закурила.
– Ладно, у пятой стрельнем, – пообещала Катя. – И еще раз загадаешь мне слово “инвестиция”, я тебя убью.
Они обе заржали. Катя принялась искать какой-то пакет. Он обнаружился под Иркой, которая продолжала излучать безоблачное счастье, даже когда остальные принялись демонстративно зажимать себе носы и кричать: “Фу, Ирка, навоняла туда небось!” Как самая главная, Катя перемешала лежащие в пакете бумажки и протянула его остальным. Каждая арестантка вытянула себе по слову.
Начала Наташа. Выйдя в центр камеры, она воздела над собой руки, сомкнув их над головой, и требовательно посмотрела на соседок. Никто ничего не понял. Наташа посуровела. Она снова подняла руки, а потом изобразила вокруг себя что-то вроде брызг. Лицо у нее при этом было настолько мрачным, что все захихикали. Чем дольше никто не отгадывал ее слово, тем больше свирепела Наташа. Она буравила сокамерниц разъяренным взглядом, словно не сомневалась, что они давно все поняли, но не признаются назло. Наконец сдавшись, она стала просто тыкать пальцем в потолок, хотя это было не по правилам. Майя закричала: “Лампочка!” К Аниному удивлению, это оказалось правильно. Майя встала с кровати.
В полный рост она снова поразила Аню – оказалась такой миниатюрной, что на фоне остальных частей тела ее огромная грудь смотрелась теперь почти устрашающе. На ногах у Майи были кроссовки на высоченной платформе. Она ступала в них, слегка покачиваясь, и напоминала новорожденного олененка. Выйдя в центр камеры, Майя грациозно присела, оттопырив зад, и приставила пальцы к голове, как будто это были рожки. “Зайчик, зайчик!” – заорала Катя, тыча в нее пальцем. Майя с удовлетворенным видом поднялась и продефилировала обратно к своей койке.
Быстро стало ясно, что “Крокодил” не Катина игра. Она долго без толку махала руками и материлась сначала сквозь зубы, а потом в полный голос. Остальные только покатывались со смеху. Катя кричала, хохотала, ругалась, обзывала всех дурами и даже подпрыгивала, но к отгадке это остальных не приближало. Наконец, когда она окончательно озверела, Диана сжалилась и заявила, что правильное слово – “Биг-Бен”. Оказалось, что она его и загадала.
– Как вообще можно показать Биг-Бен? – ярилась Катя. – Это хуже, чем инвестиция! У-у-у, убила бы!
– Могла бы просто себе на майку показать, – пожала плечами Диана, явно не впечатленная ее угрозами.
Все уставились на Катину футболку. Катя оттянула ее вперед, чтобы рассмотреть получше. На футболке во всю грудь был изображен Биг-Бен. Катя взвыла и плюхнулась на кровать, скрестив руки и ноги.
Диана грациозно встала. Она была высокой и полной, но двигалась с поразительным изяществом. Выплыв на середину камеры, она подбоченилась и свысока оглядела соседок. В отличие от Наташи с Катей она явно обожала быть в центре внимания. Отставив одну ногу в сторону, она ткнула пальцем в себя.
– Биг-Бен? – неуверенно предположила Майя.
– Черный? – проворчала Наташа, разглядывая Дианино платье.
– Почти, почти! – злорадно закричала Катя, моментально оживляясь. Стало понятно, что на этот раз слово загадала она.
Диана высокомерно обвела всех взглядом и снова показала на себя.
– Нигер! – вдруг припечатала молчавшая до этого Ирка.
Все разом повернулись к ней. Она сидела, как и прежде, в углу и не шевелилась, так что Аня почти забыла о ее существовании. Как только все посмотрели на нее, Ирка расплылась в беззубой улыбке.
– Ты небось подсмотрела, пока на пакете сидела, – с досадой сказала Катя, снова скрестив руки на груди.