Все-таки он попал!
Сначала он решил достать утку из воды – ветерком тушку могло отогнать от берега. Разделся до трусов, но потом скинул и их и пошел в воду. Берега были топкие, илистые, ногам неприятно. Да и вода холодная, хоть и август. Пермский край – не Сочи, однако.
Андрей доплыл до утки и, с размаху вышвырнув ее на берег, выбрался сам. Отмыл ноги от липкого ила, оделся, обулся и пошел искать в лесу второй трофей. Побродив вдоль опушки, он стал постепенно отходить все дальше и глубже в лес. Да что такое? Сам же видел, как утка упала, а найти ее не может. Невелика добыча, но хотелось вернуться с трофеями. Еще неизвестно, какие успехи у парней. И только вспомнил о них, как с той стороны озера раздался еще выстрел.
«Пройду еще разок. Не найду – вернусь на берег», – решил Андрей. Он посмотрел в глубь леса, и ему показалось, что видит что-то темное. Бревно, что ли, поваленное? Подошел на десяток метров поближе. Мать честная, да это же самолет! Видимо, авария произошла давно, не один год назад. Развалившийся корпус был покрыт мохом, через обломки пробились молодые деревца.
Андрей обошел вокруг. Мотор валялся отдельно. Крылья, обтянутые перкалем, сложились, полотно было изорвано и частично сгнило, обнажив потемневшие фанерные потроха, как скелет. А плексигласовый козырек был, на удивление, цел. Видел он такие самолеты в старых документальных фильмах – маленький двухместный биплан «У-2», еще довоенных лет, позже названный «По-2». Так это, выходит, он уже несколько десятков лет тут пролежал? Как же его до сих пор не нашли?
Андрей подобрался к кабине – под ногами хрустнули какие-то детали. Заглянув в кабину, он невольно отшатнулся. В передней и задней кабинах сидели скелеты в истлевших одеждах, скорее – лохмотьях. Жутковато ему стало, как в детстве от фильмов ужасов.
Он решил уйти, отметив место падения самолета на навигаторе. Выберется на обратном пути в Соликамск или Пермь – сообщит в МЧС или другие органы. Только не в полицию – задолбают допросами. Общался он уже как-то с ментами, был свидетелем аварии – с тех пор зарекся.
Андрей сделал шаг вперед и, запнувшись, глянул себе под ноги. Прямо у его ног лежал деревянный ящик. Видел он похожие в армии. Выглядит, как патронный, и даже две защелки металлические.
Руководимый обычным человеческим любопытством, он откинул защелки. Прямо перед ним лежал брезентовый мешок под пломбой. Андрей приподнял его и удивился: мешок был тяжеленным, как будто наполнен кирпичами. Горловина мешка прошита проволокой и скреплена свинцовой пломбой. Бумаги ценные? Истлели в сырости, поди.
Сделав сбоку от горловины маленький надрез, Андрей наклонил мешок, и в подставленную ладонь ему посыпался желтый песок.
Вначале он не сообразил, поднес ладонь к глазам. Песчинки были тяжелыми, а когда он повернулся к солнцу, тускло блеснули под его лучами. «Так это же золотой песок! – догадался Андрей. – Намыли на приисках и вывозили самолетом. Только вот долететь по каким-то причинам не смогли».
Он аккуратно ссыпал золотой песок в прореху на брезентовом мешке. Потом собрался с духом и заглянул в заднюю кабину разбитого самолета еще раз. В ногах скелета, рядом с прогнившей дырой в полу лежал еще один ящик, значительно лучше уцелевший – даже надпись краской сохранилась.
Андрей перегнулся через борт, ухватился за ручку и с трудом вытянул ящик. По весу он был, как первый, килограммов сорок-пятьдесят будет. Откинув защелки, увидел такой же брезентовый мешок. На ощупь – песок. Закрыв ящик, Андрей прочитал полустершуюся надпись: «Партия № 3. 1947 год». Были еще буквы и цифры, но проглядывались они едва-едва, и все прочитать не удалось. Ничего себе, похоже – мешок тут лежит уже шестьдесят лет. Наверняка искали – ведь самолет с ценным грузом, да найти не сумели. О таких пропажах не объявляли по радио, иначе много охотников поискать нашлось бы.