Это не делает его тузом. Или ты хотел бы, чтобы его осудили за совпадения?
– А как насчет политика, которого похищали дважды – и оба раза он сбегал при таинственных обстоятельствах?
– А что там таинственного? В Сирии Кахина восстала против брата и зарезала его. В результате мы сбежали. В Германии…
– Я сотрудничал с Кахиной.
– ЧТО?!
– Когда только оказался в Америке. Гимли тоже, этот несчастный дурень. И вот теперь Гимли мертв, а Кахина исчезла. Боюсь, что она тоже мертва. Она приехала в Америку, чтобы разоблачить Грега Хартманна.
– Если верить тебе.
– Тахион, я тебе не лгу.
– Нет. Ты просто говоришь мне ровно столько, сколько тебе удобно.
– Гимли об этом подозревал – и он мертв.
– Так это теперь Грег виноват в Тифозном Кройде? Гимли убила болезнь, а не Грег Хартманн!
– А Кахину?
– Покажи мне труп. Предъяви мне доказательства.
– А как насчет Германии?
– А что Германия?
– Там операцию возглавлял один из лучших агентов ГРУ, и он обратился в бегство, словно новобранец. Говорю тебе: им манипулировали!
– Ты мне говоришь! Ты мне говоришь?! Ты ничего мне не говоришь. Одни обвинения и инсинуации. Ничего, что подтверждало бы эти фантастические заявления.
– Ну, что тебе стоит его проверить? Прочти его и докажи, что я ошибаюсь!
Тахион упрямо сжал губы.
– Ты боишься! Боишься, что мои слова окажутся правдой. Это не такисианская честь и сдержанность. Это трусость!
– Очень мало кому было бы позволено сказать мне такое и остаться жить. – Тахион натянул рубашку и продолжил сухим, почти лекторским тоном: – Будучи тузом, ты должен был бы принять во внимание политическую обстановку. Предположим на минуту, что ты прав и Грег Хартманн действительно скрытый туз. Ну и что? Нет ничего подозрительного в том, что человек, имеющий политические амбиции, не афиширует свою принадлежность к диким картам. Это не Франция, где быть тузом – это высший шик. Ты осуждаешь его за то, что он хранит тайну, которую ты и сам не разглашал всю свою жизнь?
– Он убийца, Тахион. Я это знаю. Вот почему он скрывается.
– Гончие псы уже близко, Джордж. Они уже хватают нас за пятки. Скоро они захотят крови. Грег Хартманн – наша единственная надежда на то, чтобы сдержать ненависть. Если мы очерним Хартманна, мы расчистим путь Барнету и его радикалам. У тебя все будет хорошо. Ты можешь прятаться за своим незаметным и ничем не примечательным лицом. А как другие? Как мои приемные дети – ублюдки, которые ждут в парке и чье уродство очевидно всем? Что мне им сказать? Что человек, который защищал и поддерживал их в течение двадцати лет, – это воплощение зла и должен быть уничтожен, потому что он
Округлив глаза, Тахион обдумывал новую мысль, которая пришла ему в голову только что.
– Боже! Может, тебя именно за этим сюда прислали? Устранить кандидата, которого боятся в Кремле. Если Хартманн станет президентом…
– Что за глупости! Ты увлекся дешевыми детективами? Я бежал, спасая свою жизнь! Даже в Кремле меня считают погибшим.
– Как я могу тебе верить? С чего мне тебе доверять?
– Только ты сам можешь ответить на эти вопросы. Что бы я ни говорил и ни делал, это тебя не убедит. Я скажу только одно: мне хотелось бы надеяться, что в течение прошедшего года ты хотя бы удостоверился в том, что я тебе не враг.
Поляков направился к двери.
– И все?
– Не вижу смысла продолжать этот бесплодный разговор.