Рассказывали, что, пригласив гостей на обед, Фауст выставлял за окно шест, на который садились утки, куропатки, рябчики. Набрав достаточно дичи, доктор доставал шест и передавал птиц на кухню. Потом он выставлял за окно блюдо и доставал его полным земляники в любое время года.
По желанию гостей ученый вызывал метель в разгар лета, а среди зимы во дворе его дома зеленели травы, цвели цветы и пели соловьи.
Однажды Фауст разозлился, разверз огромную пасть и проглотил разом крестьянина и телегу с лошадью. Впрочем, скоро они нашлись в другой деревне в целости и невредимости.
Доктор Фауст катался по улицам верхом на бочке, летал по воздуху, а у его недругов стремительно вырастали оленьи рога.
Многое приписывали Фаусту. Может, и не все из этого имело к нему отношение. Так или иначе, но за двадцать четыре года, отведенные ему по договору, Фауст так и не стал выдающимся ученым, не сделал ни одного открытия. Везде, где он появлялся, его преследовали пересуды, скандалы, слава шута. Нет. Не этого он желал для себя. Иоганн Фауст хотел дать людям счастье.
Срок договора заканчивался. Доктор Фауст оставил поездки, гороскопы, грубые шутки. Его больше не видели на шумных застольях. В остаток времени Иоганн Фауст очень серьезно занялся алхимией. Философский камень – вот что надеялся он получить.
Однажды доктор читал тайную книгу в своей лаборатории. Слабо горел огонь в алхимической печи, Секретная смесь земли, серы, соли и чего-то еще нагревалась в большой стеклянной колбе уже сороковые сутки. Тихо шуршала в углу крыса. За окном была ночь.
Вдруг все звуки стихли, осторожная крыса затаилась, как будто кто-то ее спугнул. Яркий свет упал на страницы книги – это из печи внезапно взметнулась огненная саламандра. Своим языком она дотянулась до книги, пожирая строки, которые не успел прочесть доктор. Раздался взрыв. Крепкую дубовую дверь сорвало с петель. Она с треском упала на брусчатку улицы и раскололась. Из проема повалил дым.
Через секунды свежий воздух, которого много лет не видели стены лаборатории, ворвался в каморку. Ветер подхватил пламя. Огромная саламандра заняла всю комнату. Она металась среди разбитой посуды, лизала длинным языком страницы разбросанных взрывом книг. А потом разом успокоилась, словно нашла то, что искала. Пламя улеглось. Подоспевшие соседи увидели закопченные стены и потолок, обгоревшие книги, разрушенную печь. Ее кирпичи были еще горячими. Едкий запах серы наполнял комнату. Соседи нашли доктора Фауста в глубине лаборатории погибшим.
Перегонный куб, песочные часы, зеркала, лупы, щипцы – все это было в великом беспорядке разбросано по полу.
– Сам черт утащил его душу в преисподнюю, – прошептал один из присутствовавших.
Остальные в ужасе молчали.
– Дань, ты чего пирог-то не ешь? Остыл уже. Я посудомойку загружаю. Твою тарелку ждать? – Папа всегда возвращает в реальность.
Но Даня еще долго думал о докторе Фаусте. О том, как он мечтал о великих открытиях, как ошибся в своих надеждах, как погиб.
Даня заканчивает третий класс. Больше других предметов он любит историю и географию. Рыцарские турниры, битвы, благородные манеры, морские путешествия и открытия новых земель. В комнате у него стоит большой глобус. Даня весь его внимательно осмотрел – искал, где еще остались белые пятна, неисследованные земли. И он не нашел ни одного белого пятнышка. Значит, когда Даня вырастет, он не сможет снарядить экспедицию и стать первооткрывателем. Все уже открыто и изучено. Но папа сказал, что научных проблем на Данин век хватит. Надо только хорошо учиться, чтобы потом стать ученым. Легко говорить. Иногда учиться – это очень скучно.
На следующий день на уроке Даня представлял себя средневековым студентом. Учительница Ирина Викторовна стала в его представлении профессором грамматики Иринусом в длинной черной мантии.
На перемене студента Даниила ждал благородный диспут с сокурсниками. А после окончания университета он не потратит многие годы жизни на пустяки, как это сделал доктор Фауст, он обязательно снарядит корабли для кругосветного путешествия. Ведь на картах еще нет ни Антарктиды, ни Австралии. Их нужно обязательно открыть и подарить человечеству. Так мечтал Даня, и это мирило его со склонениями имен существительных.
Впрочем, найти философский камень тоже заманчиво. Может быть, даже важнее, чем открыть Австралию. Даня еще не решил.
II
– Пойдем чего покажу, – сказал Дане его друг Мишка по дороге из школы домой. – Вчера нашел. За нашим домом, под окнами, где снег недавно растаял. Там такое! Я вчера в сумерках уже там был. Сам не сильно разглядел. Пойдем скорее.
Мишка, плотный, розовощекий, короткостриженый парнишка, живет в соседнем подъезде. Он прочно стоит на земле обеими ногами – не верит в сказки, мистические совпадения, таинственные саги с превращениями и в прочих дедов морозов.
Но Мишка легко соглашается с Даней, когда тот рассказывает загадочные истории о своих наблюдениях и подозрениях. Мишке интересно. Там, где Даня видит необычное и необъяснимое, Мишка не видит ничего такого. Но ему нравится распутывать клубки загадок, которые придумывает Даня. Вот и сейчас Мишка нашел кое-что и надеялся, что Даня обязательно придумает историю. А потом они вместе найдут ей объяснение.
– Во. Видал?
У стены дома лежала дохлая крыса. Уже почти скелет, местами покрытый шкурой с клоками слипшейся короткой шерсти.
– Вот это да! – Даня был в восхищении.
Он огляделся, поднял с земли прутик и отгреб прошлогодние листья, которые мешали рассмотреть крысиную голову. Под листьями обнаружился маленький узкий череп с острыми передними зубами. Ребята наклонились, внимательно рассматривая. Даня поднял прутиком еще один истлевший лист у крысиной головы.
– Ха! Десюнчик! – обрадовался Мишка.
Под листом, и правда, лежала монетка, похожая на десятирублевую.
– Не-а, – не согласился Даня. – Край, смотри, какой неровный. И металл какой-то… не такой. Не. Это не десять рублей. – Даня выпрямился и посмотел на Мишку. – У тебя есть куда положить? Только руками не трожь. Крысы всякую заразу разносят. Кто знает, отчего она сдохла.
Мишку крысиная зараза не сильно беспокоила, но он не стал спорить. Молча достал из кармана спичечный коробок, высыпал спички и убрал их в карман. Даня аккуратно загнал находку прутиком в коробок.
– Домой нельзя нести. Вдруг заразное. Надо куда-нибудь спрятать, – продолжал Даня.
– Скучный ты, Дэн, со своими заморочками. Какие болезни могут быть у дохлой крысы! – не выдержал Мишка. – Она же не вчера сдохла. С тех пор уже и зима была, все вымерзло и улетучилось давно. Я бы забрал домой, но… там мать найдет.
– Твоя мама открывает твои ящики? – удивленно спросил Даня.
– Ну… да. Она считает, что я плохо убираю комнату и убирает ее вместе со всей квартирой.
– Я свои вещи только сам убираю, – с чувством превосходства сказал Даня.
– Везет тебе…
– Да ладно… Тоже бывает… На прошлой неделе папа выбросил все с моего стола. Дал мне полчаса на уборку, а потом пришел и выбросил. Там рисунок был неоконченный. Очень хороший. Жалко. А еще ластик хороший был. Мягкий. Папа, он не злится, но если говорит серьезно, лучше сразу сделать.
– А что же ты не убрал?..
С шумом распахнулось окно на четвертом этаже:
– Да сколько же раз вам говорили: «Не топчитесь под окнами!» Бесполезно! Вот упадет кирпич на голову, тогда, наверное, поумнеете!
Друзья бросились бежать. Они остановились только, забежав за угол дома.
– Вот же вреднющая тетка!
– Да. Только бы ругаться. Злюка. Откуда только такие берутся.
III
– Знаешь что: в старом парке есть большой розовый куст, – сказал Мишка, глядя на спичечный коробок на ладони. – Давай под ним закопаем. Там давно нет никакого садовника. А куст такой густой и колючий, что никто под него не полезет.