К чему действительно привело отклонение от курса, так это к тому, что грузовик следовал практически сквозь горловину одного из неиспользуемых комаррских п-в-туннелей. Космическое пространство вокруг Комарры было необычайно богато действующими п-в-переходами. Факт, имеющий огромные стратегические и исторические последствия: один из туннелей был единственным выходом Барраяра к окружающим мирам. И именно из-за контроля над п-в-туннелями, а не ради обладания этой холодной планетой барраярский флот захватил тридцать пять лет назад Комарру. И до тех пор, пока имперские военные удерживают п-в-переходы, их интерес к населению Комарры и его проблемам оставался, мягко говоря, умеренным.
Однако именно через этот туннель не было ни движения, ни торговли. И военной угрозы он тоже не представлял. Исследовательские экспедиции попадали через него либо в пустое пространство, либо к звездам, не имеющим пригодных для заселения или богатых ресурсами планет. Никто не осуществлял через этот туннель переходы. И никто не должен был его осуществлять. Возможность появления из туннеля какого-то негодяя, напавшего на безобидный рудовоз, причем – не стоит забывать – с каким-то не оставляющим следов оружием, и тут же запрыгнувшего обратно, была только что отметена в виду отсутствия каких-либо доказательств, а в поисках доказательств этот участок был уже прочесан вдоль и поперек. Подобный сценарий вовсю эксплуатировали местные средства массовой информации, но никаких следов, обычно оставляемых прошедшими через п-в-туннель кораблями, обнаружено не было.
Аномалии пятимерного пространства п-в-туннеля вообще невозможно отследить из трехмерного пространства. И в любом случае они никак не могли воздействовать на грузовик, даже если бы корабль пролетал прямо напротив центра выхода из туннеля. Транспорт был внутрисистемным судном, без двигателей Неклина, и не имел возможности осуществить скачок. И все же… там есть лишь п-в-туннель. И ничего больше.
Майлз помассировал шею и вернулся к файлу с отчетом о результатах аутопсии. Жутких, как обычно. Пилотом транспорта была пятидесятипятилетняя жительница Комарры. Это, если угодно, можно было назвать барраярским мужским шовинизмом, но женские трупы всегда производили на Майлза гораздо более гнетущее впечатление, чем мужские. Смерть – такой хитрый и злобный уничтожитель человеческого достоинства. Неужели он, Майлз, тоже выглядел таким же выпотрошенным и выставленным напоказ, когда попал под огонь джексонианского снайпера? Тело пилота отражало обычный в таких случаях ход событий: раздавленное, разорванное вакуумом, облученное и замороженное. Все типичные признаки смерти в космосе. Одна рука оторвана – скорее всего в самом начале, судя по вытекшей из обрубка крови. Что ж, по крайней мере смерть была мгновенной. Но Майлз слишком хорошо знал все это на собственном опыте, чтобы добавить «и почти безболезненной». В тканях не обнаружено никаких следов алкоголя или запрещенных наркотиков.
Комаррский медэксперт, помимо шести заключительных отчетов, прислал запрос Майлзу на разрешение передать тела шестерых погибших на отражателе техников семьям. Бог ты мой, неужели этого до сих пор не сделали? Как Имперский Аудитор Майлз должен был не вести расследование, а лишь наблюдать за его ходом и докладывать о результатах. Он вовсе не желал, чтобы его присутствие подавляло чью-то инициативу. Майлз немедленно отправил разрешение прямо с комма госпожи Форсуассон.
Он приступил к работе с шестью заключениями. Отчеты были подробнее, чем предварительные, но никаких сюрпризов не содержали. А ему сейчас очень хотелось какого-нибудь сюрприза, любого, какого угодно, только не «корабль взорвался без всякой причины. Семеро погибших». И еще поистине астрономического счета за причиненный ущерб. Когда Майлз переварил три заключения, а скудный завтрак начал вызывать глубокие сожаления у его желудка, он откинулся на спинку стула, чтобы мысленно еще раз обдумать прочитанное.
Размышляя, он лениво просматривал файлы госпожи Форсуассон. Один из них, озаглавленный «виртуальные сады», показался заманчивым. Может, она не обидится, если он в них заглянет? Файл «водный сад» заинтриговал Майлза, и он открыл его.
Как он и предполагал, это оказалась программа по дизайну ландшафта. Она позволяла разглядывать под любым углом, в любой проекции и масштабе и в самых мельчайших деталях любой участок. С этой программой практически кто угодно мог спроектировать сад и смотреть на него с любого уровня. Майлз выбрал точку обзора с пяти без малого футов высотой – свой собственный рост. Растения росли в соответствии с реальными условиями, с учетом освещения, влажности, силы тяжести, удобрений. На них даже обрушивались виртуальные вредители. Сад был заполнен примерно на треть – трава, фиалки, водяные лилии и папоротники. Он только что пережил вспышку роста лишайников. В незаконченных уголках сада краски и очертания резко обрывались, будто на него надвигался какой-то чуждый серый геометрический мир.
В Майлзе проснулось любопытство, и в лучшем стиле оперативника Имперской безопасности он принялся копаться в программе в поисках задействованных уровней. Самым загруженным, как он выяснил, оказался тот, что был озаглавлен «барраярский сад». Майлз вывел его на дисплей, снова выбрал соответствующий своему росту масштаб и открыл файл.
Это оказался вовсе не красивый засаженный земными растениями традиционный сад Барраяра, а созданный из одних лишь барраярских растений парк. Майлз и предположить не мог, что такое возможно, не говоря о том, что это так красиво. Он всегда считал, что буро-красная растительность Барраяра в лучшем случае навевает тоску. Единственные барраярские растения, которые он знал и мог назвать, были те, что вызывали у него жуткую аллергию. Но госпожа Форсуассон каким-то образом сумела использовать цвет и форму для создания чего-то очень безмятежного. Камни и вода обрамляли островки светлой и острой как бритва травы, которая, как его когда-то заверили, с точки зрения ботаники и не трава вовсе. Хотя режущие качества этой растительности никто не оспаривал. Судя по народным названиям, первым барраярским колонистам не нравилась их новая ксеноботаника: чертов сор, индюшкина погибель, овечья отрава.
…Это прекрасно. Как ей удалось создать такую красоту? Майлз в жизни не видел ничего подобного. Наверное, с таким видением мира нужно родиться. Как с талантом художника, которого, впрочем, у Майлза тоже не наблюдалось.
В Форбарр-Султане, имперской столице, возле особняка Форкосиганов на месте снесенного ветхого здания имелся крошечный унылый зеленый парк. Он был устроен скорее для безопасности лорда регента, чем из эстетических соображений. Разве не будет просто здорово заменить его укрупненной версией вот этого компьютерного великолепия и дать таким образом почувствовать столичным штучкам прелесть их собственной планеты? Даже если на то, чтобы деревья выросли, потребуется – Майлз уточнил на компьютере – пятнадцать лет.
Компьютерная парковая программа предположительно должна была сэкономить время на дорогостоящую разработку макета и помочь избежать ошибок. Но когда единственный имеющийся в твоем распоряжении сад легко умещается в багаже, то можно смело предположить, что перед ним хобби госпожи Форсуассон. Виртуальный сад, безусловно, четче, изящней и – главное – более легкий в сооружении, чем настоящий. Так почему же у него складывается такое впечатление, что ее это удовлетворяет примерно так же, как голодного – зрелище еды по видео? А может, она просто скучает по дому… Майлз нехотя закрыл файл.