Есть еще у нас еще курьер-уборщица, пожилая женщина с грустными глазами, появляющаяся в прокуратуре на пару часов ранним утром и поздним вечером. Вот такой коллектив, с которым предстоит работать.
Предупреждая возможный сарказм читателя по поводу характеристик перечисленных лиц скажу, что мне в жизни, наверное, здорово повезло, так как за весь период своей службы я практически не встречал в числе своих близких коллег подлецов, и держиморд. Как и я, они имели те или иные недостатки, но в памяти остались достойными людьми и яркими личностями.
Мой кабинет, под шестым номером, располагался на первом этаже в левом крыле здания и по размерам не уступал прокурорскому. Помимо обычной обстановки, в нем находилась «кодификация сводов законов», которые помещались в трех больших шкафах за стеклом, а также специальный классификатор в виде бюро с сотней ячеек, позволявший при необходимости эти законы найти.
Хочу отметить, что наша прокуратура выгодно отличалась от других даже более крупных не только современным добротным зданием, но и условиями работы, которые обеспечивало руководство.
Все мы имели отдельные кабинеты, обставленные современной мебелью, с телефонами, пишущими машинками и радиоточками. В помещениях летом было прохладно, а зимой тепло и сухо. Перед фасадом прокуратуры росли плакучие ивы с каштанами, а также имелся газон, огражденный вычурной металлической оградой.
Поскольку жилья у нас пока не было, мы с Таней и Леночкой жили у родителей в Брянке, откуда я ежедневно ездил на службу в Первомайск. Вставать приходилось очень рано, однако после Заполярья это было не в тягость. Наоборот, добираясь на работу, я не уставал любоваться утренними пейзажами старого Донбасса, которые в лучах восходящего солнца были неповторимо красивы.
Рабочий день заканчивался в 18 часов, но из-за большой загрузки я, как правило, задерживался и попадал домой уже затемно.
В течение первого месяца службы, из области поступило всего два задания, которые я выполнил с помощью Николая Ивановича, и с чувством собственного достоинства продолжил конспектирование законов и других материалов, наивно полагая, что в этом, наверное, и будет заключаться моя основная деятельность.
Иллюзию развеял вышедший из отпуска прокурор. Он остался недоволен результатами, и спасло меня от разноса только наличие объемного конспекта, записи в котором перевалили за две сотни листов.
С этого дня началась настоящая работа.
Для начала Виктор Петрович поручил мне организовать несколько проверок на предприятиях и подготовить по их результатам представления в адрес руководителей. Проверки худо-бедно я провел и представления подготовил. Однако Виденеев их забраковал и потребовал переработать. Результаты оказались получше, и на этот раз удовлетворили его.
Затем прокурор направил меня в суд для поддержания государственного обвинения по уголовному делу. Оно было самым простым, но выглядел я в своем первом процессе, прямо скажу, не как Плевако.
Далее, как из рога изобилия, на меня посыпался целый ворох поступающих в прокуратуру жалоб граждан по самым разным вопросам, начиная от мелких кляуз и заканчивая сообщениями о преступлениях.
К ним добавились задания облпрокуратуры по моей отрасли надзора, а также другие текущие дела, требующие оперативного разрешения. И я понемногу стал «тонуть» в этой бешеной круговерти.
Однако, являясь по зодиаку Бараном, и наделенный по видимому от него упрямым характером, сдаваться не собирался и каким-то непостижимым образом пока оставался на плаву.
К чести моих коллег, они оказывали мне посильную помощь, а Илья Савельевич взял под свой личный патронаж, поскольку за почти тридцатилетнюю службу здорово поднаторел во всех хитросплетениях прокурорской деятельности.
Как поется в одной песне, «если долго мучиться, что-нибудь получится». Через несколько месяцев, я более – менее стал ориентироваться на новом поприще и почувствовал себя увереннее.
Все прокурорско-следственные работники у нас привлекались к дежурствам, связанным с выездами на места происшествий по фактам насильственной смерти. Они были недельными и достаточно трудоемкими, так как довольно часто, по тем или иным причинам, на территории обслуживания кто – нибудь погибал. Были тут убийства, тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, разного рода суициды, а также производственные травмы (в основном на шахтах) с летальным исходом.
Выезды осуществлялись в составе оперативных групп, с участием работников уголовного розыска и экспертов-криминалистов. При необходимости в них участвовал и судебные медик.
На месте происшествия работник прокуратуры проводил следственные действия и руководил действиями группы. Хотя такие мероприятия длились, как правило, несколько часов и в том числе ночью, в любую погоду – никаких отгулов за них не полагалось. Да мы и не настаивали.
Самым важным было тогда раскрытие преступлений «по горячим следам». И это нередко удавалось, особенно, если с нами выезжал начальник угро Толя Пролыгин. В этом случае оперативники «рыли землю рогом», находили и быстро доставляли нам всех вольных и невольных свидетелей преступления, а порой и их исполнителей.
К слову, тогда эти деяния, как правило, совершались по пьянке или на бытовой почве и раскрывать их было намного проще, чем сейчас, когда криминал стал профессиональным.
Со второго месяца службы стал выезжать на происшествия и я. К этому времени Виктор Петрович организовал новому сотруднику комнату в общежитии шахты имени Менжинского, в пяти минутах ходьбы от прокуратуры.
До сих пор помню выезд на свое первое убийство, в июле 1980 -го.
Раннее утро. Берег затянутой туманом Лугани, в старой части города. А на зеленом лугу тело молодой женщины с разбитой головой. В составе прибывшей на место происшествия группы я, Пролыгин и два оперативника. Пока осуществляю осмотр и оформляю протокол, опера исчезают в близлежащем детсаде, где устанавливают, что убитая в нем работала, а накануне к ней приходил освободившийся из мест лишения свободы муж. Между ними произошла ссора, во время которой тот пригрозил женщине расправой.
Розыскники с Пролыгиным уезжают опросить подозреваемого по известному им адресу, а мы с вызванным судебно-медицинским экспертом осматриваем тело.
Преступление мы раскрыли за несколько часов. Злоумышленника взяли дома, где он жег в печи окровавленную одежду и обрезок биллиардного кия, послужившего орудием убийства.
Когда я допросил задержанного в ИВС* по уже возбужденному уголовному делу и тот был препровожден в камеру, присутствовавший при этом Анатолий спросил,– это твое первое убийство?
– Первое.
– Быстро раскрыли, хорошая примета на будущее.
Так оно и оказалось. За десять лет работы «на земле», в Первомайске, Стаханове и Попасной, из таких преступлений, по которым довелось работать, «глухарями» остались всего два, да и то из-за недостаточности улик. Не иначе везение.
Из милиции еду в прокуратуру, где докладываю о результатах Веденееву. Он удовлетворенно хмыкает и приказывает передать дело Лельчук.
– Кстати, рекомендую тебе самому понемногу осваивать следствие и отработать пару-тройку дел. В будущем пригодится.
Совет был дельным и, хотя своей работы было невпроворот, через неделю я принял к производству свое первое уголовное дело.
Оно оказалось интересным и запомнилось.
Подследственного звали Андреем Бадером.
Был он моих лет, родился и вырос в Первомайске, в рабочей семье. С детских лет увлекся боксом и по окончанию средней школы имел разряд кандидата в мастера. Несколько раз выступал на первенство области и грезил о большом спорте.