Но, как я говорил, кое-что намечалось здесь, в Большом Доме.
Прохаживаясь, я думал о Темном Обряде. Да, Темном Обряде, при помощи которого появ-ляются новые вампиры.
Но почему я лелеял такие планы? Я, который по секрету признался вам, что хочу быть свя-тым?
Нет, конечно же, не потому, что я считал, что одного покинувшего землю вампира должен заменить другой, можете смело отбросить эту идею.
Просто та ночь была пронизана таинственным очарованием и печалью.
Я взглянул на особняк – Блэквуд мэнор, называют они его: величественное строение с дву-мя рядами колонн и множеством освещенных окон, место, где угнездилась моя судьба и боль последних ночей – и попытался определиться, как осуществить задуманное к благополучию всех причастных лиц.
Первое затруднение состояло в том, что Блэквуд Мэнор наводнили ничего не подозреваю-щие смертные, большинство из которых были мне симпатичны по причине короткого знакомст-ва, и, беспечные, они даже не подозревали, что их дорогой хозяин Квинн и его новый таинственный приятель Лестат – вампиры, а это было именно то, что Квинн в самом сердце своем желал оставить неизменным, и чтобы никакого зла не произошло в стенах его дома, не важно, что на самом деле являл собой он сам.
Среди этих смертных была и Жасмин, чернокожая экономка, деятельная по своей натуре и весьма обворожительная (позже мы остановимся на этом, я не могу отказать себе в удовольст-вии), некогда она была возлюбленной Квинна. Их маленький сын, четырехлетний Джером, рож-денный до того, как его отец стал вампиром, крутился тут же, поднимаясь и сбегая по закругленным ступеням исключительно ради забавы, его ножки были обуты в немного великоватые для него белые теннисные тапочки. Его бабушка – Большая Рамона, величественная черная леди с белыми, убранными на затылке волосами, трясла головой, разговаривая с кем-то невидимым. Она находилась на кухне, готовя ужин для Бог знает кого.
Ее внук, подвижный чернокожий мужчина, будто влитый в свою лоснящуюся кожу, стоял в проеме большой двери, разглядывая ступени. Он был облачен в черный костюм и галстук. Он служил шофером у леди, о которой все они скорбели и сейчас с немалым подозрением прислу-шивались к спальне Квинна, и не без причины.
На втором этаже, в спальне Квинна его старый гувернер, Нэш Пэйнфилд, утешал трина-дцатилетнего Томми Блэквуда, дядю Квинна по крови, но больше подходящего ему в качестве приемного сына. Симпатичный юный джентльмен тихонько оплакивал добрую старую леди, с которой за три года успел объездить всю Европу, которая "сделала его", как сказал бы Диккенс.
Где-то на задворках имения рабочие, Ален и Джоул, сидели в освещенной части пристрой-ки и читали еженедельник "Вокруг света", прерывая занятие взрывами хохота, в то время, как телевизор транслировал футбольный матч.
Перед домом красовались огромные лимузины и еще один за ним.
Что касается Большого дома, то позвольте мне перейти к деталям. Я нахожу его довольно пропорциональным, что, обычно, не свойственно американским строениям в греческом стиле, но этот особняк, гордо расположившийся на плоской возвышенности, с длинной ореховой подъездной аллеей и высокими царственными окнами, представляет собой приятное исключение из правил.
Интерьер? То, что американцы называют "гигантскими комнатами". Чистенькие, сияющие. В них много зеркал, портретов, старинных часов, персидских ковров, и в обязательном порядке – мебель девятнадцатого века из красного дерева, которую люди часто ставят рядом с предметами обстановки выполненными в духе времен Людовика XIV, чтобы добиться эффекта антикварности. Что еще? Множество обязательных громоздких кондиционеров, которые магически охлаждают воздух, интимно гудят, и неузнаваемо изменили Юг в наши дни. Знаю, знаю, я должен обрисовать обстановку перед тем, как начну делать это же с людьми. Что еще?
Я не мог мыслить логично. Мой мозг бешено работал.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...