– Ты же на меня работаешь, – напоминаю я, прочистив горло.
Мой голос звучит уже не так уверенно и наливается выдающей волнение хрипотцой.
– Больше нет, – брезгливо бросает Макс, делая несколько шагов назад.
– Тебе не скрыться, – и я, несмотря на страх, медленно надвигаюсь на него. – Остановись. Ничего не выйдет.
– Полагаешь? – Его брови вздымаются вверх.
Одним взглядом Швед бросает мне вызов. Видно – не шутит. Готов на все ради этих денег.
– Мальчик, ты хоть знаешь, с кем связался? – раздается взволнованный голос Имрана. Вижу, как он ставит бокал дрожащей рукой на стол. – Я ведь тебя найду, лучше не дури.
– А ты попробуй, – ехидно передразнивая его акцент, шипит Макс. Его глаза угрожающе сужаются. – Побегай за мной, поищи! – На его физиономии не дергается ни один мускул. – Можешь даже ментов вызвать. Расскажи им, что ты хотел купить у нас ворованную картину!
Холодное дуло останавливает Имрана и вынуждает мужчину заткнуться.
– Стой, – говорю я, когда Макс начинает двигаться к выходу.
Он переводит пистолет на меня. Первый раз вижу у Швецова такое выражение лица: «Больше никаких шуток, игры окончены». Чертов зверь, готовый убивать.
– Деньги – мои, ты не уйдешь отсюда… – рычу я.
Моя угроза его не трогает.
– Еще один шаг, – цедит сквозь зубы Швед, – и ты – труп.
– Нет, тебе такое не по зубам, – усмехаюсь я, не чувствуя пола под ногами.
Колени подгибаются, но я иду прямо к Максу.
– Проверим? – он подается мне навстречу.
– Я это так не оставлю, ты меня знаешь. – И опять – полметра в его сторону.
– Предупреждаю в последний раз, – он понижает тон, – еще шаг… и ты – покойник.
– Духу не хватит, – последнее, что я успеваю сказать.
И тишину разрывает оглушительный хлопок. Инстинктивно зажмуриваюсь в тот момент, когда меня отбрасывает назад. В ушах шумит, воздуха не хватает. Падая на колени и заваливаясь на бок, краем глаза все еще вижу оружие в его руке.
Перед тем как в недоумении уставиться на расплывающееся на груди огромное красное пятно, замечаю взгляд бывшего друга. Там нет сожаления. Швед скорее доволен. Полностью уверен в себе. Он доказал, что не тряпка, заявил, что и впредь не станет довольствоваться вторыми ролями.
– Что же это такое, – причитая, наклоняется ко мне Фридрих Робертович.
Его ладони дрожат, окунаясь в горячую кровь, которой насквозь пропиталась моя рубашка. У меня мутнеет перед глазами. Хватаю воздух словно рыба, выброшенная на берег. Не могу поверить, что все кончено.
– Кто следующий? – холодно спрашивает Макс, оглядывая присутствующих. – Есть желающие?
Имран громко сглатывает, а Фил, хозяин бара, вжимается в стойку широкой спиной.
– Тогда всем счастливо! – Швед пятится, продолжая держать нас на мушке.
– Срочно вызывайте «Скорую», – кряхтит старичок, опускаясь передо мной на колени, когда слышится грохот закрываемой двери.
Швецов ушел, а последним, что я увижу, будет малиново-бордовый потолок душного бара. Чувствую, как меня начинает трясти. Я задыхаюсь, кровь толчками гудит в ушах.
– Никакой «Скорой»! – орет Имран, пиная ногой стул.
Тот с треском падает на каменный пол.
– Молодой человек ранен, он сейчас умрет, – настаивает старик.
Сквозь мутную пелену различаю, как он склоняется надо мной: его одежда уже перепачкана кровью.
– Какая, на хрен, «Скорая»? – южанин ударяет ладонью об стол. – Чтобы они начали разбираться, что я здесь делаю?! Мне нельзя светиться в таких делах!
Он принимает из рук телохранителя пиджак и быстро надевает. Дрожащими пальцами лихорадочно хватает еще дымящуюся сигару из пепельницы.
– Нет, вы как хотите, но нужно вызывать медиков, – Фридрих Робертович с трудом поднимается. – Несите телефон! – строго наказывает онемевшему Филу. – Быстро!
И тот бросается к стойке бара.
– Простите меня, Александр, – чуть-чуть наклоняется надо мной Имран. Он брезгливо разглядывает мои ладони, с трудом прикрывающие рану на груди. – Мне нужно уносить ноги.
– Идите, – бормочу я.
Но получается что-то бессвязное.
– Достану этого гаденыша из-под земли, – и, перешагнув через меня, южанин спешит к выходу. На ходу бросает телохранителю: – А ты уволен, ничтожество!
Его верный пес, что-то ворча под нос, уносится вслед за хозяином.
– Алло, «Скорая», – взволнованно восклицает в трубку эксперт-искусствовед, – огнестрельное ранение! Ранен молодой мужчина. Скорее, пожалуйста, он умирает! Бар находится на улице…
Он замолкает, едва дверь с шумом захлопывается.
Кладет трубку и поднимается по лестнице, чтобы закрыть дверь на засов.
– Как ты? – Фил садится рядом со мной на корточки.
– Отлично, – улыбаюсь я, с неудовольствием отмечая, что кровь из спрятанного под рубашкой резервуара еще продолжает растекаться, противно щекоча кожу.
Поднимаюсь и сажусь за столик. Марк Иосифович помогает мне избавиться от пиджака и рубашки, подает полотенце, которое я оборачиваю вокруг туловища. Оно мгновенно пропитывается насквозь густым красным сиропом.
– Работать становится труднее и труднее, – ворчит старик, аккуратно отклеивая накладные бакенбарды и бородку.
– Брось, – Фил разливает по пузатым стаканам коньяк. – Все как по нотам. Я, правда, чуть не обделался, думал, его человек тоже палить начнет.
– Куда ему. Тупой увалень, – замечает лжеискусствовед, отмахиваясь. – Я сразу понял, в первый же день. А вот хозяин его нервный, с такими опасно.
Осуществить дерзкую аферу – это не значит выйти сухим из воды. Вот поэтому и надо подчищать хвосты и «умирать», чтобы тебя потом не искали. Я рассматриваю кожу на груди, которая после «выстрела» осталась целой и невредимой, но теперь покрыта красными разводами, и шумно выдыхаю. Еще и любимую рубашку изгадили, но тут уж никуда не денешься – без вложений не бывает и прибыли.
– Ну и как я вам? – внезапно раздается бодрый голос Макса.
Он появляется со стороны черного хода с двумя чемоданчиками и небрежной походкой подходит к нам. Кладет добычу на стол. Картинно кланяется и с размаху выпивает виски.
– Еще один шаг, и ты труп! – говорю я, нахмурившись, пока он жмет членам команды руки. – Еще один шаг, и ты покойник! – повторяю я, старательно копируя его «борзый» тон. – Это что, Швед, вообще такое?
– Импровизация, – с гордым видом заявляет он.
– Придурок никогда не научится придерживаться плана! – усмехаюсь я, отправляя свою порцию виски в рот.
Внутренности окутываются приятным теплом, наполненное до краев адреналином тело благодарно покрывается мурашками.
– Кто это? – напрягается Фил, указывая пальцем на коридор.
В дверь черного хода кто-то требовательно стучит.
– Видно, Макс привел кого-то на хвосте, – барабаня ногтями по столешнице, замечает Марк Иосифович.
– Я? – возмущается Швед. – Никого за мной не было!
– Тихо, – приказываю я грозно.
Осторожно поднимаюсь со стула, отбрасываю полотенце, накидываю куртку и иду к двери, спрятанной между коробками со спиртным. Слышу, как мои парни лихорадочно прячут кейсы за стойку бара. Сердце клокочет уже где-то в горле, когда останавливаюсь в узком закутке, и стук повторяется вновь – еще настойчивее и громче.
Посмотреть в глазок не решаюсь, есть риск получить пулю в череп. Нажимаю на экранчик, закрепленный справа на стене. Тот оживает, картинка на нем сначала дрожит серыми полосами, а затем проясняется. Узнаю фигуру визитера и усмехаюсь, не веря глазам. А когда незваный гость подходит еще ближе, уже отчетливо вижу его лицо.
«Вот сукин сын. Трудно было предупредить?»
– Заходи, – открыв дверь, я быстро втаскиваю пришедшего внутрь.
Опускаю засов и только потом прислоняюсь к гостю плечом, крепко обнимаю и хлопаю ладонью по спине.
– Привет, Лунев, – говорю с теплом в голосе.
Тот ступает в полоску света, оглядывает меня хмуро, будто пытаясь угадать те черты, которые еще помнит, качает головой и тихо отвечает:
– Ну, привет, Лунев…
4
Глеб
– Не называй меня так, – ворчу я, давая брату пройти. – У меня уже лет десять другая фамилия.