Кролик: Ай-ай-ай, я опаздываю.
Заведующая не реагирует, Кролик начинает метаться по ширме.
Кролик: (очень громко) Ай-ай-ай! Я опаздываю! Ведь Герцогиня придет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!
Заведующая: Прекрати орать.
Кролик: (удивленно останавливается) Услышала!
Заведующая: Я тебя все время слышала и незачем было так вопить.
Кролик: Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?
Заведующая: Ах ты наглое, несуществующее животное. Я тридцать лет в психиатрии и прекрасно понимаю, с кем говорю.
Кролик: Может быть тогда поболтаем?
Заведующая: Мы уже разговариваем.
Кролик: Ты, как всегда, права, ведь правда прежде всего, не правда ли? Извини за тавтологию. Ну и как? Много счастья принесла тебе твоя правдивая правда? Нет друзей, нет увлечений, семьи тоже нет.
Заведующая: У меня были друзья, была семья.
Кролик: Да?
Заведующая: Ты же все знаешь, мерзкий зверь. Вначале надо было учиться, потом – помогать родителям, потом – делать карьеру.
Кролик: Предположим. А теперь?
Заведующая: А теперь на мне все отделение. Три десятка человек и за всех я в ответе.
Кролик: Мы в ответе за всех, кого приручили? А стоило ли приручать? Может быть они не так уж в тебе нуждаются. Или ты незаменима?
Заведующая: Издеваешся? Все верно, есть два-три человека, которые потянут и без меня. А мне что прикажешь делать? Пуфики обвязывать?
Кролик: Пуфики? А что-ж, неплохое дело. Но можно и без пуфиков. Помниться тебя как-то раз позвали в горы. Это было в студенческие годы, помнишь? (Заведующая кивает) Так попробуй сейчас. Северная Индия, Непал, Гималаи. Четыре тысячи метров не так уж много, даже для женщины твоего возраста. Ты сможешь встретить восход солнца на вершине горы, совсем одна. Пусть это будет далеко не Эверест, но воздух все равно будет волшебно прозрачен и неправдоподобно чист, а тени на скалах будут такими четкими, каких никогда не бывает внизу. Ну, что скажешь?
Заведующая: Скажу, что не хочу встречать рассвет одна. Да и не с моей стенокардией лезть в горы. Не трави душу, заяц.
Кролик: Ну вот, зайцем обозвали. А помнишь, как ребята взяли тебя на яхту?
Заведующая: Помню. Качало нас тогда безбожно, хорошо хоть, что все это быстро кончилось. У меня ведь морская болезнь.
Кролик: Врешь ты все. Нет у тебя морской болезни, а тошнило тебя от страха. Или ты была тогда беременна?
Заведующая: Сволочь ты!
Кролик: Шучу, шучу. А ты знаешь, что когда парусник идет в фордевинд, то почти не слышно ветра? Мотор выключен и ты только слышишь как нос рассекает волну. Ш-ш-ш-ууу. Ш-ш-ш-ууу. Ш-ш-ш-ууу. А если направишь его в крутой бейдевинд, то ветер сразу начнет бешено свистеть в рангоуте. У-ууу-у. У-ууу-у. У-ууу-у Ты только следи за шкотами, чтобы паруса были наполнены ветром.
Заведующая: Заткнись. Я и слов-то таких не знаю.
Кролик: Знаешь, знаешь – иначе бы я их не знал. Ну, я пойду, меня Герцогиня ждет – в ярости, или где-то там еще.
Заведующая: Проваливай. (Кролик уходит). Герцогиня его ждет. Графиня. Княгиня. Да хоть сама Королева.
Кладет голову на руки, похоже – плачет. Потом встает, подходит к доске и рисует Эйнштейна с высунутым языком. Оценивающе смотрит на результат. Кролик молча подсматривает, одобрительно кивает.
Заведующая: Ну вот, как-то так.
Выходит из приемной, проходит через предбанник, несет на руке Кролика. Останавливается в задумчивости. Смотрит на Кролика.
Заведующая: Какой там фордевинд, какой бейдевинд? Лучше всего идти в полветра – до десяти узлов можно разогнаться при хорошем ветре.
Уходит совсем
И вновь вперед за призрачной мечтой
Пусть это даже наш последний путь
На грани жизни бренной и земной
В волшебный мир безудержно нырнуть
И вновь – за Кроликом, за Белым Кроликом
Нас ждут прекрасные, волшебные миры
Не место скептикам и меланхоликам
В непредсказуемости кроличьей норы
Без протокола
Сцены из дней Войны Судного Дня
Голда Меир – Премьер Министр (глава правительства)
Моше Даян – Министр Обороны
Абба Эвен – Министр Иностранных Дел
Давид (Дадо) Элазар – Начальник Генерального Штаба
Давид Бен-Гурион – пенсионер
Стенографистка
Первый израильтянин
Второй израильтянин
Женщина на улице
Голос с улицы
Время действия – октябрь 1973
Сцена условно разделена на три части:. 1) Авансцена, где происходят все действия "без протокола". Это курилка, или что-то в этом роде. Там же происходят Пролог и интермедии с Женщиной. 2) Комната управления – середина сцены. Там стоит столик с телефоном, может быть стол совещаний и, по крайней мере, два стула. 3) Задник. Туда уходят Первый и Второй после Пролога, чтобы комментировать "вести с фронтов". Освещение используется чтобы перенести действие в одну из трех зон.
Пролог
На авансцене двое мужчин в талитах читают "Амида" – звуков не слышно и не видно лиц на протяжении всей сценки (поэтому их могут играть актеры, исполняющие другие роли). Должно производиться впечатлениа, что молящихся больше – по крайней мере – миньян. Внезапно, раздается громкий голос. .
Голос: Хей! Тёрн зэ рэйдио (Hey! Turn the radio).
Молящиеся смотрят друг на друга.
Голос: Тёрн зэ блади рэйдио (turn the bloody radio).
Первый: Что он говорит?
Второй: Требует включить радио.
Первый: Совсем обнаглели эти кибуцники.
Второй: Включи радио, Изя. (более настойчиво) Включай.
Первый, поколебавшись, уходит за сцену. Щелчок включенного радиоприемника. Слышна сирена. Молящиеся слушают, снимают талиты, аккуратно их складывают. Под талитами военная форма. Пока они не торопясь складывают талиты, слышны звуки терзаемых стартеров и, попозже – автомобильных моторов. Молящиеся уходят. Гаснет свет.
Комната управления. На сцене: Голда, Даян, Абба, Элазар, Стенографистка. Все, кроме, Стенографистки, сидят (или стоят) как-бы в оцепенении. Задник сцены затемнен. Он освещается, когда Первый и Второй говорят свои реплики.
Криза
Комната управления
Стенографистка (на телефоне): Кто-нибудь, кто-нибудь! Обстановка на Суэце?
Освещается задник
Первый: Они размывают водой песок! Они сейчас пойдут, пойдут! Где авиация, где эта блядская авиация?!
Второй: Седьмой и четырнадцатый сбиты! Пятый падает! Падает! Засада! Это засада! Всем назад!
Первый: Ну где они, где? Мы тут долго не продержимся.
Второй: Нам не прорваться! Куда ты, Габи? Куда? Всем назад! Ракета! Ракета!
Первый: Уже идут! Огонь!
Комната управления
Стенографистка: (на телефоне): Кто-нибудь, кто-нибудь! Обстановка на Голанах?
Освещается задник
Первый: Десять, двадцать, третий десяток… Их слишком много. Они подрывают мины. Почему их не бомбят?! Почему их нахрен не бомбят?! Где самолеты?!
Второй: Ракета! Ярон влево! Влево! Маневр!
Первый: Шестьдесят.. Больше, их еще больше! Все, потом посчитаем. Моти – бронебойный. Аки – вперед на полной!
Второй: Нет, не будет! Ничего не будет. Остались только ты и я. Но их нельзя пропустить, слышишь!! Прием! Прием!
Комната управления
Голда: Моше! Что происходит? Что? Какого хрена ты молчишь? Отвечай же!
Даян: Я не знаю…не знаю
Голда: Что!? Что ты не знаешь? А кто знает?
Даян: Дадо, да скажи же ты!
Элазар: Что сказать? Я знаю не больше тебя. Но, похоже, мы в полной жопе.
Голда: И это все. что ты можешь сказать? Ты! Ты! Ты! Ты главнокомандующий или хуй с погонами?
Элазар: Да забери ты мои погоны нахер.
Голда: Ты хоть что-нибудь можешь сказать? Хоть что-нибудь!
Элазар: Что сказать, что?! Сведения пока что противоречивы и ненадежны. Нам нужно время, время.
Голда: А оно у нас есть? Нам что есть куда отступать? Обри, напомни им про "границы Освенцима", не молчи. Почему их не бомбят? Почему мы не бомбим Каир?
Даян: Какой нахрен Каир! Переправу бы разбомбить.
Элазар: Да послушай же! Наша авиация наткнулась на плотный зенитный огонь. Все их существенные объекты плотно прикрыты зенитными батареями. Мы уже потеряли несколько самолетов.
Голда: А как же вал? Этот хваленый вал?