Мое шевеление этот стервец уловил с завидной чуткостью. Позиция была не самая выгодная. В голову я его просто не сумел бы достать, а потому пришлось ударить не самым джентльменским образом – подъемом ноги в живот, переломив пополам.
– Извини, браток, рефлексы… – простынка и здесь оказала услугу. Петлей накинув ее на шею охраннику я с силой развел руки. Он трепыхался недолго. Сонная артерия – штучка уязвимая. Здесь бы и сам Поддубный не устоял. Главное – было не задушить чатланина всерьез, и, стоило ему обмякнуть, я тут же ослабил хватку. Уже у лежащего на ковре пощупал пульс, не поленился проверить дыхание. Все было в порядке. Подхватив из лапищи охранника связку ключей, я выскользнул в коридор. Удача наконец-то мне улыбнулась. Открывать все подряд не понадобилось. С первой попытки я угадал в нужное узилище. Пара всклокоченных со сна голов таращилась на меня. Заперев за собой дверь, я сделал друзьям знак, чтобы они помалкивали. И все же Джон недовольно молотнул подушку кулаком.
– Что за жизнь пошла. Ни днем, ни ночью покоя нет!
– То ли еще будет! – пророчески шепнул я и, конечно же, сглазил. Домина содрогнулся от грохота, заоконное пространство озарила яркая вспышка. Друзья мои повскакивали с постелей, сам я на мгновение зажмурился.
– Что ты там еще учудил? – прошипел Леший.
– Это не я, честное слово! – очумело глядя, как оседает с потолка пыль, я ущипнул себя за руку. Совершенно напрасно, так как никакими сновидениями тут не пахло. С хмурыми лицами мы вслушивались в разгорающуюся перестрелку и ничего решительно не понимали. Били не только из помповушек, зло и гулко на одиночные выстрелы откликались автоматные очереди…
Глава 4 УРА! В НАС МАЖУТ!
– Однако!.. – первым опомнился Вараксин. – Что это за хрень творится?
Джон кинулся было к окну, но я успел сцапать его за рукав.
– Куда, дурила? Пулю словить хочешь? – и вопреки сказанному сам метнулся вперед. Предусмотрительно встал чуть сбоку, но толку от этого было чуть. Судя по чудовищному рикошету, по зданию лупили из акаэсов, а АКС – это вам не родной и честный АКМ. Пуля тонкая, длинная – так и норовит свернуть на сторону. Нарисовать мертвую петлю такой пульке – пара пустяков. Потому и хотели их в свое время запретить, записали в оружие варваров и садюг. Калибр 7,62, типа, гуманный, а 5,45 – вовсе аже наоборот. Как и авиабомбы – вещь могутная и благородная в пику подленьким и лицедейским минам. Причуды милитарной логики! Убивать можно и нужно, но лучше все-таки по-честному!
Впрочем, в данную минуту я бы, пожалуй, согласился с господами гуманистами. Пули искрили вдоль всего здания, и выглядывать наружу в самом деле представлялось опасным. Насколько я понял, дом штурмовали со стороны центральных ворот. Укрываясь за пальмами и цветниками, в темноте мелькали скрюченные фигурки. Трепетные язычки огня вспыхивали там и тут, выдавая присутствие стрелков. По ним, должно быть, и целила находящаяся в доме охрана.
Вновь громыхнуло где-то наверху – ничуть не слабее прежнего, однако на этот раз взрыв ничуть не ошеломил, – адаптировались, в натуре! В считанные секунды… Скорее всего наступающие били из подствольников, потому как для ракет было все-таки слабовато, а вот для гранаток – в самый раз. Но радоваться все равно было нечему, – то, что я созерцал, абсолютно не воодушевляло. Как обычно, жадные эцелопы что-то там не поделили, одна группировка пришла перетереть с другой, честный базар пацанов вылился в шумную разборку. С какой стороны ни смотри, мы здесь являлись фантиками приблудными и совершенно посторонними. Как говаривали в знаменитом фильме: «скрипач не нужен». В данную минуту это относилось сразу к троим «скрипачам». И потому с честной душой мы имели право сделать ноги, задать драпака, свалить на все четыре стороны, но… В том-то и крылась закавыка, что посторонним я себя уже не считал. Такой вот идиотский «кюл». От одной мысли, что Алиса стоит сейчас у окна – в одной сорочке, дрожащая и напуганная, мне стало не по себе. Глупая девочка, готовая разрыдаться от неосторожного слова, – какими глазами, черт подери, она взирает на все происходящее?..
– Вот что, козлики, – я обернулся к друзьям. – Судя по всему, это столичные кунаки Петра Романовича. Пришли по старой памяти перекашлять наболевшее. Нам с вами этот кашель ни к чему, так что поступаем мужественно и отважно: вот вам ключики, запирайтесь и ныряйте под койки. Кто бы не ломился, молчите в тряпочку и изображайте глубокий сон.
– А ты?
– Мне надо кой-куда сбегать.
– Подожди! Как это – сбегать? Ты можешь что-нибудь объяснить? Хотя бы коротко?
Ломаться было глупо, и уже возле дверей я обернулся.
– Чего там деется за окном, знаю не больше вашего. А проведать собираюсь дочь нашего монстра. Сами понимаете, учитель в ответе за своих учениц.
Джон поймал распахнутой пятерней связку ключей, я же выскочил в коридор. Здесь горели матовые плафоны, было дымно и жарко. Пахло чем-то химически отвратным, от чего жутко запершило в горле. Нечто среднее между жженной резиной и копченой рыбой. Промчавшись до угла, я сунулся было к лестнице, но там копошились какие-то люди. Кашляя, они поднимали по ступеням громоздкие ящики. На всякий случай я отпрянул назад, но один из них все же меня заметил.
– А ну стоять! – он вскинул руку с какой-то пукалкой – не то гладкоствольной «Сайгой, не то «Мосбергом», и пришлось изобразить ему двузубую вилку. Я не Ярмольник, но получилось у меня вполне убедительно. Разглядев мои поднятые клешни, боец снисходительно шевельнул ружьишком. Я уже понял, что это люди Петра Романовича и потому шагнул ближе.
– Свой я! Честное пионерское.
– Свой… Сейчас поглядим, какой ты свой… – оставив приятелей с ящиком, боец скакнул по ступеням, приблизившись, ткнул стволом в мою геройскую грудь. – А-а… Ты из этих придурков.
– Из психов.
– Чего?
– Мне бы пушку, в натуре. Хоть самый захудалый калибр.
– Губешки раскатал!
– Они же со всех сторон прут! Вас что, много?
– Не мельтеши, – меня отодвинули в сторону. Ящик был, по-видимому, достаточно тяжелый. Шоркая по полу обитым жестью днищем, его выволокли в коридор.
– Принесли? – кто-то уже бежал по коридору навстречу.
– Не все. Сейчас патроны затащат…
Гулко хлопнула крышка, на свет показался малютка автомат – не «Калашников», что-то более компактное, знакомое по западным фильмам. Впрочем, черт их разберет. Ни «Беретты», ни «Скорпиона», ни «Узи» я сроду в руках не держал. Кажется, начинался дележ, и я снова подступил ближе. Увы, меня снова оттеснили в сторонку – на этот раз чуть более корректно. Такие вот дела! Кругом рвалось и грохотало, а я был чужим на этом празднике жизни. Реветь от обиды я, разумеется, не собирался, однако меня все равно пожалели.