– Ты молодой, здоровый человек, – сказали ему. – Не будешь же годами лежать в больнице и лечиться. Люди живут без двух рук, без двух ног, иногда бывает даже хуже. А у тебя не будет только половины левой руки, ниже локтевого сустава, – в этом ничего страшного нет.
Раненый солдат внимательно выслушал все эти доводы. Но у него было другое мнение: можно обойтись без ампутации. Да, понятно, у докторов нет времени с ним долго возиться. И обстановка не позволяет – очень много раненых. А у него самого же времени предостаточно: строго соблюдая предписания врачей, в домашних условиях он сам занялся бы лечением своей руки. Но увы. На следующий день назначена ампутация. Этого не избежать.
Молодой человек долго думал и наконец… Ведь недаром же говорят, что даже из самого трудного и, казалось бы, безвыходного положения есть минимум два выхода. Раненый солдат тоже нашел выход.
В полтретьего ночи он открыл глаза. Фактически он не спал, просто дремал, делал вид, что спит. Была глубокая ночь. Весь персонал и больные спали. Солдат встал, оделся, взял необходимые вещи, которые уже заранее были подготовлены, открыл окно палаты и через него выбрался из госпиталя, осторожно закрыв его за собой.
Зима была в разгаре. Куда ни глянь – везде лес и снег. Воздух был холодный и чистый. В ночной тишине был слышен хруст снега под ногами. Он шел не оглядываясь и не останавливаясь. Это был побег. Но он не был дезертиром. Он сбежал не из тюрьмы или лагеря. Он был не согласен с решением докторов и без их разрешения покинул госпиталь. В его действиях не было криминала. Но все равно отец боялся, что за ним придут, поймают и заставят его вернуться назад. Поэтому старался до рассвета как можно дальше удалиться от госпиталя.
Наконец стало рассветать. Оказалось, он движется куда надо – прямо на восток. Интересно, а в темноте куда он шел: на восток или на запад? Если ночью он шел на запад, а днем будет идти на восток, то через несколько часов окажется в окрестностях госпиталя, где, наверно, его уже начали искать. Нужно прояснить ситуацию. Он остановился, озираясь, изучая свои следы, вернулся назад. И, к его радости, оказывается, даже в ночной темноте он интуитивно шел примерно на восток. Это, конечно, хорошо. А теперь, ориентируясь по зимнему солнцу, он точно пойдет на восток. Как военный человек, он хорошо знал свои физические возможности, и, по его расчетам, уже был примерно на расстоянии пяти километров от госпиталя. Но это не означало, что опасность миновала. Пока светло, надо по возможности увеличить это расстояние.
Вокруг были снег и лес. Раненый солдат шел не останавливаясь. Его беспокоила усиливающаяся боль в раненой руке и голод. У него не было ни пищи, ни возможности найти в зимнем лесу что-нибудь съестное. Вокруг лежал снег, а это значит, что проблем с чистой водой нет. Но и этим нельзя злоупотреблять, иначе можно заболеть. И в таких условиях надо идти не останавливаясь – только это спасет его от жестоких врачей и от замерзания.
Был уже полдень. Наступило время обеда, и голод давал о себе знать. Но пока надеяться было не на что. И солдат продолжал свой путь. По его расчетам, госпиталь остался далеко позади на расстоянии около десяти километров. Приличное расстояние. Интересно, что сделали врачи и медсестры, не найдя его в палате?
На западе солнце вплотную приближалось к горизонту. Скоро ночь. Мороз крепчал. Усилились и боли в раненой руке. Чувство голода не давало покоя. В последний раз он ел вчера вечером. Потратив много сил на длинный марш-бросок – и на таком чистом воздухе! – он сильно проголодался. Вот были бы сейчас тарелка борща с мясом, полбуханки черного хлеба и сто грамм водки… Для полного счастья человеку иногда не очень-то много надо. Но не надо дразнить себя. Еды нет, и неизвестно, когда будет. Мысли о ней обостряют чувство голода. Лучше думать о чем-нибудь другом… Нет, не получается! Украинский борщ с мясом не выходят из головы. Все мысли крутятся вокруг этой тарелки, порой натыкаясь на буханку хлеба…
Он остановился в полной темноте. Впереди его ждет длинная холодная зимняя ночь. Кругом голые деревья и снег. Он страшно устал, уже еле держался на ногах. Куда он идет? Конечно, на восток. Нет, неправда. Сейчас нет уверенности, что он действительно идет на восток, потому что уже ночь и ориентира нет. Скорее всего, он крутится вокруг какой-то неизвестной точки. А если даже идет на восток, от этого никакой пользы не будет. Сколько можно? Когда же кончится этот марш-бросок на восток? Кажется, спасая свою раненую руку, он совершил роковую ошибку и окончательно погубил себя… Да, вот дела… А если вернуться назад? Нет, это тоже не спасет. Уже поздно. Он по своей собственной глупости загнал себя в такой тупик, что оттуда нет выхода. Он сам себя погубил. У него уже нет сил идти ни на восток, ни на запад. В эту ночь он погибнет непременно. Мало осталось, скоро ему конец.
Несмотря на эти пессимистические думы, заблудившийся зимой в бескрайнем лесу раненый солдат хоть мало и медленно, но все равно продолжал идти. Он не знал, куда идет. Но это неважно. Сейчас главное – не остановиться. Оказывается, вся эта затея от начала и до конца была смехотворно глупа. Да, видите ли, какая гениальная идея: совершить побег из госпиталя, чтобы спасти свою руку! Это ж надо было додуматься! Вот тебе и результат. А теперь пожинай плоды собственной глупости.
Все равно пока есть силы – а их уже совсем не было, – он не остановится. Но для того чтобы всю ночь двигаться, ему на какое-то время надо присесть и чуть-чуть отдохнуть. Ноги как устали. Нет, давайте не заниматься пустяками и делать то, что нужно. Без короткой передышки не обойдемся.
Он уже нашел удобное место, где, прислонившись к дереву, можно посидеть и сделать короткую паузу. Но как только он сел и, расположившись поудобней, вытянул ноги, тут же заснул – и спал как убитый. А когда проснулся, уже было поздно: руки и ноги окоченели, он не мог сдвинуться с места.
Раненого солдата в таком состоянии – полуживого, полумертвого – нашли женщины близлежащего украинского села и привели домой. Оказывали ему всякую помощь. Полумертвый солдат оживился, постепенно пришел в себя. Со временем стал даже говорить. Его раненая рука сильно опухла, временами боли так обострялись, что больной стонал, корчился, как раненая змея. Докторов и медикаментов не было. Крестьянкам пришлось лечить его руку дедовскими методами.
Прошли недели. Раненый солдат встал на ноги. Краснота и опухлость руки постепенно начали убывать. О нем сообщили представителям местной власти. Пришли люди, проверили его документы, спросили, откуда он, из какой воинской части и каким образом оказался в лесу, где его нашли женщины села. Связались с руководством армии и госпиталя. Все сопоставили, сверили, и все было правильно. К этому моменту состояние раненой руки заметно улучшилось. Учитывая все это, ампутацию отменили. Солдат был демобилизован. Ему дали указание: дома продолжай лечиться дедовскими методами украинских крестьянок. Но одновременно дали и прописали ему кое-какие лекарства, и он должен был минимум два раза в месяц обращаться к профессиональному врачу.
* * *
Прошло пятнадцать лет. Ордена и медали бывшего фронтовика, припрятанные в чемодане, были обнаружены моим братом. До этого момента я о них ничего не слышал. Брат же, видимо, кое-что знал и выбрал благоприятный момент для того, чтобы как следует рассмотреть их. А я случайно стал свидетелем и в качестве пассивного наблюдателя присоединился к нему. Мое присутствие даже в таком статусе явно не понравилось брату. Но все равно он продолжал свое дело: вытаскивал из свертка блестящие штучки, переворачивал туда-сюда, поднимал до уровня глаз, отодвинув чуть дальше от себя, внимательно, даже с каким-то изумлением на лице осматривал их, потом клал обратно, брал другие… Вдруг в его руках блеснула медаль, которая мне очень понравилась. Забыв о своем статусе, я сказал: