Слава улыбнулся, подняв брови вверх:
– Ааа… – протянул приятель.
– А, это всё благодарные пациенты. Расскажи хоть в двух словах: что ты, как ты? – приготовился слушать я, усевшись рядом.
– Да что я. На севере поработал, опыт перенял, денег подкопил. Да только ничего хорошего там нет, домой всё равно тянет.
– Один?
– Один, – он, грустно усмехнувшись, отвёл взгляд.
– Н-да, – я хлопнул себя по коленям. – Удачно у нас Виктория Владимировна в декрет ушла. Будто специально освободила для тебя место.
Кофе был уже готов. Я протянул кружку другу, на что Слава многозначительно ответил:
– Спасибо.
***
– Отделение у нас на сорок коек, – на ходу вводил я в курс дела друга и коллегу. – Твои палаты будут – раз, два и три, – махнул я рукой. Слава, не отставая от меня, согласно кивнул. – Помимо нас с тобой работают ещё врачи, потом познакомишься.
– Да вроде познакомился уже, – усмехнулся друг.
– Ну вот и отлично. В первой половине дня приходят ординаторы. Их двое. Зови ассистировать на операции, не жалей. Пусть учатся. А сейчас пойдём, послушаем, как прошли выходные, – и я открыл дверь первой палаты.
Палата была женская, на четыре койки. Вела пациенток Ольга Шарипова – молодой врач. Пришла она в отделение почти одновременно со мной и была в общем-то толковым специалистом. Только в некоторых вопросах наши точки зрения расходились совершенно. Как, например, в данном случае.
– Пациентка Игнатьева Мария Васильевна, восемьдесят шесть лет, – начала Шарипова доклад. – Облитерирующий атеросклероз левой голени в стадии трофических нарушений. Сахарный диабет второго типа. Состояние после инсульта, правосторонний гемипарез.
– О, какие слова жуткие, Ольга Витальевна. Так и скажи, что рука и нога у меня не двигаются, а на другой ноге язвы долго не заживают, потому что сосуды забиты, – старушка заулыбалась.
Ольга тепло посмотрела на неё и шутливо осадила женщину:
– Тише, Мария Васильевна, не мешайте работать. Вы же знаете, что так положено.
Я и сам не любил, когда пациенты лезли со своими комментариями. Врачу отвечать нужно чётко и по делу.
– Вы как сегодня спали? – поинтересовался я, подходя поближе.
– Боли мучили, Денис Александрович. Я уж медсестру не стала будить…
– Не стали будить… – эхом повторил я. – Доп-плер делали? – обратился уже к Шариповой.
Ольга открыла историю болезни на странице с вклеенным протоколом УЗДГ сосудов нижних конечностей и протянула мне. Так… Передняя и задняя большеберцовые артерии забиты капитально, артерии стопы – тоже ничего хорошего…
– Сосудистые хирурги когда её смогут взять на стол, узнавали?
– Денис Александрович, я по-прежнему считаю, что в данной ситуации пациентке показана ампутация. Слишком много сопутствующих заболеваний. Операция на сосудах – это очень большие риски, – настойчиво проговорила Ольга.
– Оля, я согласна на сосудистое шунтирование, – вновь вмешалась Мария Васильевна. – Ногу я терять не хочу. Меня ведь осматривал сосудистый хирург, молодой такой, симпатичный. Он объяснял про шунтирование, про обходные сосудистые пути. Как будет восстановлено кровоснабжение. Я хоть и старая, но кое-что поняла.
– А он вам не объяснял про…?
– Так, ну вот что, – перебил я зарвавшуюся докторшу. – Свару возле койки пациента мы устраивать не будем. Ольга Витальевна, после обхода зайдите ко мне в кабинет. А ваше, Мария Васильевна, мнение я понял и совершенно с вами согласен.
Шарипову трясло, её глаза метали молнии. И она с трудом смогла взять себя в руки, чтобы рассказать о следующем пациенте:
– Прохорова Елизавета Романовна, тридцать восемь лет. Постинъекционный абсцесс правой ягодичной области…
Слава на меня как-то странно посмотрел, но промолчал. А я подумал, насколько же противной бывает наша профессия, гадкой и неблагодарной.
***
Через два часа ко мне в кабинет постучал Слава. Я как раз составлял график дежурств на январь.
– К старому другу можно и без стука, – улыбнулся я, оторвавшись от бумаг.
– Тут ты мне не друг, а начальник, – паясничал он. – Слушай, я положил сейчас двоих пациентов. Самообращение, ничего экстренного. Завтра буду брать в операционную. Это мне к кому?
– График операций составляет завоперблоком. Внутренний номер 224, – и я протянул ему трубку радиотелефона. – Звони прямо от меня.
– Спасибо, – поблагодарил Слава и присел на диван.
В этот момент в кабинет постучали опять, а затем в дверях показалась Шарипова:
– Денис Александрович… Вы заняты, – покосилась она на Славу. – Я могу позже зайти.
– Нет, проходите, присаживайтесь.
– Спасибо, я постою.
Слава между тем закончил телефонный разговор и с интересом поглядывал на нас. То на одного, то на другого.
//В этот момент в кабинет постучали опять, а затем в дверях показалась Шарипова…//
– Ольга Витальевна, – обстоятельно начал я, отодвинув в сторону бумаги, – пациентке Игнатьевой показана сосудистая операция, и мы её проведём.
– Может, поясните, почему? – твёрдо проговорила врач.
– Хотя бы потому, что этого хочет сама пациентка!
– Денис Александрович, мы её потеряем!
– Ольга Витальевна, мы её НЕ потеряем! – я вскочил с места и упёрся руками в стол.
– Так и скажите, что операция на сосудах дороже стоит, чем ампутация! Скажите же, ну! Здесь ведь все свои! Скажите, что страховая компания её лучше оплачивает, и больница больше денег получит! Скажите, что вам это просто выгодно!
– Довольно, Ольга Витальевна! Хватит препирательств! С сегодняшнего дня вашей пациенткой займусь я сам. Чтобы через десять минут её история была у меня на столе! Если ещё раз вы ослушаетесь распоряжения заведующего, можете искать себе но-
вое место работы.
Ольга сверкнула глазами и вылетела из кабинета, звучно хлопнув дверью. Я обессиленно опустился на стул и потёр лицо руками. Слава молчал, а я не мог собрать мысли в кучу.
– Дэн, ты прости, конечно, но ты не прав, – осторожно проговорил друг.
– Ты тоже считаешь, что показана ампутация?
– Я эту пациентку сегодня впервые увидел, не возьмусь судить. Я про другое. С Ольгой не надо так.
– Как? – не понял я.
– Грубо и по-хамски.
– Я ей ни одного слова грубого не сказал. Общался с ней, как начальник с подчинённой.
– Так нельзя, Дэн. Она женщина.
Я фыркнул и возвёл глаза к потолку.
– Ольга не женщина, Слава. Она врач! Профессионал! И если она будет обижаться на какие-то не такие интонации в свой адрес, то грош ей цена как специалисту!
– Она – женщина, Денис, – повторил друг и вышел из кабинета.
Ольга
Я бежала по коридору, с трудом сдерживая слёзы. Не могла расплакаться при всех. Не могла и не хотела. Скрыться у нас в отделении можно было только в одном месте – в комнате сестры-хозяйки. Я забежала внутрь, закрыла за собой дверь и, привалившись к ней спиной, дала волю слезам.
Галина Николаевна гладила халаты. Но, увидев меня, расстроенную и выведенную из равновесия, аккуратно поставила утюг и подошла поближе.
– Тююю, Оленька. Почему глаза на мокром месте? Кто обидел? – она подвела меня к небольшому старенькому диванчику, усадила и пытливо заглянула в глаза, – Денис?
Я размазывала слёзы по щекам и пыталась выровнять дыхание. Нет, заведующий был ни при чём. К его манере общения я привыкла уже давно.
Дело было в другом.
– Денис пациентку забрал. Он считает, что я лечила неправильно.
– Так, может, ему виднее? – пожилая женщина погладила меня по руке.
– Я прикипела к этой пациентке, понимаете, Галина Николаевна. Казалось бы, всего ничего у нас лежит, а привыкла. Понимаю, что мы ко всем больным должны относиться одинаково, беспристрастно и не выделять «любимчиков», но ничего не могу с собой поделать. К тому же, она так похожа на мою бабушку. Вот захожу в палату и как будто снова с ней разговариваю. А Денис хочет провести очень рискованную операцию, которая, скорее всего, её убьёт.
Сестра-хозяйка снова покачала головой.
– Я опять её потеряю, Галина Николаевна! Опять, понимаете?! – и я опустила голову женщине на колени.