Внимание Леонида остановилось на летающем диске. Он поднялся с постели и, забыв о туалете, направился к аппарату. Диск опирался частью корпуса на поручни смотровой площадки, таким образом, под диском образовалось свободное пространство. Леонид решительно нырнул под него с твердым намерением сбросить это исчадие ада, породившее столько кошмарных явлений. Он ожидал привычное ощущение тяжести, но поразительная легкость, с которой ему удалось столкнуть диск, почти мгновенно вызвала в нем не столь отдаленное воспоминание невесомости.
Диск, уподобляясь падению кленового листа с осеннего дерева, полетел вниз, глухим шлепком оповещая о своем приземлении. Вздох облегчения вырвался их груди космонавта. Ему показалось, что теперь, когда рядом нет этого аппарата, галлюцинации голосов не будет. Он вытащил тампоны из ушей. Тишина «захлестнула» сознание. Леонид в приподнятом состоянии духа вернулся в корабль и занялся туалетом. А день разгорался буйством красок, пением птиц, еще не научившихся как следует летать, и ревом доисторических существ от которого кровь стыла в жилах и содрогалась земля. Солнце уже стояло в зените, изрядно укоротив гигантские тени. Внизу, у подножья корабля, копошились животные, с любопытством осматривая чужака. Рептилия, с маленькой головкой, по сравнении с мощью своей туши, «протиснулась» в кабину управления, Видавший виды Леонид оторопело отстранился, закрывая лицо рукой. Когда он откинул руку, то рядом увидел, трепещущий оранжевым блеском, шар величиной с свою голову. Опыт подсказал, что это глаз рептилии.
«Если это млекопитающее не исчезнет, придется взлететь!»
Рептилия, пронизывая стенки приборных панелей, не причиняя своими движениями головой никакого вреда, призрачным видением исчезла внезапно, как и появилась. Прибор, вызывающий, столь недавно галлюцинации голосов, мирно жужжал, поддерживая влажность, температуру и давление в салоне корабля, выдавая команды соответствующим системам…
Леонид, приняв водные процедуры, чисто выбритый, сел завтракать.
С аппретом съел специально приготовленную «космическую» пищу, затем убрал поднос в нишу столовой машины робота. И облачился в рабочий комбинезон. Представляющий собой плотно облегающий костюм. При необходимости костюм быстро мог превратиться в легкий скафандр с индивидуальным кислородным питанием. Шлем, перчатки и два кислородных баллона помещались в специальном ранце, закрепляемом лямками на спине, как рюкзак. Укрепив ранец, он несколько раз присел, попрыгал на месте и убедившись, что облачение сидит хорошо, вышел в лифт…
Лифт доставил его к площадке выдвижного трапа. Он взошел на плоскость и по ступеньках сошел на видимость песка, мгновенно «утонув», по щиколотки, в нем. Ноги тотчас же уперлись, сквозь неощутимые наносы песка, в твердую землю Лунного мира, невидимого в ярких лучах солнечного дня. Бросилась в глаза торчащая из призрачного песка поверхность диска. После наглой атаки голосов Лунатиков ему хотелось отвлечься, развеяться, полюбоваться невиданной фауной Мезозоя. Он решил обследовать рощу гигантских растений с совершенно гладкими темно-зелеными стволами, с редкими ветками, торчащими, как высохшие сучья, из толстых колонн-стволов. На этих «сучьях» росли длинные ланцетовидные светло-зеленые листья. Издали эти растения напоминали наши современные сосны с высокими и прямыми стволами и верхушками-кронами. Но разница состояла лишь в том, что у сосны ствол имел светло-коричневый оттенок, крона зеленый. У доисторических растений крона состояла из стеблей, собранных в огромные корзинки. На конце стеблей имелось по пяти белых язычковых цветков. Верхушка же выглядела как большая поляна из цветков с плотно пригнанными друг к дружке белыми лепестками. Со стороны этой рощи ветер доносил дурманящий аромат, уже знакомый нашему герою. Он долго соображал схожесть, с каким растением напоминает ему этот аромат, и сошелся на том, что так приторно дурманящее пахнут цветки тысячелистника, в изобилии растущие на лугах: «Леня, не ходи к роще, – неожиданно услышал он вкрадчиво-заботливый голос маленькой девочки, – этот запах ядовит!»
« Ты там умрешь! Нам тебя жалко! Мы любим тебя!» – вмешался голос женщины с упрямой, неподдающейся логике, примесью ноющих интонаций, настойчивостью. Леонид снова не сдержался, выругался, покрыв смачным русским матом явившихся неоткуда непрошенных «гостей» – …, черт побери, опять началось?! – да это только и надо было Лунатикам. Они тотчас же настроились на волну мозгового восприятия телепатических импульсов Леонида. И атака началась…
Леонид не в силах больше терпеть наглого вторжения в его мысли, не ведая, что творит, машинально и быстро надел прозрачный шар шлема. Укрепил, загерметизировал стык. Поспешно надел перчатки, полностью изолируя себя от внешней среды. Странно, но это факт, голоса исчезли.
– Ур-А-А! – закричал он. – Есть все-таки управа на вас!
Он умолк, настороженно прислушался. Голосов не было слышно. Он снова осторожно взглянул на диск. Тишина. Попробовал подумать: «Что это значит?!» – снова тишина.
Вконец заинтригованный таинственным исчезновением голосов, он направился к диску. Серебристо-матовая поверхность диска чуть мерцала. Теперь в спокойной рабочей обстановке и тишине, Леонид может детально до мелочей осмотреть единственный видимый и ощущаемый на прикосновение предмет Лунного мира. Натыкаясь на видимую и твердую поверхность диска, он с наслаждением ощупывал ее, хлопал ладонью по идеально отшлифованным бокам аппарата…
Глава вторая
Тени от ближайших гигантских хвощей упали к ногам, когда солнце, уже почти касалось вершин зеленого леса. Похожие на башни минаретов, стволы растений устремлены в небо, чуть покачиваться от дуновения ветра. Леонид взглянул на заходящее солнце, на лес, зная, что сейчас его поглотит желтое свечение Двуликого мира. Ему взгрустнулось. Как не хочется видеть каждый раз с приходом сумерек живые картины мира, в котором он так недавно жил, работал, любил. Ощущать, что никогда больше не вернется к той оторванной от него жизни. Он двинулся, было к трапу с намерением попасть на корабль. Но, вдруг его осенила мысль: «А что, если снять шлем и попробовать добиться от Лунатиков секрет управления диском! ведь летают же! Как?!» …
Набрав полные легкие кислородно-воздушной смеси, решительно сбросил шлем. Немедленно с этим послышалось: «Ты убил их! И ты умрешь!» – угрожающе вещал женский голос.
«Мама, не убивай его, он хороший я люблю его!» – вступился голос девочки. Голос мамы стал «выстреливать» словесной очередью: «Умертвляю – умертвляю-умертвляю..».. Бесконечная словесная стрельба словно исходила изнутри диска. Очевидно источник «излучения мыслей» находился где-то там. Он приложил к аппарату ухо. Голоса слышались интенсивнее и сильнее с яростью «обстреливать» его мозг.
Сознание, вопреки воле, стало поддаваться и воплощать эти жуткие слова, возникающие неоткуда, в действие. Стали холодеть кончики пальцев на ногах и руках, срываться, в беспорядочной суете ударов, ритм сердца. Но, Леонид, стал продвигаться вдоль округлости стенки диска вперед, осматривая мерцающую поверхность. И тут впервые он обратил внимание на мерцающий ритм стенки – диск ритмично мерцал, повторяя такт слов. Светотени исходили из матовой поверхности. Диск излучал мыслящую и к тому же видимую энергию.
«А, что, если не думать?!» – и прекратив воспринимать слова-мысли, сосредотачиваясь на невидимой воображаемой точке. Поверхность диска прекратила мерцание. Приобрела равномерный молочно-матовый оттенок. Изредка на ней пробегала черная полоса. Лентообразная черная тень, шириной примерно миллиметров в сто, опоясывала диск от верха к низу или от «полюса к полюсу», вращаясь на неподвижной поверхности.