– У нас тоже. Нас всех объединяет одно – продажность. Всем хочется не просто жить, а хорошо жить. Вот тогда, оставаясь умной и грамотной бездарью, мы становимся энергичными. Так, этого надо вознести? Вознесём. Этого растоптать? Растопчем. А этого похвалить, но не сильно? Похвалим слабо. Любой каприз за ваши деньги.
– Жёсткая характеристика, – сказал Дмитрий.
Арсений Викторович пояснил:
– Во-первых, я уже в том возрасте, когда могу смело говорить правду. – И в голос засмеялся. – Правда, только в узком кругу и без протокола. А во-вторых, живопись сейчас уже далеко не в том фаворе, что раньше. Так что, мои нападки больше касаются критиков кино и литературы. Это более массовый вид искусства. А живопись, всё-таки, для избранных. Это элита искусства. – После секундной паузы конкретизировал. – Настоящая, конечно, живопись. Живопись, где талант гармонирует с мыслью и духовной зрелостью. – И закончил уже философски. – Так странно устроен наш мир?! Люди талантливые всегда зависят от бездарей, которые на социальной лестнице постоянно находятся выше. А может это неспроста? Может так и надо? Только, интересно, почему и кому?
Арсений натянуто улыбнулся, а олигарх снисходительно засмеялся.
– Правду на хлеб не намажешь и в бокал не нальёшь, – сказал он. – Правду можно знать, но не говорить. А говорить правду, это глупость. А умный человек глупостей не делает.
– Выводы не новы в своей циничности и в своей логичности, – грустно ответил искусствовед. А потом вдруг опять широко улыбнулся. – К сожалению, это так. Я не считаю вас полными профанами в искусстве, а просто людьми менее в нём осведомлёнными, чем люди, погружённые в искусство. Должен вам сказать, что до периода Возрождения художник считался обычным мастеровым. Ремесленником, как, например, каменщик, гончар или плотник. А живопись, естественно, считалась ремеслом. Художники спокойно жили не тужили, не догадываясь о своём величии и превосходстве над другими, творили под заказ и для души, как совершенно неожиданно на заре Ренессанса их начали восхвалять и возносить всё выше и выше. И начало этому положили теперь известные всему миру имена – Данте, Петрарка и Боккаччо. Так поэты и писатели вознесли художников, и те в один момент стали в один ряд с полководцами и государственными деятелями. А уже к шестнадцатому веку меняется и внешняя жизнь художников. Когда были простыми ремесленниками, они жили скромно и умеренно, а когда стали законными и признанными живописцами, то обросли роскошью, заимев дворцы и многочисленную челядь. Как, например, признанные гении кисти Рафаэль и Микеланджело. Только остаётся до конца не выясненным, творческая личность, продавая дар, данный ему свыше, продаёт только дар или вместе с ним ещё кое-что, более значимое?! Ценная пища для размышлений. Хотя для многих несъедобная и неудобоваримая. Однако, господа, вернёмся к сегодняшней реальности. В ней мою бездарность и лень, как искусствоведа, радует и оправдывает бездарность, а то и откровенное разгильдяйство многих маститых художников,.
Все вопросительно на него посмотрели.
– Повальная одержимость живописью привела в своё время к полному крену этого искусства, – сказал Арсений с каким-то душевным разочарованием. – Многие художники, совершенно не имея склонности к элементарному рисованию, стали знамениты, а некоторые и богаты. Это тот случай, когда посредственность полностью затмевает талант. Нечто подобное сейчас происходит в литературе. И я думаю, что всё это тоже происходит неспроста. Значит, кому-то это надо?! Возможно, даже выгодно?!
Все трое согласно кивнули головами, а Алексей сказал:
– «Киса, скажите мне, как художник художнику, вы рисовать умеете?
– Беда Остапа Бендера в том, что он нарисовал своего «Сеятеля» в советской России. Художник становится знаменитым тогда, когда за дело берутся могущественные силы. Только они в силах сделать даже бездарность «гением», а его мазню выдать за шедевр. А потом на художественной химере здорово заработать. Таков мир искусства.
– Таков весь мир, – не улыбаясь, сказал Арсений. – И с миром это началось давно, а вот с живописью только с девятнадцатого века. До этого все живописцы рисовать умели и отличались друга от друга жанровой направленностью и степенью таланта.
Хозяин высказал свою точку зрения:
– Думаю, и там всё не так просто и однозначно. Однако, ладно, вернёмся от общего к частному. От живописи вообще к данной картине в частности.
Арсений опять улыбнулся:
– В чём ценность любой картины? Правильно, в имени художника. В первую очередь. А уже потом вступают в силу достоинства картины. Детали. Их много, а если не хватает, то искусствовед ещё найдёт. Мы не только очень наблюдательны, но ещё и чертовски изобретательны. Так вот, картина, за которой мы летим, это не просто Рембрандт. Это единственная его картина на морскую тему. Но и это не самое важное.
– А что же самое важное тогда? – спросил Борис.
– А самое важное то, что движет художником при создании полотна. Восхищение, неизгладимое впечатление, плод каких-либо философских раздумий, а может просто амбиции, тщеславие или безумие. Там, где творчество, это всё имеет место быть. А картины такого рода, как та, которую вы собираетесь приобрести – это почти всегда мощный духовный порыв! Когда кисть водит не рука, а душа.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Беседа ещё длилась с полчаса, когда хозяин, заметив, что друг Лёха опять впадает в тягостное расположение духа, предложил перекинуться в картишки.
Борис, не дожидаясь общего согласия, достал из внутреннего кармана запечатанную колоду карт, сорвал обёртку, вытряхнул карты, перетасовал, с ловкостью карточного шулера, и вопросительно посмотрел на босса.
– Арсений Викторович, вы в покер играете? – спросил тот.
Искусствовед смутился, стушевался, а потом откровенно признался, что всегда хотел научиться, но не представлялось подходящего случая.
– Сейчас мы эту оплошность исправим, – бодро сказал Боря и принялся показывать разные покерные комбинации, терпеливо объясняя иерархию позиций.
Через четверть часа, принимая экзамен, он погрустнел и разочарованно констатировал:
– Я думал, что в полёте всё всеми схватывается на лету, но, видно, не всеми. Извините, профессор, но скорость движения самолёта обратно пропорциональна скорости вашей мысли.
Арсений покраснел и вспыхнул:
– Молодой человек, доживёте до моих лет, если, конечно, доживёте, и вы с удивлением можете обнаружить, что у вас вообще нет не только скоростных, но и трезво стоящих мыслей. Останутся только лежачие.
Вмешался хозяин:
– На высоте разреженная атмосфера, к тому же сильно сказывается на умственной потенции солнечная радиация. Господа, берегите нервные клетки, нервную систему в целом и будьте взаимно вежливы. Это укрепляет иммунитет, а благоприятная внутренняя атмосфера нейтрализует атмосферу радиационную. Посему, предлагаю перекинуться в подкидного. Дёргаться, пересаживаясь, думаю, не стоит?!
Недавний учитель с неприязнью посмотрел на бестолкового ученика, с которым ему предстояло играть в паре.
– Вы хотя бы в дурака играть умеете? – спросил Боря.
– В дурака умеет играть даже дурак, – ответил ученик, ставший партнёром.
Борис был профессионалом во всех отношениях и во многих сферах человеческой деятельности. За что, собственно, и был ценим и востребован. Только благодаря ему, его хорошей памяти и оригинальному тактическому мышлению, они сумели «повесить девятки» своим соперникам. Чему искусствовед радовался, как ребёнок.
Но когда дело дошло до пиковой дамы, которую враги собирались водрузить, как флаг, на шпиль башни поверженной крепости, даже у Бориса терпение кончилось. Он бросил карты на стол и выдохнул: