В течение января-февраля 1921 г. продовольственное снабжение моряков ухудшилось. В донесениях командиров и комиссаров частей и кораблей стали особенно часты сообщения о недостаточной выдаче продовольствия. В политическом докладе Побалта за первую половину февраля говорилось: «Дело снабжения продовольствием неудовлетворительное: поступления продовольствия самые незначительные ввиду временного приостановления железнодорожного движения на Юге и в других районах Республики, откуда поступало продовольствие. Если положение с транспортом и с топливом в ближайшие дни не улучшится, то существующую теперь норму придется сократить до минимума, ибо наличие в складах продбазы рыбы, мяса, муки и др. продуктов позволяет нам существовать не далее как до 5 марта, то есть только 20 дней. С крупой дело обстоит по-прежнему плохо, так как таковая совершенно за последнее время не поступает… Продмаршрут с мясом из Сибири не прибыл. Мясной наряд в Псковской губернии выполняется слабо, и возлагать на него большой надежды не приходится»65
О тяжести ситуации в армии и на флоте в 1921 г. свидетельствует попытка в феврале создать сельскохозяйственные батальоны. Согласно приказу РВСР от 17 февраля 1921 г., такие сельскохозяйственные батальоны должны были поступить в распоряжение Главснабпродарма для «сельскохозяйственной работы в полях, удовлетворения потребностей Красной Армии и Флота»66. Документы из архива Главного управления по снабжению Красной Армии и Флота (Главупрснаба), его подразделения Упрснабпродфлота из РГВА67 свидетельствуют, что и эти меры не помогли.
Ухудшение снабжения самого Кронштадта произошло тогда, когда «17 февраля Петросовет объявил о новом снижении хлебных норм для некоторых категорий граждан. Тогда же были отменены некоторые специальные продовольственные пайки»68
Одним из источников продовольствия для крепости были упомянутые выше продовольственные наряды (в Сибирь и Псковскую губернию, Тамбов, Саратов, Киев)69. Но, как я и писал, весной 1921 г. они не дали результатов. Кронсовет тоже импровизировал, пытаясь обеспечить продовольствием население города. Обратите внимание, что Кронсовет (гражданский орган самоуправления) до августа 1920 г. получал продовольствие и промтовары (спички, мыло, сигареты) от Опрокомфлота наравне со всем флотом. До этого флот и сугубо гражданский орган власти снабжались из одного источника. Странно? Немного. Но не надо забывать, насколько важна была для большевиков поддержка матросов в первые годы советской власти. А матросы с флота (т. е. срочники) принимают участие в выборах в Кронсовет наравне с местными жителями, участвуют в его работе – это тоже примета того, насколько срослись в Кронштадте флот и город.
С 1919 г. Кронсовет занимался организацией «огородных коммун» и молочной фермы. Однако попытки Кронсовета заниматься обеспечением населения продовольствием оказались малоэффективными. В марте 1920 г. в городе были введены продовольственные карточки. При этом Совнархоз Кронсовета вскоре признал, что введение карточек породило «большие злоупотребления»70
Еще с весны 1917 г. Кронсовет занимался всеми хозяйственными и административными вопросами в городе. С рядом оговорок можно даже считать, что в Кронштадте уже в марте 1917 г. фактически произошел переход власти в руки советов.
Функции Кронсовета были весьма обширны: прием и увольнение работников некоторых предприятий, установление окладов для рабочих и совслужащих, вопросы трудовой повинности, реквизиции имущества, разгрузка, хранение и распределение продовольствия, ремонт помещений и предприятий, определение цен на лесоматериалы, электричество и тому подобное, повышение производительности местных кустарных мастерских, распределение жилья.
В условиях неудачи самообеспечения продовольствием вся ответственность за снабжение Кронштадта легла на советскую организацию уже губернского уровня – Петрогубкоммуну71 – организацию, которую матросы не контролировали. В любом случае неэффективность деятельности большевистского Кронсовета, его неспособность справляться с экономическими трудностями к весне 1921 г., похоже, стали очевидными для всех социальных групп кронштадтцев. Хотя, мне кажется, странно было бы требовать от Кронсовета больших успехов в той ситуации.
Еще одним раздражающим фактором было то, что ухудшение материального положения происходило на фоне роста благосостояния партийных и советских деятелей. И различие это со всей отчетливостью прояснилось в ходе партийной дискуссии о «верхах и низах», проходившей в самом начале 1921 г. – прямо перед началом событий.
Уже в начале весны 1918 г. Советское государство пришло к пониманию необходимости дифференциации материального обеспечения своих работников. Начался этот процесс с так называемых буржуазных специалистов. Но постепенно стал охватывать и руководство партийных и государственных органов власти72. И несмотря на многочисленные резолюции, призывающие вести «решительную борьбу со злоупотреблениями со стороны членов партии своим положением и материальными преимуществами», разрыв в материальном положении «верхов и низов» только увеличивался73
Дискуссия о «верхах и низах», выйдя за рамки внутрипартийной, как раз и продемонстрировала кронштадтцам, насколько изменился мир к весне 1921 г. Не последнюю роль в этом сыграл конфликт между партийными структурами Петрограда и флота. Именно из-за конфликта между партийными структурами примерно равного уровня дискуссия и выплеснулась в беспартийное пространство корабельных собраний, зажила там своей жизнью, вышла из-под контроля.
К внутрипартийной борьбе в Кронштадте я должен буду вернуться в следующих главах этой книги. Мы еще увидим, какие причины и последствия будут у дискуссий о профсоюзах и о «верхах и низах». Сейчас только отмечу, что попытка сторонников Л. Д. Троцкого и Г. Е. Зиновьева использовать флот в политических целях так, как он использовался в 1917 г., привела в 1921 г. в определенной мере и к рецидиву анархии на Балтике – матросы вспомнили о своей самостоятельности. А смещение в решающий момент командования флотом развязало им руки и подтолкнуло к выступлению. Как и в 1917 г., матросам показалось достаточным «голоснуть», чтобы сделать социальное устройство более справедливым. А если что, можно кого-то и «шлепнуть» – все знали, что такой опыт у балтийцев был.
Социально-экономический кризис проявился не только в Кронштадте. В стране вспыхивали казачьи и крестьянские восстания. В конце 1920 – начале 1921 гг. крестьянские бунты, вооруженные восстания казаков74 и нерусских народов полыхали на Тамбовщине, Дону, Кубани, Украине, в Поволжье, Сибири и Средней Азии75. В Петрограде в связи с голодом и массовыми закрытиями предприятий начались волнения рабочих («волынка»)76, отдельные забастовки и митинги. Власть при помощи верных воинских частей подавляла любое противодействие77. Дошедшие до матросов слухи о расстрелах рабочих в Петрограде, об участии в разгоне демонстрантов «какой-то флотской части» стали поводом для начала движения на флоте, где к весне 1921 г. накопились свои социально-экономические противоречия. В ночь с 25 на 26 февраля с 1 до 3 часов ночи в Кронштадте «состоялись собрания на лин. кораблях «Севастополь» и «Петропавловск», которые носили бурный характер»78. О накале волнений говорит то, что 25 февраля на «Севастополе» даже сыграли общий сбор без ведома комиссаров. Последующие дни на обоих кораблях происходило еще несколько собраний все более бурного характера. Коммунистов прерывали, освистывали, не давали им слова. Фактически уже 27 февраля матросы взялись за оружие79