– Но я не хочу… У меня с собой ничего нет.
– Важно то, что вы сами здесь.
Он хмуро посмотрел на нее:
– Предположим следующее: догадки полиции правильны, мистер Эшби действительно вас соблазнил, ваш отец узнал об этом и убил его, а потом,
испугавшись разоблачения, покончил с собой; и допустим, что зная обо всем этом, вы бы уехали к себе домой, чтобы провести там ночь в полном
одиночестве. Что бы вы сделали?
– Но это же неправда! Такого не было.
– Я сказал «предположим». Так что предположите, что все это было… что бы вы сделали?
– Ну… в таком случае я, просто убила бы себя, естественно.
Вулф кивнул:
– Полагаю, что убили бы. А если вы умрете сегодня вечером или завтра утром при обстоятельствах, которые допускают возможность самоубийства,
другие, включая полицию, утвердятся в своих предположениях. Убийца это понимает, а поскольку его попытка представить вашу смерть как
самоубийство могла бы удасться, а попытка представить смерть вашего отца как самоубийство уже удалась, он, пожалуй, может снова пойти на риск,
чтобы полностью замести следы. Если он знает вас, ему известно, что вы – девушка с характером, что вы доказали, явившись сюда, и вы превратились
для него в смертельную опасность до конца вашей жизни. Вы останетесь на ночь здесь. Я буду недоступен до одиннадцати часов утра, но с вами
останется мистер Гудвин, ему вы расскажете все, что вы знаете и что может оказаться полезным. Если я решу вам помочь в качестве услуги вашему
отцу, мне потребуется вся информация, которой вы располагаете. Не пытайтесь что либо утаить от мистера Гудвина, он прекрасно разбирается в
психологии молодых привлекательных женщин… Спокойной ночи.
Вулф повернулся ко мне:
– Проверь, в порядке ли южная комната. Спокойной ночи.
И он ушел.
Когда до нас донесся скрип лифта, Эльма повернулась ко мне:
– Возьмите деньги, мистер Гудвин. Я не хочу…
Она задрожала, голова у нее повисла, обеими руками она закрыла лицо. Какое счастье, что она не дала волю своим нервам, пока не удалился Великий
Человек!
Глава 3
В среду без четверти одиннадцать я печатал, сидя за своим столом.
Когда я постучал в дверь южной комнаты, находящейся на третьем этаже прямо над спальней Вулфа, в семь сорок пять, Эльма уже не спала и была
полностью одета. Она сказала, что провела ночь спокойно, но по ее воспаленным глазам этого нельзя было сказать. Я всегда завтракаю на кухне, но
Фриц, очевидно, посчитал, что кормить гостью тоже там неприлично, и накрыл нам на стол в столовой: апельсиновый сок, горячие лепешки с медом и
взбитыми сливками, пара кусочков бекона, пара яиц всмятку с чесноком и две чашки кофе.
После этого мы прошли в кабинет, почти целый час, от 8.40 до 9.30 я задавал Эльме вопросы, на которые она с готовностью отвечала.
С того времени, как она начала работать в «Мерсерз Боббинз» два года назад, размеры офиса фирмы в административном здании на Восьмой авеню
выросли вдвое, штат утроился. Она не знала, что произошло с их фабрикой в Нью Джерси, но она сильно расширилась. Все понимали, что своими
успехами фирма обязана способностям и усилиям одного человека, Денниса Эшби, которого три года назад назначили главой отдела продажи и рекламы.
Он рекламировал не одни бобины, фирма теперь выпускала более двадцати наименований изделий, используемых в швейной промышленности.
Из десятка членов штата, которых она назвала и описала, я привожу лишь несколько человек:
Джон Мерсер, президент. В сентябре месяце в офисе состоялось празднование с пуншем и кексами его дня рождения.