– Послушай…
– Нет, это ты меня послушай. За каким, спрашивается, хреном ты тогда таскался со мной по всем этим бесконечным больницам, делал вид, что ты тоже хочешь детей и разыгрывал драму, когда в очередной раз ничего не получалось?
– Хло, ты же знаешь, что я ничего не разыгрывал. Будь благоразумней…
– Благоразумней?! Ты что, новое умное слово выучил и решил им именно сейчас блеснуть?! – мою истерику и практически визуально ощутимый пар из ушей было уже не остановить, несмотря на пренебрежительные взгляды людей на площадке перед клиникой. Ник мягко обнял меня за талию, в попытке успокоить этот шторм эмоций.
– Давай дойдем до парковки и поговорим в машине, к чему устраивать этот спектакль.
– Да когда до тебя дойдет наконец?! Это – не спектакль и не чья—то злая шутка, это – уже реальность! – я сбросила его руку со своей спины, направляясь к дороге. – Это – наша реальность, Ник! Это наши непонятно каким образом мутировавшие гены поставили крест на возможности когда—либо иметь детей. Случай – один на миллиард, вероятность того, что этот ген будет сразу у обоих партнеров – и того меньше. И! Бинго! Это мы! И что ты сказал, услышав эту прекрасную новость? «Ну наконец—то»?! И ты серьезно хочешь мне сказать, что ты вообще хотел, чтобы у нас были де…
– Хло, стой!!!
И все. Дальше – темнота. Только крик Ника, звучащий будто из—под воды…
Глава 5 – Ник
И все происходит, как в замедленной съемке, набор звуков и вспышек: Хлоя, сломя голову несущаяся к проезжей части, несмотря на красный сигнал светофора, полный ужаса взгляд девушки за рулём внедорожника, визг тормозов, рев клаксона, скрежет металла и тошнотворный гул асфальта во время падения на него тела моей жены.
Знаете эти ночные кошмары, в которых ты пытаешься убежать от монстра, но ноги будто вязнут в болоте, и все твои попытки заставить тело слушаться и двигаться быстрее имеют ровно нулевой эффект. Мне казалось, что я бежал до нее вечность, наблюдая, как останавливаются автомобили, из них выскакивают люди, нервно что—то кричащие в свои смартфоны, а я все никак не могу преодолеть эти чертовы девять метров, на которые отбросило Хлою силой удара. И это был самый горький финиш забега, который можно себе вообразить: дьяволица, которая мгновениями раньше метала в меня молнии, мирно лежала на проезжей части… в медленно растекающейся по асфальту луже крови. Если не знать, что произошло, можно было подумать, что она просто бездомный, выбравший не самую удобную позу и не самое удачное место для ночлега. Но увы, это совершенно очевидно было бы притянуто за уши…
Если бы я мог выбрать между самой яростной ее истерикой и этим умиротворенным, не выражающем никаких эмоций видом Спящей красавицы, я бы предпочел всю жизнь жить с ней как на пороховой бочке, лишь бы никогда не видеть этого. Растолкав толпу и трясущимися руками коснувшись ее шеи в отчаянных попытках найти пульс, я сел на колени рядом с телом Хлои, ожидая самого худшего.
Она самая сильная, выносливая и упрямая женщина из всех, кого я знаю, но тут ее настойчивость единственный раз дала сбой. Под моими пальцами не было и намека на пульс, а расползающаяся от ее головы мерзкая лужа винного цвета, будто насмехаясь над моими надеждами, давала понять – это конец.
Если вам кажется, что вы знаете, что такое растерянность – вы жестоко ошибаетесь. В этот момент я именно растерял все, мой мир рассыпался и разлетелся по улице. Что делать, кому звонить, куда бежать, что делать после – полная пустота в голове, белая пелена и ни одного знакомого слова в водовороте мыслей.
Ирония судьбы – мою жену сбила машина прямо по дороге к парковке возле клиники. Подоспевшие через пару минут с каталкой врачи что—то у меня спрашивали и, получая ответы вообще невпопад, смотрели так, будто это мое бездыханное тело лежало на асфальте. Не мудрено: я и сам, наверняка, выглядел, как безэмоциональный манекен. Я просто не понимал, не верил, не осознавал, что это все происходит с нами. Этого просто не могло случиться. Мне это снится. Я открою глаза, и все будет, как прежде… Иначе и быть не может, все это – злая шутка воспаленного мозга после ссоры…
Если бы я знал тогда, через что предстоит пройти еще, вся эта ситуация вызвала бы раздражение и не больше…
***
– Мистер Коул! Мистер Коул, вы меня слышите? – я пришел в себя только тогда, когда медсестра, склонившись над самым моим ухом, пыталась выудить мое сознание из водоворота мыслей.
– Да…да, это я, я Николас К..Коул, – язык заплетался и отказывался подчиняться.
– У вашей жены лучший ангел—хранитель, она жива, – искренне улыбнувшись, сказала медсестра.
– Но… кааак? Пульс… Его н..не было, – моя речь по—прежнему была похожа на речь тяжело больного психопата
– Вы правы, но, когда мы завезли каталку в больницу, у нее практически сразу восстановился пульс, это невероятно! Нет никаких признаков внутреннего кровотечения. Мы еще не знаем, что у неё сломано, и… Мы ввели её в кому. Учитывая характер повреждений автомобиля и черепно—мозговую травму… Это лучшее, что мы могли сделать, чтобы позволить организму восстановиться.
– Но, я видел… видел все своими гла…глазами…
– Да, это чудо! За всю мою практику человек впервые без каких—либо реанимационных мероприятий самостоятельно возвращается к жизни, ваша жена – насто…, – она не успела закончить, ведь из палаты реанимации послышался возмущенный крик.
– Ник, черт тебя дери!
Лицо медсестры в миг побелело так, будто она увидела снежного человека и инопланетянина в одном лице. Я застыл на месте, когда среди больничного гула снова послышался… Голос Хлои???
– Да что вы тут понавтыкали мне! Ненавижу эти гадские иглы!
Да. Это точно была она. Не отдавая отчета своим действиям, я со всех ног помчался на звук её голоса, рванул на себя дверь и встал как вкопанный.
Хлоя срывала с себя иглы капельниц и датчики и выглядела так, будто… Будто это не она только что лежала на асфальте, сбитая трехтонным внедорожником на скорости шестьдесят миль в час.
– Чего стоишь? Помочь не хочешь? – бросила мне Хлоя, сражаясь с повязкой на голове.
– Хло, – напрочь забыв о том, что у нее возможно сломано все, что может сломаться, я подбежал к ней и заключил в крепкие объятия. – Господи, ты жива, – и, будто все эмоции от пережитого нахлынули на меня разом, я забился в рыданиях.
– Ээээй, Ник, ты чего? – Хлоя отстранилась от меня и с тревогой осмотрела.
– Я боялся… боялся… что т… ты… ты была мертва… понимаешь, по—настоящему мертва, а я… я…
– Дорогой, о чем ты? Что мы здесь делаем вообще? – в её глазах читался шок… и недоумение.
Конечно, она не помнит, как—бы она помнила, если была… И я рассказал ей все. С болью в сердце восстанавливая произошедшее и пытаясь не вдаваться в кровавые детали, я понемногу успокоился.
– Это невозможно… Я бы тогда чувствовала что—то, хотя бы головную боль, но…, – она начала яростно срывать повязку со своей светловолосой головы… Абсолютно белую. Без единого намека на то кровавое месиво, что я видел на асфальте. – Ник, ты то точно не…
– Миссис Коул, что вы делаете! – в палату ворвались трое врачей и тут же замерли, увидев в руках моей жены кипельно—белые бинты, минуту назад красовавшиеся на ее черепе… Разбитом, мать его, черепе! – Лягте пожалуйста, вам нельзя вставать. Мы еще не знаем, что у вас сломано, – коренастый мужчина в очках, белый, как простыня, попытался вернуть Хлою в лежачее положение. Не на ту напали…
– Да с чего ради я еще хоть на минуту останусь в этом дурдоме! – Хлоя оттолкнула его, порываясь встать. И встала.
– Миссис Коул, умоляю вас, вернитесь в койку, – врач крепко схватил мою жену за локти, пытаясь усадить.
Хлоя с психом откинула его руки, практически прорычав:
– Еще хоть раз вы дотронетесь до меня, или попытаетесь вынудить хоть на десять ярдов приблизиться хотя бы к одному учреждению, связанному с вашей псевдонаукой и некомпетентными лицами, я засужу вас всех к чертям собачьим. Ник, неси мои вещи, мы уходим, – если бы мы были сейчас в дурацкой комедии, то зазвучал бы военный марш, когда она, чеканя каждый шаг, прошагала в ванную, закрыв дверь на щеколду.