– Рано говорить о списках-то, – протянул Вовка. – Разнарядка только-только из главка пришла. Чьи-то головы полетят, конечно, но досконально неизвестно чьи.
– А ты к чему это о сокращении вдруг вспомнил?
– У меня семья, Тань. Лишний раз не хочется начинать все заново. Просто клоню к тому, что голова сейчас забита не только работой. Что, конечно же, неправильно.
Я поняла, о чем он думает. Блатных в нашем отделе было мало, и все они занимали невысокие должности. Скорее, перебивались в ожидании более хлебного местечка. Ну и запись в трудовой не помешает. Плюс стаж. Остальные, с кем я имела честь общаться, добились всего сами. И подполковник Кирьянов, и Гарик Папазян, и даже Мельников, который годами наворачивал вокруг меня круги в надежде на наше совместное светлое будущее.
Попав под сокращение, Кирьянов действительно потерял бы, и много. Но самое главное в его ситуации – это обеспечение стабильной жизни своим девчонкам, которых у него на попечении было аж три: жена и две дочки. В отличие от него у меня не было даже собаки.
– Ты мне вот что скажи, Тань. Как тебе Шумский?
– Да ничего, – пожала я плечами. – Но ты с ним чаще видишься.
– Ничего за ним не замечала?
– Что именно, Вов?
Сплетничать Киря не любил. Но если вдуматься, то работа следователя больше остального напоминает именно сбор сплетен и копание в чужом грязном белье.
– Да заметил я тут одну фигню за ним, – нехотя признался Кирьянов. – Даже не знаю, как реагировать.
– А подробнее?
– Подробнее? Ну вот, смотри. Поручил ему допросить свидетельницу. Женщина в возрасте, музейный работник, интеллигенция до десятого колена. Я с ней на месте происшествия побеседовал, она показалась мне вполне адекватным человеком. Ну и попросил я Шумского уточнить у нее кое-какие моменты. Он ехать к ней не захотел.
– Как это не захотел? – не поняла я. – Объясни-ка. Может, у него была причина?
– Не было у него причины, Тань. Он просто вызвал ее повесткой, а мне объяснил отказ выезжать примерно так: человек более откровенен, если сидит под вывеской «Полиция».
– Ничего себе.
– Слушай дальше, – продолжал Кирьянов. – После допроса свидетельница подошла ко мне и пожаловалась на него. Сказала, что хамил ей, разговаривал свысока и даже угрожал. Ну, я, разумеется, сразу к нему. Мол, ты что себе позволяешь? А он говорит, что ничего такого не было. Но я-то вижу, что врет, мерзавец, а вот та, которую он допрашивал, сказала правду.
Кирьянов был человеком опытным, и я не сомневалась в том, что он сразу отличил вымысел от правды.
Однако сам факт меня неприятно удивил. Получается, Шумский злоупотребил служебным положением? Плохо. Зарвавшихся коллег никто не любит.
– Может быть, свидетельница приняла его манеру общения за грубость? – предположила я. – Может быть, она слишком нежная натура?
– Слишком хорошо воспитана, вот что я тебе скажу. И не похожа на скандалистку. А на глазах слезы были. Ну ладно, замяли мы это дело, но я ему, конечно, напомнил о правилах поведения. К тому же я сам всего не видел, а Шумский так искренне оправдывался, что я предпочел не развивать тему. Решил подождать.
– Дождался?
– Представь себе. На днях он при мне стал звонить в телефонную компанию насчет запроса, и что же ты думаешь?
– Хамил? – догадалась я.
– Я попробую изобразить.
Кирьянов кашлянул и изобразил на лице презрение.
– Мне нужно знать, сколько раз человек звонил по такому-то номеру. Немедленно. Я из полиции. Ты меня не поняла, что ли? Пошла и сделала справку! А потом пусть курьер привезет в отдел. Капитан Шумский, уголовный розыск. Еще остались вопросы?
Я не поверила ушам.
Кирьянов сделал успокаивающий жест.
– Он думал, что я не слышу, что я уже вышел из кабинета, а я стоял в дверях. Он меня не видел. Думаю, это потому, что Вася привык управлять этим миром. Он же раньше тоже опером в угрозыске был, и довольно талантливым. Я связался с его прежним начальником, тот был доволен работой Шумского, но как только я поднял тему о его методах вести допрос, так начальник сразу свернул разговор. Так вот, Иванова, можешь считать меня кем угодно, но предупредить я обязан. По-дружески. Если Шумский был вынужден оставить прошлое место работы именно из-за того, что неоднократно перегибал палку и превышал полномочия, то я не удивлен. Но он пока не знает, на кого нарвался. Я просто возьмусь за его воспитание. Еще раз услышу, как он материт кого-то – сразу…
В дверь постучали.
– Да? – отозвался Кирьянов.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Шумский.
Увидев меня, улыбнулся. Я на автомате ответила ему тем же. И успела заметить взгляд, которым Кирьянов скользнул по нам обоим.
Ой, да ладно. Он что, решил, что мы эту ночь провели вместе?…
– Владимир Сергеевич, вы просили.
Он подошел к столу и положил на нее синюю папку.
Киря тотчас взял ее в руки, открыл, перелистал документы.
– Отлично, – обронил он. – Ко мне как раз скоро придут по этому делу. Ты как, опросил соседей?
Шумский кивнул.
– Так точно. И нашел двух очевидцев. Их показания тоже сюда вложил.
– Сами раскололись или ты помог?
Слова Кирьянова прозвучали на полном серьезе.
Шумский на несколько мгновений стушевался. Коротко посмотрел на меня, словно не хотел отвечать при свидетелях.
– Сами, – ответил он.
– Жалоб с их стороны не будет? – вкрадчивым голосом спросил Кирьянов.
– А должны?
– Не знаю. Иди пока.
Шумский вышел из кабинета.
– Воспитываешь? – улыбнулась я, кивком указывая на закрывающуюся за капитаном дверь.
– А что остается? – развел руками Кирьянов. – Не получится – расстанемся. Может, его скоро сократят.
Но сократили меня. А Шумский и Кирьянов остались.
С тех пор я ничего о Васе не слышала. Его имя не мелькало в сводках новостей, у него не было аккаунтов в соцсетях, а подполковник ничего о нем не рассказывал. В моменты последующих редких посещений отдела полиции я с Шумским не сталкивалась. В общем, разошлись пути-дорожки.
Но сейчас, глядя на него, я не могла понять, как же так вышло, что мы снова встретились. И где?! На перекрестке двух разбитых дорог, на фоне кривых березок, где-то между небом и землей.
Шумский подошел ко мне и осторожно обнял. Помедлив, я ответила тем же. В конце концов, объятия тоже могут быть дружескими, особенно если они случаются спустя много лет.
– Показывай, – приказал мой бывший сослуживец. – Твоя тачка уже глохла сегодня?
– Да, Вась. Утром завелась не сразу. А потом и вовсе с трудом. Ну а сейчас совсем «уснула».
– Разберемся…
Он исчез под капотом, потом попросил меня сесть за руль и попробовать завести машину. Не получилось.
– Слушай, а ты сильно торопишься? – спросил он, опуская крышку капота.
– Да, Вася. Меня ждут. Очень важный груз везу подруге.
– Помогаешь, – хмыкнул Василий. – Хороший ты человек, Татьяна. Но у меня плохие новости. Машина твоя никуда не поедет.
– Ты уверен? – растерялась я. – Ты что, автомеханик?
– Ну, у меня есть опыт, конечно, – задумчиво пробормотал Шумский. – И побольше твоего. Но мой механик разобрался бы лучше. Предлагаю отправиться к нему.
– Твой… кто?
– Механик, – терпеливо повторил Шумский. – Я живу недалеко. У меня и трос найдется. Поехали?
И мы двинулись в путь.
– Сразу не починю, – сообщил невысокий смуглый парень, представившийся Эмином. – Тут диагностика нужна, на это уйдет время.
– Сколько? – напряглась я.
– Завтра к обеду смогу сказать точнее.
– К обеду?!
Шумский вынырнул из-за плеча Эмина.
– Постарайся, друг, – попросил он. – А то у девушки важное дело в городе.
– Быстрее не смогу, – покачал головой Эмин. – Нужно время.
Шумский задумчиво почесал пальцем подбородок.
– Я бы, Тань, отправил тебя на такси. Только сюда не каждый таксист поедет.
Это я уже поняла. Дом или, лучше сказать, особняк Шумского стоял на краю чистого поля, все еще очень далеко от Тарасова. И ни одного населенного пункта рядом.
– Я бы тебя сам отвез, Танюш, – извиняющимся тоном произнес Шумский, – но пока вы с Эмином тут возились, уже принял сто граммов.