В этих условиях руководство ИРИ предприняло ряд попыток по усилению позиций своей страны на Ближнем Востоке. Кульминацией этого усиления стала победа шиитского движения «Хизбалла» над израильскими агрессорами в 2006 г., закрепившая его политические преимущества в Ливане и обозначившая предпосылки для появления «шиитской оси» Тегеран – Багдад – Дамаск – Бейрут. Такая перспектива была неприемлема для политических интересов США, Израиля, Саудовской Аравии. На геополитические противоречия Ирана с Саудовской Аравией наложилась тенденция идеологического усиления политического ислама в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Идеология светского арабского национализма как насеристской, так и баасистской версии к 90-м гг. прошлого века зашла в тупик и перестала отвечать насущным требованиям народов региона. Кроме того, достаточно остро обозначился разрыв между теорией и практикой в действиях светских арабских режимов. Прежние идеологические симулякры зачастую маскировали отрыв власти от народа, узурпацию властных функций семейными кланами (Мубараков в Египте, Асадов в Сирии, Салехов в Йемене), рост социально-экономического неравенства. Распад СССР в 1991 г. также серьезным образом сказался на падении могущества и авторитета левых сил в арабском мире. Результатом стала дивергенция политически активных слоев в арабских странах и их уход в лагеря шиитского или суннитского исламизма.
Пользуясь принципом «если не можешь противостоять движению, надо его возглавить», американская дипломатия поддержала процессы политической трансформации на Ближнем Востоке, получившие название «арабской весны». Нет смысла опровергать конспирологическую версию о том, что арабские революции были задуманы и спроектированы спецслужбами США и других стран Запада. «Арабский бунт» был вызван, прежде всего, серьезными внутренними причинами: пауперизацией арабского «среднего класса» и обострением социально-экономических противоречий, автономизацией власти от нужд и чаяний народа, ростом численности безработной и обездоленной молодежи. Однако справедливо и то, что Вашингтон и его союзники попытались извлечь максимум политических дивидендов из процесса «арабской весны». В ряде аналитических центров США (университет Брукингса, Джорджтаунский университет) возобладало мнение о необходимости смены старых автократов «исламскими демократами», которые будут более верными союзниками Соединенных Штатов. Наиболее четко это мнение выразил ученый-политолог из Джорджтаунского университета Параг Ханна, отнесенный журналом Time к 100 наиболее влиятельным интеллектуалам мира. В своей книге «Второй мир» он, в частности, писал: «Десятилетиями автократия служила оплотом против коммунизма и исламизма – но теперь оружием исламистов против автократов служит демократия. Логика исламской демократии состоит в том, что ислам выступает за освобождение, а не подчинение»[2]. В процессы политической трансформации на Ближнем Востоке активно включились монархии Персидского залива – Саудовская Аравия и Катар. При этом правящие круги «заливных» монархий преследуют две цели: не допустить революционных изменений у себя дома, перенаправив энергию своих исламистов за рубеж, и установить союзные режимы в светских арабских государствах, бывших их традиционными противниками.
Особенно наглядно такое поведение США и американских союзников в регионе проявилось в Сирии, где справедливая борьба части сирийского народа за демократизацию переросла в гражданскую войну, раздел которой во многом пролегает по конфессиональным линиям. Ниже будет показано, что военно-политическое вмешательство США, Катара, Саудовской Аравии в сирийский конфликт долгое время делало невозможным его урегулирование и примирение противоборствующих сил. Операция по свержению президента Башара Асада, открыто осуществляемая Соединенными Штатами, Саудовской Аравией, Турцией, Катаром в течение трех лет, во многом направлена на ослабление геополитических позиций Ирана. В результате одной из основных тенденций процессов политической трансформации на Ближнем Востоке стал суннитско-шиитский конфликт, главными протагонистами которого являются Саудовская Аравия и Иран. Холодная война между региональными сверхдержавами (иногда переходящая в горячую стадию) развертывается в настоящее время в Ираке, Сирии, Ливане, Йемене, на Бахрейне.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров обозначил шиитско-суннитский конфликт как наибольшую угрозу для мира и стабильности на Ближнем Востоке. 18 ноября 2013 г. в интервью «Независимой газете» С. В. Лавров отметил: «Принципиально важно, чтобы все без исключения страны, влияющие на различные силы в сирийском кризисе, были представлены на этой конференции (Женевская конференция по Сирии. – Прим. авт.). Имею в виду прежде всего Иран и Саудовскую Аравию, потому что с двумя этими государствами ассоциируется поддержка оппозиции и правительства. Важно, чтобы существующая непримиримость в отношениях между ИРИ и Саудовской Аравией не углубляла наметившийся очень серьезный раскол внутри исламского мира – между суннитами, которые ассоциируются с Саудовской Аравией, и шиитами, лидером которых в исламском мире воспринимается Иран. Мы выступаем за то, чтобы в исламе преодолевались все эти противоречия. У нас очень крупное мусульманское население, которое является частью России, всегда проживало на территории нашей страны. А внутренние противоречия в исламе негативно сказываются на исламской общине в любой стране мира. Здесь много проблем. Есть попытки “замести их под ковер”, проявлять политкорректность, не упоминать о расколе между суннитами и шиитами, но это – суть происходящего на Ближнем Востоке и Севере Африки. Если мы будем стыдливо прятаться от этих обсуждений, то будем только загонять проблему вглубь»[3].
В данной книге предпринята попытка исследовать феномен суннитско-шиитского противостояния в геополитическом ключе. Изучению теологических разногласий между суннитами и шиитами в исследовании уделено второстепенное внимание, хотя общий очерк теологии двух направлений в исламе представлен, так как без его рассмотрения понимание многих противоречий между конфессиями становится трудным. При рассмотрении особенностей шиитского и суннитского обществ автор опирался на теорию «понимающей социологии» Макса Вебера. При рассмотрении геополитических аспектов противостояния методологически ценными представляются работы классиков геополитической науки Х. Макиндера[4], Н. Спикмена[5], Р. Штраусс-Хюппе[6], а также вышедшие относительно недавно работы французского исследователя Франсуа Тюаля по геополитике Ближнего Востока[7]. При исследовании процессов международных отношений автор придерживался методологии реализма (Г. Моргентау, Г. Киссинджер[8]). В то же время значительное подспорье представил метод густого описания, введенный теоретиком постпозитивизма в международных отношениях Майклом Уолцером[9].
В связи с тем, что в результате политических изменений последних лет ряд государств, игравших важную роль в ближневосточной политике в прошлом веке, превратились из субъектов в объекты мировой политики (Ирак, Сирия, Ливия), а роль такого традиционного полюса арабской политики, как Египет, сильно ослаблена внутренними неурядицами, двумя крупнейшими полюсами ближневосточной политики являются на сегодняшний день Иран, представляющий шиитскую ойкумену, и Саудовская Аравия, представляющая суннитскую. Определенное влияние на расстановку сил в суннитском лагере оказывают Турция и Катар. При этом, в отличие от Саудовской Аравии, поддерживающей салафитские движения, эти страны делают ставку на группировки, связанные с движением «Братья-мусульмане». Однако Катар, сыгравший едва ли не главную роль в провоцировании арабских революций на начальном этапе, не располагает достаточным геополитическим потенциалом для ведения полноценной политической игры, что показали события 2013–2014 гг. В то же время Турция, несмотря на наличие внешнеполитической доктрины неоосманизма, не имеет долгосрочной стратегии. Внешнеполитические шаги турецкого руководства зачастую носят хаотичный, сиюминутный характер. Все эти промахи проявились в том, что после десятилетия правительства Эрдогана Турция имеет враждебные или натянутые отношения с ключевыми ближневосточными государствами: Египтом, Израилем, Сирией, Саудовской Аравией. Таким образом, исследование саудовской и иранской внешней политики имеет первостепенное значение для анализа суннитско-шиитского конфликта.