За несколько минут она была уже близка к истерике, разве так можно? Надо немедленно взять себя в руки!
– Вот только не надо говорить мне, что он жив. Если бы это было так, он точно дал бы о себе знать. Я знаю его. Быть может, у нас в последнее время было не все так гладко, но он никогда не поступил бы со мной так, он мог кому-то показаться черствым и бессердечным, но был человеком душевным. Повторяю, он не смог бы заставить меня страдать. И не надо рассказывать мне сказки про то, что он потерял память и все такое. У него на спине, да будет вам известно, есть татуировка с номером телефона одного человека, и если бы Гора потерял память, то мне бы сообщили. Поэтому, прежде чем вы начнете говорить о нем, подумайте хорошенько, стоит ли это делать. Разве что речь пойдет о том, как он погиб, при каких обстоятельствах и где похоронен.
Какую же чушь она несла!!!
– Татуировка на спине с номером телефона? Чем же он занимался, раз набил себе номер?
Веру словно окатили ледяной водой. Вариантов объяснения такого поведения Николая было два: либо он не знал ничего про Гору и она ошиблась, предполагая, что он появился в ее жизни именно из-за него, либо он просто морочит ей голову, пытаясь узнать что-то про Егора, который, к примеру, задолжал ему. Выдуманная на ходу история с номером телефона на спине удивила даже ее саму! И как только родилась эта мысль? От отчаяния? Ей захотелось узнать, знакомы ли они – Николай и Егор? Знал ли Николай о существовании этой более чем странной татуировки? И какой нормальный мужик, тем более занимающийся опасными делами, набьет себе номер телефона человека, подставляя его так грубо, делая его жертвой?
– Что вам нужно от меня? – Слезы снова катились по щекам, касались губ, и тогда она машинально слизывала их языком.
– Хорошо, я все расскажу, и вы сейчас поймете, почему я позвонил именно вам. Только не обижайтесь. Перед тем как рассказать вам правду, я признаюсь, что, едва увидев вас, на время вообще забыл, зачем искал, вышел на вас… Вы чрезвычайно привлекательная девушка, это честно. И при других обстоятельствах я бы просто влюбился в вас.
Она подняла на него глаза, солнце слепило ее, и она зажмурилась. Разговор не получался, она уже устала догадываться, что происходит и откуда берется столько вопросов, сплошные загадки! Вот зачем он пытается успокоить ее, плетет что-то о возможной влюбленности? Да она и сама о себе все знает. Помня советы психологов, что в разговоре, если ты хочешь больше узнать о собеседнике или получить максимум информации, надо научиться держать паузу, давая тем самым выговориться человеку, Вера замолчала. Повернула голову, разглядывая опустившуюся на парапет чайку. Ветерок взъерошил светлые перышки на ее головке. Хорошо птицам, летят куда хотят!
– Вы написали, что были в «Отраде» десять лет тому назад в январе. Это была ключевая фраза. Самая важная. И когда я увидел ваш комментарий, я просто глазам своим не поверил!
Она и на этот раз промолчала, хотя этой фразе сложно было не удивиться.
– Как раз тогда, в январе, в «Отраде» пропала моя сестра. Отправилась туда отдохнуть, ей на работе дали путевку, и не вернулась.
От услышанного Веру реально затошнило, словно она вдохнула в себя яд.
История, которую она пыталась забыть, догнала ее спустя десять лет и накрыла с головой.
Наташа. Он говорит об убитой Наташе. Это она не вернулась домой.
– Но… десять лет же прошло… – наконец не выдержала она. Чего это вдруг он вспомнил о сестре спустя такое время? Раньше-то где был?
– Понимаю ваш вопрос. Но все дело в том, что я буквально пару месяцев тому назад разыскал ее. Мы оба из детдома, нас разлучили, и мне стоило немалых усилий выяснить, куда именно ее перевели, в какой семье она воспитывалась и так далее. Ее забирали дважды, она воспитывалась в двух семьях, и оба раза ее возвращали обратно. Школу она окончила в интернате, здесь, в нашем городе, потом училась в педучилище, работала в детском саду, и там же ей дали эту злосчастную путевку в «Отраду». И она не вернулась.
– А фотография ее у вас есть?
– Да, конечно, даже несколько. Правда, все какие-то неудачные, групповые, оставшиеся у ее коллег по детскому саду. А вот личных фотографий, как и вещей, мне найти не удалось. После ее исчезновения квартиру, которую она получила после интерната, передали другому человеку. От Таси ничего не осталось.
Вера не могла себе объяснить, почему не верит ни единому слову Николая. Прозвучала какая-то горьковато-приторная история о разлученных сиротках. Или же Вера так цинична и далека от этой темы, что она воспринимается ею как выдуманная, почти киношная? Но ведь сироты – не только плод воображения сценаристов или писателей, интернатов полно, и та жизнь брошенных детей, что протекает за их стенами, не вымысел, они реально страдают без родителей. И почему это она не верит Николаю? Насмотрелась душещипательных телевизионных шоу? Ей стало стыдно.
Она рассматривала три групповых снимка, где на фоне нарядной по случаю новогоднего праздника детсадовской радостной детворы улыбались в камеру две воспитательницы, симпатичные девушки – рыжая и блондинка. Шатенка в костюме Снегурочки была загримирована грубо и ярко, как это делают актрисы, чтобы их можно было разглядеть издалека. И Николай указал именно на нее.
– Но здесь же лица не видно… И все три снимка сделаны в один и тот же день. Везде она в костюме, лицо размалевано… Трудно кого-либо узнать.
Она лукавила, потому что узнала Наташу. По огненным волосам и росту. Или же просто увидела в рыжей Снегурке ту, о ком думала все эти десять лет: девушку, которая погибла из-за нее, из-за Веры! И надо же было такому случиться, что судьба свела ее с родным братом Наташи! Так, стоп. Рыжие волосы. Да девушки постоянно красят волосы, экспериментируют с цветом… Может, это не она?
– Вера, вы знали мою сестру? Видели ее тогда, в 2009 году? Она отдыхала в «Отраде»?
Вера подумала, что если солжет, то Николай узнает это, выяснив это в самой «Отраде». Хотя представить себе, что в небольшом провинциальном доме отдыха существует архив со списками отдыхающих, очень сложно. Зато, пронеслось в ее голове, наверняка всплывет убийство гражданки Вороновой Натальи. Николай наверняка разыщет следователя, который вел это дело, и увидит фотографии погибшей девушки.
– А фамилию ее знаете? – спросила она.
– Конечно. Суворова. Но она могла ее поменять, выйдя замуж к примеру. Или просто взять другую, как это делают некоторые детдомовские, чтобы изменить судьбу.
Вера подумала, что она до последнего дня не знала фамилии всех тех, с кем общалась в «Отраде», за исключением убитой Наташи. И если бы не ее смерть, Вера так и не узнала бы, что она Воронова. Да она и не помнила, кто вообще озвучил ее фамилию? Все говорили просто – «Наташу убили», «кто убил Наташу?». Тогда откуда она сама знает, что ее фамилия была Воронова? А что, если она ошибается и ее фамилия была Суворова? Или же тот, кто первый в ее присутствии озвучил фамилию убитой, сам ошибся и вместо «Суворова» сказал «Воронова»? Фамилии вроде похожи. Вот если бы девушки, общаясь между собой, с самого начала называли друг друга по фамилиям, к примеру, «ты видела нашу Воронову?» или «Воронова снова с Вадимом…», тогда Вера сейчас, в разговоре с Николаем, и не сомневалась бы, Воронова или Суворова.
– Там произошло кое-что… – наконец произнесла она. – Но я не уверена, что речь идет именно о вашей сестре.
4. Январь 2009 г.
Отец так и не рассказал им с Сашкой, почему они с матерью развелись и где та вообще. Судя по тому, что в семье было запрещено задавать вопросы на эту тему, сестры понимали – мать сильно обидела отца, причинила ему такую боль, что ни о каком прощении не может быть и речи. Мама исчезла, когда Верочке было десять лет, а Сашке – восемь. Просто однажды они проснулись, а мамы нет, в доме один отец, он сам сварил им какао и приготовил бутерброды с сыром. На вопрос, где мама, папа ответил, что она уехала. Признался честно, что они поссорились и она выбрала другую жизнь.