Такое не может случиться дважды, но я иногда страшусь…
– Чего? Ей же только пятнадцать лет, и еще рано задумываться о другой разлуке, которая только и может нам грозить, – о ее браке. Послушай, Элли, это же только фантазия.
Нам девочку отдали ее близкие – во всяком случае, те, кто из них уцелел, насколько нам известно. Я официально удочерил ее. А своей наследницей не сделал только потому, что
завещал все тебе, и ей следует знать, что в будущем она должна рассчитывать на твою помощь, а не на мою.
– И я, если хочу, могу составить завещание в ее пользу? – быстро спросила миссис Пейтон.
– В любую минуту, – улыбаясь, ответил ее муж. – Но, надеюсь, у тебя будет достаточно времени, чтобы обдумать все это. А пока я хочу сообщить тебе новость: возможно, на
этот раз Сюзи будет на ранчо не так скучно, как прежде. Помнишь Кларенса Бранта, мальчика, который был с ней, когда мы ее подобрали? Того, кто, собственно, и спас ей
жизнь?
– Нет, не помню, – сердито ответила миссис Пейтон. – И не желаю помнить! Ты же знаешь, Джон, как мне тяжело и неприятно любое напоминание о всех этих грустных, вульгарных,
мещанских подробностях прошлой жизни несчастной девочки! Слава богу, я их забыла бы совсем, если бы ты не считал нужным зачем то напоминать мне о них. Ты же давно
согласился, что мы никогда не будем говорить о том, как индейцы убили ее родителей, чтобы случайно не упомянуть об этом в ее присутствии. Так зачем же ты вдруг начинаешь
говорить о ее вульгарных друзьях, столь же мне неприятных? Давай не будем больше касаться прошлого!
– Охотно, дорогая. Но, к несчастью, мы не можем потребовать того же от других. А именно так обстоит дело. Оказывается, тот мальчик, которого мы привезли в Сакраменто, где
жил его родственник…
– Маленький обманщик и самозванец! Ты же помнишь, Джон, как он назвался сыном полковника Бранта и сказал, будто его отец умер, а ты и мой брат Гарри отлично знали, что
полковник Брант жив, знали, что он лжет и полковник ему вовсе не отец! – раздраженно перебила миссис Пейтон.
– Раз уж ты помнишь такие подробности, – сухо заметил Пейтон, – будет только справедливо по отношению к нему, если я скажу тебе, что он вовсе не был самозванцем. И говорил
он чистую правду. Мне недавно рассказали, что полковник Брант действительно был его отцом, но не хотел, чтобы мальчик узнал истину о его разбойничьей жизни, и не открылся
ему. Он то и был тем таинственным родственником, к которому послали Кларенса, а потом все время заботился о мальчике, отдал его в иезуитский колледж в Сан Хосе, а когда
два года назад погиб во время этого мятежа в Мексике, то оставил ему значительное состояние.
– А какое отношение все это имеет к каникулам Сюзи? – поспешно и с тревогой осведомилась миссис Пейтон. – Джон, неужели ты серьезно хочешь, чтобы она снова увиделась с
этим вульгарным деревенским увальнем? Вспомни его простонародные привычки и отвратительных приятелей, вроде этого Джима Хукера, не говоря уж о том, что… ты ведь это сам
признал… что в его жилах течет кровь бретера, убийцы и… и одному богу известно, какие еще злодеяния совершил его отец перед смертью! Неужели ты считаешь, что такой юноша,
сколько бы он ни унаследовал бесчестно нажитых денег, может быть подходящим знакомством для твоей дочери? Нет, я не верю, что тебе вздумалось пригласить его сюда!
– Боюсь, Элли, что именно это я и сделал, – с улыбкой ответил судья, на которого слова жены, казалось, не произвели ни малейшего впечатления. – Но еще больше я боюсь, что
нарисованный тобой его нынешний портрет так же несправедлив, как и упреки в обмане и самозванстве.