А может, и правда, подумалось Андрею, когда Сергеич пропал с экрана, может, передать полномочия Егору. Пусть командует. А из меня… Ну какой сейчас из меня командир? Сопливый и вечно чихающий, вот какой.
– Э… Командир, – прервал ход его мыслей Егор, – тут такое дело. В общем, похоже, нашему Жорику приспичило.
До Андрея не сразу дошло, а когда дошло, стало совсем тоскливо.
Он окинул критическим взглядом болтавшуюся за его спиной троицу. Шимпанзе тихонько подвывал, вытягивая губы трубочкой и недвусмысленно держась за живот. Миша сконфуженно отводил глаза и делал вид, что необычайно занят проверкой содержимого карманов комбинезона. Егор ничем занят не был, но всем своим видом демонстрировал готовность не подчиниться приказу. Любому другому – да. Хоть в открытый космос в одних трусах. А этому – нет.
– Гады вы, – беззлобно выругался Андрей, ухватил изнывающего Жорика за руку и потащил в туалет, сопровождаемый гробовым молчанием и скорее угадываемыми, чем слышимыми вздохами облегчения.
Жорик вынырнул из санузла через десять минут, сияя и довольно покряхтывая. Появившийся следом мрачный Андрей в ответ на немые вопросы экипажа гаркнул: «Ма-алчать!», ни на кого не глядя, забрался в командирское кресло и тут же набросал график очерёдности.
* * *
Долетаю оставшиеся месяцы и переведусь на «Караван», думал Андрей, корректируя курс и вводя новые данные для автопилота. Что я, хуже Ковярзина? В самом деле, не мальчик уже туда-сюда мотаться. А на «Караване» хорошо. Почти как на Земле. Опять же, работа спокойнее, зарплата выше. Или нет? Надо будет уточнить. Ответственности меньше, это точно. И потом, у них там медотсек величиной с районную поликлинику, а у меня антигистаминные заканчиваются. Точно, долетаю и переведусь.
Всю левую часть обзорного экрана занимал выпуклый бок Юпитера.
Андрею вспомнилось, как в детстве, совсем ещё пацанёнком, он вместе с дедом часами бродил по лесу, задрав голову и высматривая на пятнистых стволах старых берёз уродливые с виду наросты – капокорень. И как каждый раз радовался, когда находил. А затем начиналось самое интересное. Нужно было карабкаться на шероховатый, чаще бурый, чем белый, ствол дерева и вручную спиливать это сокровище. Никаких электрических инструментов в этом деле дед не признавал принципиально. Говорил, хочешь взять – потрудись. Приложи усилие, докажи лесу и дереву, что кап тебе действительно нужен. Берёза поупирается, поворчит, но поймёт и отдаст.
Поверхность Юпитера, волнистая, с переливами и переплетающимися замысловатыми узорами, всегда напоминала Андрею рисунки капа. А ещё детство и деда. Подумать только, когда тот начинал летать, как раз заканчивали строительство второго «Каравана».
Андрей промокнул салфеткой глаза. Влага скапливалась, мешая видеть. Зато слышать ничего не мешало. В монотонном гуле корабля, знакомом до последней нотки, до самого редкого полутона, не было ничего подозрительного. Разве что в каюте, где досыпали своё путешествие коты, периодически кто-то начинал глухо мурявкать. Затем всё снова затихало.
А может, ну его, этот «Караван», снова подумалось Андрею, скука же смертная. Не то что у нас. Вот, даже обезьяна есть.
Жорик, к тому времени уже вполне сносно освоившийся в новой обстановке, занимался тем, что внимательнейшим образом изучал липучки, к которым крепились разные мелкие, необходимые в быту и обслуживании предметы. Отлепив очередную упаковку с салфетками и отправив её в свободное плавание, шимпанзе поочерёдно прикладывал пальцы к липнущей поверхности и каждый раз радостно охал и повизгивал, демонстрируя успехи в познании висящему рядом Михаилу и явно требуя одобрения.
– Детский сад, – проследив взгляд командира, прокомментировал Егор, – дитё и нянька.
– У тебя вахта полчаса назад закончилась, – напомнил Андрей, – отдыхай. Поспи.
– Где? – с искренним недоумением поинтересовался Егор. – У нас в каюте кошачий приют. Забыл?
– Миш, – попросил Андрей, сдавив пальцами виски, – скажи своему подопечному, чтобы перестал бубнить. Голова и без него раскалывается.
– Да не бубним мы вообще-то, – удивлённо ответил Михаил, – мы пальцы считаем. Жорик вообще молчит.
– Тогда откуда… Коты!
Между тем в каюте забормотали громче и настойчивее, несколько раз кто-то угрожающе мяукнул и зашипел. Затем по ушам ударил резкий и хлёсткий, как пощёчина, визг, быстро перешедший в вой невообразимой тональности. К нему добавился второй, третий, четвёртый, и все они слились в чудовищную какофонию, от которой закладывало уши и сворачивались внутренности.
Раздвижная дверь вздрогнула от нескольких сильных ударов подряд.
Андрей и Егор переглянулись.
– Я посмотрю, – быстро сказал Егор, легко оттолкнулся от кресла и потянул ручку дверцы.
В следующее мгновение, получив чувствительный удар в грудь, он отлетел к противоположной стене, сильно приложившись спиной о поручень, а следом из каюты вынесся мохнатый, шевелящийся и орущий на все лады ком, ткнулся в потолок, по касательной второй раз прошёлся по Егору и завис в центре, расшвыривая вокруг себя клочки шерсти.
– Миша! – заорал Андрей, почти ничего не видя из-за выступивших слёз.
– Есть, – с полуслова понял Михаил, с трудом отодрал от себя перепуганного Жорика и бросился в кошачий ад, как на амбразуру.
Только втроём, исцарапанные и чудом не лишившиеся глаз, сумели они раскидать сцепившихся намертво и рвущих друг друга котов. Хватали за всё, что попадалось под руку, не обращая внимания на дикие вопли и удары когтистых лап, и отбрасывали в сторону.
Воздух на корабле стал серым.
– Миша – противогазы, Егор – пылесос. Быстро! – отрывисто бросил Андрей, натягивая футболку почти до глаз. – Вентиляцию на максимум.
– Они же спать должны, – успевал возмущаться Егор.
– Они в контейнере спали. Контейнер в модуле остался, – пояснил Михаил, передавая им противогазы. – Жорик, сюда. Надо надеть шапочку.
Конечно, у Андрея было определённое представление о том, как может выглядеть апокалипсис. Однако сейчас ему стало отчётливо ясно, как сильно он заблуждался в данном вопросе.
Пылесос взревел, приведя и без того ошалелых котов в полное неистовство. Если бы добрая половина животных в тот момент рассталась с жизнью по причине остановки сердца, Андрей нисколько бы не удивился.
Но коты умирать не собирались.
Инстинкт и вестибулярный аппарат наперебой советовали извернуться в падении и приземлиться, как и полагается любой уважающей себя кошке, на все четыре лапы. Беда была в том, что ни тот ни другой не могли подсказать главного – куда нужно приземляться и почему падение не заканчивается?
Коты бешено крутили хвостами, нелепо размахивали лапами, то расшепериваясь, словно в затяжном прыжке, то группируясь, как перед ударом о землю, изгибались в немыслимых позах, выпускали и прятали когти, сверкали красными глазищами и орали, орали, орали…
Егор с пылесосом наперевес, похожий на героя триллера, пробивающегося сквозь сонмище демонов, сновал по кораблю, периодически отпихивая зазевавшихся животных от раструба.
Михаил с намертво приклеившимся к нему Жориком что-то быстро и сноровисто перестраивал в системе жизнеобеспечения.
Сам же Андрей, несмотря на усиливающуюся одышку, успевал отслеживать данные по кораблю, отмахиваться от пролетавших мимо животных и составлять рапорт на базу.
Идею развесить котов прямо так, в воздухе, вне досягаемости друг друга предложил Михаил. Царапающихся и норовящих цапнуть животных совместными усилиями с превеликим трудом, но распределили в пространстве. Правда, на всех места всё равно не хватило и кому-то повезло больше, им разрешили ухватиться за поручни. Трёх самых отмороженных по настоянию Андрея запихнули в спальные мешки. Барахтаться коты не перестали, а усиленная конвекция нет-нет да и нарушала их совсем не стройные ряды, так что за положением кошачьих тел приходилось неустанно следить.