В носу снова защекотало, но в этот раз значительно сильнее. Стало труднее дышать.
– Чёрт.
Это был небольшой контейнер. Одна стенка, выполненная из прозрачного пластика со множеством отверстий. Взгляду предстало двадцать – Андрей несколько раз пересчитал – разделённых перегородками отделений, расположенных в два ряда друг над другом. И в каждом отделении лежали и мирно спали кошки. Кошки?
– Командир, – Егор всё-таки не утерпел и сунулся вслед, – ты там где? Ты там живой вообще?
Андрей собрался что-то ответить, но рядом неожиданно всхлипнули.
Ребёнок!
Сердце ударило в грудную клетку так, словно собиралось первым рвануться на помощь.
– Егор! – крикнул он. – Сюда! Быстрее!
Тот оказался рядом в мгновение ока. Окинул пристальным взглядом Андрея, спросил встревоженно и серьёзно:
– Что случилось?
– Там. Помогай, – коротко бросил Андрей и, упёршись руками и ногами, принялся раздвигать баррикады упакованной аппаратуры, силясь как можно скорее освободить пространство там, где только что уловил еле заметное движение.
– О! – ахнул Егор. – А вот и неведомая фигня!
Андрей оттолкнул глупо улыбающегося напарника, сунул голову в образовавшийся проём и обомлел.
На него в упор, не мигая, смотрели два испуганных почти человеческих глаза.
* * *
– Подведём итог, – с трудом выговорил Андрей, изо всех сил стараясь не шмыгать носом каждые две секунды. Он вколол себе уже третью дозу антигистаминного препарата, но помогало пока плохо, – ситуация на борту вполне подходит под определение…
– Хреново и хлопотно, – вставил свои неизменные пять копеек Егор.
Андрей поднял на напарника воспалённые красные глаза, мстительно размышляя, не наложить ли на второго пилота дисциплинарное взыскание. Чисто для профилактики. Чтобы не перебивал командира. Но так ничего и не смог придумать, поэтому только вздохнул и с видимым усилием повторил:
– Ситуация на борту внештатная. Однако прямой и непосредственной угрозы жизни и здоровью экипажа нет.
Михаил с Егором многозначительно переглянулись. Егор даже возвёл очи горе – дескать, нет так нет. Начальству виднее.
– Все системы в норме, – продолжил Андрей, – они ведь в норме, Миш?
Михаил старательно закивал.
– Однако, – продолжал Андрей, – неисправность СЖО в грузовом модуле может привести к повреждению или даже гибели, – он замялся, соображая, как бы точнее выразиться. Голова гудела громче вентиляции и совершенно не желала работать, – биологического материала в лице…
Рядом громко чавкнули.
Андрей прервался и с явным неудовольствием покосился на упомянутое лицо.
Шимпанзе, заботливо укутанный Михаилом в два полотенца, болтался рядом, крепко ухватившись пальцами левой ноги за ближайший поручень, и допивал второй пакет куриного бульона.
Примат, судя по виду и росту, подросток, очевидно, должен был проделать весь путь до Европы во сне. Вот только те, кто его отправил в это путешествие, где-то здорово просчитались, и бедное животное очнулось в темноте и холоде.
После долгих уговоров и увещеваний, перепуганного, голодного и начинающего замерзать, его перетащили на корабль, где Михаил, отпустив несколько ёмких фольклорных выражений в адрес персонала станции, принялся отогревать и откармливать неожиданного пассажира. Он же обнаружил браслет на левой руке обезьяны. На браслете было выгравировано одно слово – Жора.
– Ешь, не бойся, не обидим, – ласково прогудел Михаил, осторожно проводя огромной ладонью по жёсткой шёрстке на голове шимпанзе.
– Тебе, Миша, ветеринаром нужно было работать, а не в космосе болтаться, – насмешливо заметил Егор, наблюдая за этой трогательной сценой.
– А я и хотел, – согласился Михаил, улыбаясь чему-то своему, – просто так получилось.
– Ты вот что, ветеринар, – сказал Андрей, – модуль посмотрел? Починить сможешь?
Михаил нахмурился, ответил не сразу и словно оправдываясь:
– Нет. В таких условиях точно нет. С давлением я подшаманил малость. Но там система терморегуляции вообще того. Если бы на базе, тогда не вопрос. А так, нет. Извини, командир.
Андрей только кивнул. Михаил налетал не меньше него. Был прекрасным бортинженером. Имел за плечами богатейший, в том числе и печальный, опыт внештатных ситуаций, а однажды вообще буквально вытащил их с того света, когда на Ганимеде…
Впрочем, не до этого сейчас. Если Миша сказал нет, значит, нет.
– Есть хоть малейшая возможность переместить контейнер с кошками на корабль? – спросил Андрей, отлично зная ответ. – Может, попробовать его разобрать, а потом собрать заново?
Они битый час водили хороводы вокруг контейнера и перехода из модуля на корабль, пробуя разные варианты.
Всё было напрасно. Диаметр люков не позволял протиснуть космическую переноску со спящими кошачьими.
– Не выйдет, – заверил его бессердечный напарник, – только если сломать.
– Не надо ломать, – всерьёз обеспокоился Михаил, – животных пораните.
– Тогда так, – резюмировал Андрей, – я докладываю на базу, Сергеичу. Обсудим ситуацию. А вы… переносите. Ну, не знаю, по одной, что ли. Не бросать же их там. Температура падает?
– Минус два по Цельсию, – бодро отрапортовал Егор, бросив быстрый взгляд на показания приборов.
– Вот и приступайте, э… к эвакуации.
– Ой, чую я, добром это не кончится, – пробурчал Егор и принялся с трагическим выражением на лице открывать люк.
Эвакуация ничего не подозревающих животных заняла почти полчаса. Егор, более юркий и компактный в сравнении с Михаилом, раз за разом нырял в тёмные недра стремительно превращающегося в морозилку модуля и через минуту-другую бережно передавал бортинженеру по два безвольных пушистых тельца.
Немного поломав голову над проблемой размещения на борту новоприбывших, Андрей пришёл к выводу, что лучше всего поместить кошек в каюте. И кошкам теплее, и под ногами-руками болтаться не будут.
На законный вопрос Егора, а где же будут спать они сами, Андрей напомнил напарнику про больное ухо и пообещал дополнительные вахты, что окончательно сняло данный вопрос с повестки дня.
Егор в ответ заявил, что начальство его не ценит и вообще.
Пока они возились с кошками, которые, кстати, оказались все, как один, котами, Андрей доложил на базу текущую ситуацию. В ответ база затребовала режим видеосвязи.
Видеосвязь Андрей не любил – из-за задержки сигнала она напоминала ему диалог двух умственно отсталых, но покорно включил камеру и стал ждать.
Начальник ремонтно-эксплуатационной базы, к которой был приписан их «Мангуст», Никифоров Игнат Сергеевич мужик был суровый, хозяйственник крепкий, пилот первоклассный, а как руководитель ещё и строгий и непробиваемый. Базу Сергеич содержал в идеальном порядке, подчинённых – в ежовых рукавицах, но грань разумного никогда не переходил, казармщину не устраивал и для своих людей при необходимости мог и почти безнадёжную спасательную операцию лично возглавить, и с неизбежной всегда и везде бюрократической машиной схлестнуться. Да так, что от той только зубья да шестерёнки летели.
Какое-то время Сергеич пристально, с некоторым разочарованием разглядывал опухшее, с почти не открывающимися слезящимися глазами лицо Андрея. При этом густые, без единого седого волоска брови начальника то взмывали в недоумении, то сходились к переносице, пока не приняли своего естественного положения – левая чуть выше правой, что придавало ему вид не то подозрительный, но то подозревающий.
– Плохо выглядишь, – сказал, наконец, начальник.
– Аллергия на кошек, – пояснил Андрей, – с детства.
Сергеич нахмурился.
– Странно. А в медбазе ничего. Ладно. Обязанности командира корабля выполнять в состоянии? Только давай без геройства. Могу временно заменить тебя. Передашь полномочия второму пилоту. Модуль проверили? Чагин что говорит по этому поводу? Да, вот ещё. Обязательно зафиксируйте и запротоколируйте все нарушения, повреждения и неполадки в модуле. И свои действия, естественно, тоже. Иначе на вас же всё и повесят. Замучаемся расхлёбывать. Всё. Давай. Конец связи.