Мягкие шаги по траве удалились. Я не могла прийти в себя, вот это покорность! Учитывая ее вспыльчивость, думаю такой она будет ровно до свадьбы. Я дернулась, пытаясь высвободиться из его грязных лап, но Беренгар продолжал так стоять, нюхая мои волосы, шею и плечи. Тогда я перешла к крайним мерам и укусила его за руку. Объятия разжались с гортанным рыком, и я вылетела из шатра, надеясь, что никто не увидит мое раскрасневшееся лицо.
Я вернулась к Пово. Она сидела в шатре и раскидывала на ковер разноцветные камни, внимательно изучая их расположение.
– Кохана Пово, у меня появились вопросы насчет вашего племени, – осторожно начала я.
– Нашего племени, козочка, нашего, – поправила меня старуха, не отрывая взгляда от камней.
– Что вы знаете о духах и какое это имеет отношение к братьям? – спросила я, проигнорировав ее замечание.
– А, ты об этом. Наша племенная магия. Мальчики в подростковом возрасте проходят обряд предания духам, и некоторые обретают способности обращаться в животное. Не совсем как оборотни в полнолуние, но нечто похожее. Ты наверно обратила внимание, что на каждом шатре нарисованы животные?
– Я думала это просто роспись для красоты.
– Нет, это животные, которые выбирали мужчин, проживающих в шатрах. – старуха снова кинула камни на ковер, – Они контролируют своих духов, но иногда животное берет верх, если ему грозит опасность или если мужчина испытывает сильные эмоции.
– И какое же животное живет в Кичи?
– Белоголовый орлан, а в Беренгаре – медведь. Тебе очень повезло, они однолюбы и скорее всего будут жить только с одной женой.
– Действительно, свезло так свезло, – съехидничала я, когда мне в лоб прилетел камешек, – ай!
– Я смотрю ты невеста с сюрпризом, что ж ты молчала о целительстве? – спросила старуха, уперев руки в бока.
–Я такая же целительница, как вы девушка на выданье. Кстати, не хотите поменяться местами?
Пово скрипуче рассмеялась и пригрозила пальцем.
– Ох не доведет тебя до добра острый язычок, Софи. Завтра приезжают вожди на совет племен, будь добра, веди себя тихо и не высовывайся из шатра. Не провоцируй Беренгара лишний раз. Он вождь нашего племени и его рассудок должен оставаться холодным.
Пово собрала камни и направилась к выходу. Я уже знала, пора было готовить обед. Неловкость всего дня скрасили острые взгляды братьев, которые они бросали друг в друга.
– Сынок, что случилось с твоей рукой? – спросила Пово.
И я поперхнулась тушеным мясом. Кичи похлопал меня по спине и дал запить из бурдюка. Я, ожидая что там будет вода, глотнула и тут же выплюнула, обливая себя и рубашку настолько крепким виски, что вдохнув воздух, думала умру. Так сильно все горело во рту и в легких.
– Лошадь дикая укусила, – улыбнулся Беренгар и у меня пошли мурашки по коже, от оскала на его лице.
– Ну что с тобой делать? Вторая рубашка за сегодня, – Пово подняла глаза к небу.
– Я переодеться, – бросила я и спаслась бегством.
В палатке у меня наконец-то появилась передышка и я пыталась привести мысли в порядок. Старая карга догадалась о моем даре и что делать дальше знают одни Боги. Расскажет ли она Беренгару? Если я не ошибаюсь, он в племени кто-то вроде лидера и стоит ему узнать, я тут же буду выдана замуж за первого встречного, лишь бы оставить дар в «семье».
Прижав прохладные ладони к горящему лицу, я мечтала, чтобы Кертис спас меня и в тоже время, боялась этого. Против Кичи может у него и были шансы, но не против Беренгара. И как бы я не ругала себя за мягкотелость, мне было жаль Кичи, он оказался хорошим человеком, совершившим ошибку. Если смотреть правде в глаза – меня не выдали замуж силой, кормили, одевали и приносили дорогие подарки. Чего еще желать дочери странствующего торговца? Беренгар, конечно, пугал своими повадками, Пово постоянно пыталась меня ударить, а Кичи искал любого удобного случая невзначай полапать, но все это казалось таким незначительным.
Уже вечером, лежа на тюфяке, под сопение старухи, я смотрела на полог шатра, по которому плясали блики от жаровни с углями. Ночами бывало прохладно и сырость с туманом тянулись с реки. Так кочевники спасались от болезней. Я повернулась на другой бок. Мне не спалось и захотелось выйти, подышать свежим воздухом.
Как я и думала по земле стелился туман. Рассекая молочного цвета дымок я прошла к пастбищу коней, они мирно паслись пожевывая траву. Мое приближение их не насторожило. У этого было простое объяснение. Я пахла как кочевник и стала для них своей. Я запрокинула голову. На бархатном синем небе ярко сверкали звезды. Интересно, смотрят ли сейчас на них родители? Думают ли обо мне? Запомнит ли меня Лиас, мой любимый братик. Я воровато вытерла рукавом слезы. Ко мне подошел Беренгар. Хоть и двигался он непривычно тихо, я заметила его несколькими мгновениями раньше, поэтому не испугалась.
– Ты не выживешь в степи, – сказал он, думая что присматриваю лошадь для побега.
– Но и тут буду не жить, а существовать, – ответила я, по–моему вполне очевидную истину.
– Софи, это глупый юношеский нрав. Пройдет время и ты забудешь мужчину, что остался в западных землях, и полюбишь Кичи. Я не утверждаю, я в этом уверен. Мой брат позаботится о тебе и никогда не даст повода для слез.
– А как быть с родителями, которых я никогда не увижу? Как быть с братом, который будет расти без меня? Ты думаешь все это глупости, но я вижу как ты печешься о своем брате и не думал, что эти чувства знакомы и мне.
– У твоего брата есть родители, они о нем позаботятся. У нас же не осталось никого. Родители погибли, когда Кичи исполнилось десять. Представляешь чего стоило прокормить его и воспитать? Если бы не помощь Пово, не знаю где бы мы сейчас были, – Беренгар говорил не отрывая взгляда от лошадей, делая вид, что рассказывает о событиях не из его жизни.
Я залюбовалась на его профиль, небрежно завязанные волосы и уверенность. Не самомнение, а простую уверенность, достойную мужчины, в своей жизни и убеждениях.
– Мне искренне жаль твоих родителей, – ответила я, – но ты забыл о любви.
Он тихо рассмеялся.
– Я иногда забываю, что ты еще ребенок. Есть любовь к своему народу, земле и наследию предков. К родным и людям, встречающимся на твоем жизненном пути. Но та любовь, о которой ты говоришь, эгоизм чистой воды. Она заставляет людей совершать глупые поступки, закрывать глаза на правду, причинять боль, тем кто тебя действительно любит и предавать самого себя.
– Странно слышать это от человека, идущего на поводу у эгоизма своего брата.
– Это другое, – тихо ответил он.
– Это всегда другое, когда дело касается нас лично, – всплеснула я руками, – Вы могли бы тогда уехать и уже на следующий день Кичи забыл бы о моем существовании. Боги, зачем ты вообще пришел тогда с ним, смотреть на чужестранку…
Я носом втянула воздух, пытаясь остудить свой пыл. В конце концов Беренгару нет до меня никакого дела и мои слова ничего не изменят.
– Мне было любопытно. И увидев тебя в тот день, я не мог не одобрить выбор брата.
Такой откровенности я не ожидала. До этого момента слова Кичи о его взглядах на меня, казались полнейшей чушью.
– Думаю, лучше пойти спать пока мы не наговорили друг другу еще больше глупостей, – сказала я и сделала пару шагов по направлению к шатру, но развернувшись подошла к мужчине и сделала самую большую глупость в своей жизни, коснувшись его щеки посмотрела в омут серых глаз, – я желаю тебе встретить свою истинную любовь, чтобы ты осознал насколько это больно – терять самое дорогое.
Мой голос непривычно зашелестел и рука, коснувшаяся его щеки, хотела остаться там навсегда. Но его растерянное лицо доставило мне удовольствие. Эти будоражащие душу чувства испытывала не я одна. Пусть теперь ломает голову. Возможно даже избегает меня, так будет безопаснее и спокойнее для нас обоих.