Он лениво, не торопясь оглядывает меня с ног до головы.
– За время, прошедшее после нашего расставания, ты научилась выбирать нижнее белье.
Господи, вот что бывает, когда тебя в буквальном смысле застукают со спущенными штанами.
Я стараюсь не обращать внимания на раздражение, вызванное его фразой. В последний раз, когда мы виделись, я была девчонкой, изнемогающей от безответной любви, а он не желал меня знать.
– Привет, Десмонд Флинн, – говорю я, нарочно называя его полным именем. Кроме меня, оно известно лишь немногим, и эта информация делает его уязвимым. А в этот момент, когда я стою при ярком свете лампы в одном белье и пытаюсь смириться с тем фактом, что ко мне в дом заявился Торговец, мне просто необходимо, чтобы он почувствовал себя уязвимым.
Его губы медленно растягиваются в многозначительной, чувственной улыбке, и внутри у меня что-то сжимается от страха; одновременно я чувствую болезненный укол в сердце.
– Я не знал, что на сегодня у тебя запланирован вечер откровений, Каллипсо Лиллис, – отвечает он.
Хищный взгляд Торговца скользит по моему полуобнаженному телу, и я снова чувствую себя неловкой, смущенной школьницей. Я делаю глубокий вдох. Пусть мужчина, сидящий на кровати в моей комнате, выглядит точно так же, как во времена моей юности, сама я уже давно не девчонка.
А он ничуть не изменился: та же самая черная одежда, та же самая внушительная фигура, то же самое поразительно прекрасное лицо.
Я делаю несколько шагов, беру халат, который висит на крючке на двери ванной. Все это время я чувствую на себе пристальный взгляд Торговца. Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы надеть халат.
Семь лет.
– Что тебе нужно, Дес? – спрашиваю я, завязывая пояс.
Стараюсь вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Что его присутствие в моем доме – обычное дело, что все нормально, хотя это совершенно не так. Видит Бог, это совершенно ненормально.
– Вижу, ты нисколько не изменилась. Ты по-прежнему требовательна.
Чувствуя на шее его горячее дыхание, я нелепо взвизгиваю и резко оборачиваюсь.
Торговец стоит буквально в шаге от меня, так близко, что я чувствую тепло его тела. Я даже не слышала, как он поднялся с кровати и подошел ко мне. С другой стороны, в этом нет ничего удивительного. Магия, которой он владеет, неуловима: если не знаешь, куда смотреть и что искать, то ничего не увидишь.
– Странная черта характера, – продолжает он, прищурившись, – особенно если вспомнить, сколько ты мне должна. – Он произносит все это низким, хриплым голосом.
Стоя совсем рядом с Торговцем, я могу разглядеть каждую черточку его лица. Высокие скулы, аристократический нос, чувственные губы, точеный подбородок. Волосы, такие светлые, что кажутся белыми. Нет, он слишком красив для мужчины. Он так красив, что я не могу отвести от него взгляда, хотя и знаю, что мне нельзя на него смотреть.
Сильнее всего меня всегда завораживали его глаза. Радужки окрашены во все оттенки серебра – по краям они обведены темно-серым, а в центре, у зрачков, они совсем светлые. Глаза цвета теней и лунных отблесков.
Вид его лица, его глаз причиняет мне боль – не только потому, что он наделен сверхчеловеческой красотой, но и потому, что несколько лет назад он разбил мое хрупкое сердце.
Торговец берет мою ладонь, сжимает в пальцах, и впервые за семь лет я вижу татуировки на его предплечье.
Я опускаю взгляд на наши сплетенные пальцы, а он отодвигает рукав моего халата, открывая браслет из ониксовых бусин.
Если выражаться точнее, это не браслет, а длинное ожерелье, обмотанное вокруг руки выше запястья. Каждая бусина представляет собой магическую «долговую расписку», и всякий раз, когда я заключаю с ним сделку, на браслете появляется новая бусина.
Он поворачивает мою руку в своих, оценивая свою работу. Я пытаюсь выдернуть руку, но он не отпускает меня.
– Мой браслет по-прежнему хорошо смотрится на тебе, херувимчик, – заявляет он.
Его браслет. Украшение, которое невозможно снять. Даже если бы бусины не были нанизаны на нить из паучьего шелка, не поддающегося ни ножу, ни ножницам, магия, заключенная в них, не позволила бы браслету рассыпаться. Она «приклеивает» ониксовые шарики к моей руке, и я избавлюсь от них лишь в тот день, когда расплачусь со всеми долгами.
Торговец крепче сжимает мою руку.
– Калли, ты очень многим мне обязана.
Когда наши взгляды встречаются, у меня перехватывает дыхание. Он так смотрит на меня… большим пальцем поглаживает нежную кожу моего запястья… Я знаю, зачем он пришел. Я поняла это в то мгновение, когда увидела его в своей спальне. Вот оно, настал момент, которого я ждала семь лет.
Я перевожу дыхание.
– Ты наконец-то явился потребовать долг.
Вместо того чтобы мне ответить, Торговец, не отпуская меня, второй рукой проводит по моему запястью, по семнадцати рядам бусин, и его рука останавливается на последней, триста двадцать второй бусине.
– Сейчас мы немного поиграем в «Правду или действие», – говорит он и снова встречается со мной взглядом. Я замечаю в его глазах озорные искорки.
Сердце колотится о грудную клетку. «После стольких лет он пришел за расплатой». Я все никак не могу до конца этого осознать.
На его губах появляется улыбка заправского соблазнителя.
– Итак, с чего начнем, Калли – правда или действие?
Я беспомощно моргаю, не совсем понимая, что происходит. Десять минут назад я бы рассмеялась в лицо человеку, который сказал бы мне, что дома меня ждет Десмонд Флинн, и что сегодня мне предстоит платить по счетам.
– Значит, действие, – весело говорит он, отвечая за меня.
В душу заползает черный липкий страх. Всем известно, что Торговец берет за свои услуги непомерно высокую плату. Причем обычно это не деньги – он не нуждается в деньгах. Нет, чаще всего его требования носят, так сказать, личный характер, и всякий раз расплачиваться приходится с процентами. Учитывая, что я заключила с ним триста двадцать две сделки, нетрудно понять, что сейчас я целиком и полностью в его власти. Если ему взбредет в голову, он может приказать мне стереть с лица земли целую деревню, и я не смогу отказаться; я обязана выполнять его желания до тех пор, пока не исчезнет последняя ониксовая бусина.
Торговец – очень опасное существо, и я понимаю это как никогда ясно сейчас, когда он вертит в пальцах «долговую бусину» и не сводит с меня холодного, расчетливого взгляда.
Я пытаюсь откашляться и хрипло спрашиваю:
– И что же это за действие?
Он снова делает паузу, отпускает мою руку, придвигается совсем близко, вторгаясь в мое личное пространство. Продолжая смотреть в глаза, он обнимает меня за шею, заставляет откинуть голову назад.
«Что происходит?» – проносится у меня в мозгу.
Я смотрю на Торговца снизу вверх, не мигая. Он слегка улыбается, потом наклоняется, и мне кажется, что его взгляд проникает в душу.
Я замираю, когда его губы касаются моих, и когда он целует меня, целует по-настоящему, все мое тело расслабляется, и кожа начинает светиться. Это просыпается сирена. Секс и кровь – ее пища.
Пальцы обхватывают горячую мужскую руку, сжимающую мое запястье. Я чувствую биение его пульса, чувствую, как твердеют под кожей крепкие мышцы Десмонда.
«Он действительно здесь, все это по-настоящему». Я едва успеваю додумать эту мысль, когда поцелуй заканчивается, и он отстраняется.
Торговец смотрит на мое запястье, и я, проследив за его взглядом, вижу, как одна из бусин начинает мерцать и мгновение спустя исчезает. Поцелуй был тем самым «действием», которое от меня требовалось – первая плата, которую взял с меня Торговец.
Я прикасаюсь к губам кончиками пальцев, все еще чувствуя вкус его поцелуя.
– Но я же тебе безразлична, – в смятении шепчу я.