-Простите, - сказал он, переводя взгляд внимательных серых глаз на меня, - что задержал. Итак, господин Черкаш, сразу к делу, если вы не против.
-Да-да, - сказал я торопливо, - буду рад…
-Один наш сотрудник, - продолжил он, рассматривая меня спокойно и бесстрастно, - как-то наткнулся на ваши работы, творчески использовал одну из ваших идей… и она увенчалась успехом.
-Рад…
-Мы тоже рады. Получилось так, что мы обратили на вас внимание. И сейчас намерены предложить вам работу.
-Спасибо, - сказал я растерянно, так как он сделал паузу в ожидании моей реакции, - но я… гм… очень уж кабинетный исследователь… Для любого бизнеса я камень на шее.
Он коротко улыбнулся и продолжил чуточку снисходительно:
-Я просмотрел вашу последнюю работу. Весьма, весьма… Мне понравилось.
-Это о нерентабельности рабского труда в Римской империи?
Он снисходительно улыбнулся.
-О нерентабельности рабского труда вообще. Ту вашу работу я не читал, понятно, все не охватить, а вот о новейших методах экономического стимулирования я просмотрел внимательно.
Я сказал польщенно:
-Спасибо.
-Не за что, - ответил он великодушно. - Ваша работа того стоит. Написана простым и понятным языком, как могут излагать только умные люди, которые знают предмет. Вы довольно зло и круто разделались с теориями, что рабовладение пало под натиском бунтов, революций и освободительной борьбы. А также общей гуманизации общества и всяких там просветительных идей…
Я настороженно помалкивал, но он посмотрел на меня с ожиданием, и я тихонько вякнул:
-Насчет просветительных идей, это касается освобождения рабов в Северной Америке, уже девятнадцатый век.
-Но и тогда, как вы пишете, это была вовсе не гуманитарная, как сейчас бы сказали, акция?
Я осмелился тихонько пожать плечами.
-Нет, конечно. Никакие силы не освободили бы рабов, если это не было бы выгодно самим рабовладельцам. В историю, к сожалению, привносят слишком много поэзии.
Он кивнул, сказал с удовольствием:
-Вот-вот, поэзии. И некоторой, я бы сказал, идеализации. Как сверхгуманности идеалистов, настаивающих на освобождении рабов, так и мощи революционного движения самих рабов. Вы блестяще показали, что все делалось и делается всегда по желанию рабовладельцев, которые просто стали капитанами бизнеса, основанного на еще более жестокой эксплуатации «свободных людей». И сейчас эти рабовладельцы, будем говорить откровенно, продолжают придумывать новые экономические модели, чтобы заставить «свободных» работать еще и еще больше… Не так ли?
Я кивнул.
-Да, господин Кронберг, вы поняли совершенно верно. Сейчас придумываются новые и новые мотивации, чтобы принудить людей трудиться еще более каторжно. Как никогда не трудились рабы.
-И как заставить их трудиться невозможно, - добавил он.
-Вы абсолютно правы.
-И в то же время, - уточнил он, - чтобы люди чувствовали себя свободными делать, что сами хотят?
-Но делали нужное хозяину, - добавил я услужливо. - Вы абсолютно правы, хозяин сейчас всего лишь называется уже не рабовладельцем. Он сумел сложить заботу о рабах на самих рабов.