Это звучало как очередной темпоральный бред, но я пару раз уже сталкивался с таким "внизу" и чувствовал пятой точкой что, по меткому выражению Винни-Пуха, "это ж-ж-ж неспроста". Кроме того, Рои произвел туманные расчеты, основанные на настолько засекреченных замерах, что даже я почти ничего не знаю о них, кроме самого факта их существования. Так вот, эти расчеты показали, что в 1943-м действительно назревает (не говорите "назревал", это технически некорректно) очередной темпоральный катаклизм. А где катаклизм, там и ваш покорный слуга. Не случайно ведь, с подачи программиста Виктора, меня за глаза, а иногда и в глаза, называют "клизмой для катаклизма". Хорошо хоть, что не все в лаборатории знают русский, а на иврит этот сомнительный каламбур, к счастью, не переводится.
Короче, Эберхард потребовал помощи и согласился принять наш десант. Кем он посчитал Эйтана и Рои? Это было неясно и они предположили, что немец считает их агентами англо-американских спецслужб. Спросить его они не сообразили, а теперь было поздно, потому что он молчал. После первого сеанса он выходил на связь всего лишь еще один раз, мотивируя это тем что за ним следят. Была ли это паранойя?
– Не уверен – сказал австриец – В те времена Гестапо и СД весьма преуспели в тотальной слежке.
Интересно, откуда он это знает? Наверное, вопрос читался на моем лице, потому что он немедленно ответил:
– Я историк, специализируюсь по германской истории. Двадцатый век, Третий Рейх.
Я взглянул на него повнимательней. Янике-младший, если и был старше меня, то совсем ненамного. В истории Германии было много интересного. Здесь и Крестовые походы, Тевтонский орден, Мартин Лютер, Фридрих Великий, наполеоновские войны, Бисмарк. Чего только не происходило в лесах между Одером и Рейном. Какой восхитительный простор для историка. Так нет же, ему понадобился именно Третий Рейх, нацистская Германия.
– Нет, я не мазохист – улыбнулся австриец.
Он что, мысли читает?
– Кстати, если не вы против… – он еще раз улыбнулся – Меня зовут Карстен.
Ну и прекрасно, мое имя он уже знает и я попросту кивнул, изобразив кривоватую улыбку. Интересно, что бы по этому поводу сказал его прадед? А, да ну его в болото! Как бы то ни было, мне следовало готовиться к заброске. Это, в свою очередь, предполагало безвылазное сидение в сети и короткие вылазки из нее для консультации с ничего не подозревающими специалистами. Хотя, в данном случае подходящий специалист был уже здесь. Тем лучше, потому что подготовку не следовало затягивать, впрочем, сие было совсем неочевидно несведущему человеку. Казалось бы, не все ли равно, забросят ли меня завтра или через год, ведь я все равно попаду в то же самое место на оси времени. Но Рои считал, что взаимоотношения времен намного сложнее, чем нам кажется. По его расчетам, расщепления реальности, которые мы называли катаклизмами, были в чем-то подобны "Шредингеровскому коту": единожды обнаружив их, мы невольно запускаем некий механизм, "вклинивающий" такой катаклизм в нашу реальность. Чем больше времени проходит после обнаружения неприятности, тем глубже она вклинивается в реальность и тем сложнее, если и вообще возможно, ее устранить. Разумеется, наш физик приводил убедительные доказательства, вот только их никто не понимал. Но толстяку мы верили, поэтому медлить не следовало.
– Георг Эберхард, студенческое прозвище – Кабан Юрген3 – начал австриец.
Говорил он, разумеется, по-английски, поэтому эту игру слов ему пришлось объяснить.
– Ни в архивах, ни в Сети нет никаких сведений о необычном коммуникационном приборе – так Карстен назвал Зеркало – Так как вы подозреваете, что такой прибор не мог быть создан с помощью конвенциональных на то время технологий…
– Карстен, а нельзя ли не столь занудно? – нагло перебил его я.
Эйтан, незаметно для австрийца, подмигнул мне.
– Можно – в серых глазах австрийца зажглись веселые огоньки.
Это неожиданно напомнило мне такие же серые глаза верховного жреца и удивление в этих глазах перед тем, как я его убил.
– Итак – торжественно объявил Карстен, искоса поглядев на меня – Эта хрень была создана неизвестно когда и неизвестно кем.
Новый Янике начинал мне нравиться. Эйтан тоже одобрительно кивнул.
– Но наш Кабан не возник из ничего, про него еще кое что известно, помимо имени и студенческой клички. Он родился в ноябре 1901 года в Потсдаме, там же окончил гимназию, а потом и Гейдельбергский университет по специальности “археология". Немаловажно отметить, что в те же годы там учился небезызвестный Отто Ран и, полагаю, они были хорошо знакомы. Похоже, они поддерживали знакомство на очень серьезном уровне, по крайней мере если судить по номерам их эсэсовских удостоверений. Если верить архивам, то эти два номера различаются только последними знаками. О чем это нам говорит?
Последовала пауза профессионального лектора. Он требовательно посмотрел на нас с Эйтаном, не дождался никакой реакции и продолжил:
– Очень любопытная фигура, этот Отто Ран. Говорят, он был просто помешан на катарском наследии. До 1932 года он роется в катарских развалинах вокруг Монсегюра и вдруг, ни с того ни с сего, французские власти обвиняют его в шпионаже и выдворяют из страны. Современники утверждают, что Ран искал Чашу Грааля… А что он нашел на самом деле? И что именно произошло во время Исландской экспедиции 1937-го года, в которой он участвовал? Кстати, наш общий друг, герр Эберхард, тоже числится в списках той экспедиции. Любопытное совпадение, не правда ли? Интересно, что после Исландии Ран попадает в опалу и его даже посылают в Дахау в качестве своего рода ссылки. Нет, не в бараки, разумеется, ведь он все еще член СС, а в качестве обслуживающего персонала. Но и этого оказывается для него достаточно и Ран покидает ряды СС. Вы представляете какое нужно мужество, чтобы официально выйти из СС? Еще до этого он был замечен в слишком вольных разговорах с иностранными коллегами и критических высказываниях о режиме. Неудивительно, что в марте 1939-го его нашли замерзшим насмерть в горах Тироля. Но нас больше интересует исландская экспедиция. Мне удалось нарыть в одном из архивов упоминание о происшествии в Гренландии, в котором погиб некто Хайнц Дункле. Запись в архиве намекает, не обвиняя в этом напрямую, что виновником, если не организатором смерти Дункле, является Отто Ран. Естественно, возникают многочисленные вопросы. Если Отто действительно был замешан, то зачем ему убивать своего напарника? Не пытался ли он скрыть нечто, чем не хотел делиться с другими эсэсовцами? Как именно погиб Дункле? Где был при этом наш Кабан? И, вообще, как исландская экспедиция оказалась в Гренландии?
Австриец обвел нас вопрошающим взглядом, как будто на самом деле ожидал, что мы раскроем перед ним все исландские и гренландские тайны. Думаю, он просто по-профессорски наслаждался своей властью над нашей скромной аудиторией. По-видимому, то что он увидел, его удовлетворило: рассказ прозвучал достаточно интригующе.
– Может быть наш друг Кабан сможет ответить на эти вопросы? – он хитро, по-ленински, прищурился – К сожалению, доктор Эберхард не рвется выходить на связь.
– Если Кабан не идет к еврею, то может еврею стоит пойти к Кабану?
Любого мусульманского правоведа (впрочем, раввина – тоже) такая аллюзия должна была привести в ужас, но, к счастью, кощунственную фразу Эйтана услышали только мы с австрийцем. Янике только неопределенно усмехнулся, а мне мгновенно подумалось, что нацистская Германия – не самое подходящее место для еврея. Я хотел было высказаться по этому поводу со всей своей израильской прямотой, но тут Эйтан предупреждающе поднял руку, поднялся из-за стола и подошел к окну.