– Пошли обратно. Ты замёрзла.
К удивлению Аллистера, девушка послушно встала и, прислонившись к его плечу, пошла рядом с ним назад в хижину. Проскользнув под пологом, она свернулась калачиком на ворохе листьев, служивших им постелью, и сразу же уснула.
Аллистер тихо выругался, закрыл полог и лёг рядом с девушкой. Ветер, гуляющий на берегу, проморозил его до костей, и он прижался к горячему молодому телу своей подруги в надежде согреться.
Через пять минут Аллистер уснул.
– Ал! Ал! Вставай!
За пологом хижины слышался шум – начинался будний день.
Еле разлепив глаза, Аллистер, прищурившись, огляделся вокруг и, увидев Хелену, свернувшуюся калачиком почти у самых его ног, почувствовал раздражение. Из-за своей сумасбродной подруги ему придётся работать в полудрёме.
Переступив через спящую Хелену и выбравшись из хижины, Аллистер зажмурился от слепящего солнца. Обычно он вставал раньше рассвета, и его глаза и тело успевали привыкнуть к яркому солнцу.
Сбегав к прохладному ручью, чтобы умыться, Аллистер почувствовал себя почти хорошо.
– Чего застыл! – со спины к нему подошёл его лучший друг и напарник Дилан и ударил в плечо.
– Прекрати, – огрызнулся на него невыспавшийся Аллистер и побрёл следом.
Ветер, проморозивший его ночью, прекратился, и солнце жарило с такой силой, что даже у привычного к духоте Аллистера выступил пот над верхней губой.
– Ты ел? – не дожидаясь ответа, Дилан достал из висящего на поясе мешка пресную лепёшку, разломил её пополам и протянул кусок Аллистеру.
– Не успел.
Аллистер вцепился зубами в клёклое тесто и поморщился. Ему больше по вкусу были жаренное на костре мясо и свежие фрукты, росшие прямо у водопада, в котором он, по обыкновению, купался после рабочей смены.
Благодаря предпочтениям в еде и любви к плаванию Аллистер отличался от своего хоть и сильного, но расплывшегося друга: мышцы гуляли под его обласканной солнцем до черноты кожей. Дилан же, с недавнего времени питавшийся в основном лепёшками, которые пекла ему молодая жена, и ненавидевший нагрузки, кроме тех, что были обязательны для его работы, «поплыл» уже через полгода после свадьбы.
Несмотря на внешнее различие, они с одинаковым усердием отдавали себя работе, которую считали наивысшим призванием мужчины, – они защищали своё племя.
– Где мы сегодня? – спросил Аллистер, когда они завернули за утёс, оставив далеко позади своё поселение.
– Там же, – запыхавшись от подъёма, пробормотал Дилан.
– Когда нас уже поставят в ночь?
– В ночь? Ты никогда не любил работать в ночь!
– Много ты знаешь обо мне.
Дилан был прав. Аллистер предпочитал работать с раннего утра и до обеда, чтобы потом свободно заниматься своими любимыми делами: плавать на глубине под водопадом, там, где ноги не доставали дна, забираться наверх по скале и загорать на большом плоском камне, как будто специально вытесанном для него, и, конечно, общаться с молодыми девчонками, так и вившимися вокруг.
Он с раннего возраста понял, что имеет особый успех у окружающих, причём неважно, какого они были пола и возраста. Его любили старые сморщенные старушки, целыми днями сидевшие под деревьями и перемывавшие косточки всему племени. Его боготворили девчонки, сующие ему дрожащими руками свежесорванные фрукты, в надежде расположить к себе своего кумира. Им восхищались мальчишки-сверстники, признававшие в нём своеобразного вожака. И к нему уважительно относились старейшины.
Сам Аллистер относился ко всем снисходительно и общался только с теми, кто был способен лить на него бесконечные потоки восхищения.
С самого детства он мнил себя тем, кто перевернёт этот мир, а несколько месяцев назад до него дошёл слух, что его планируют готовить на роль следующего старейшины, которому будут доверены все тайны и секреты их племени. Это не было для него неожиданностью, а скорее закономерностью – всё его существо стремилось возвышаться над другими. С тех пор он ходил в приподнятом настроении, что помогало ему мириться с непростым характером Хелены, девушки, которая должна была служить доказательством того, что он вырос, повзрослел и готов к серьёзным разговорам и ответственным делам.
– Эй, ты куда? – Дилан, уже уставший от долгой дороги, остановился на краю скалы, куда они поднимались каждый день за последний месяц, и облокотился руками о колени, пытаясь отдышаться.
– Не верещи, Дил. Голова раскалывается.
– Потому что спать надо ночью, а не юбки девчонкам мять, – Дилан тяжело опустился на бревно, которое они с Аллистером специально подтащили из ближайшего леса на край утёса.
– Давно ли ты стал девственником? Не смеши меня. Этот утёс ещё помнит наши с тобой приключения…
– Прекрати! Когда это было? Мы давно не дети.
– Это ты «не дети», – Аллистер, стоявший у кромки чащи леса, опустился в траву и с наслаждением потянулся.
– Только не говори мне, что опять собрался спать. Я не хочу отдуваться за тебя.
– Расслабься, Дил. Чужаков не было уже несколько месяцев.
– Вот-вот. Самое время им появиться, – пробормотал Дилан и спрятал недовольное выражение лица, отвернувшись и уставившись вдаль на синие волны океана.
Аллистер ничего не ответил, успев задремать.
Проснувшись от укуса проклятого комара, Аллистер сел и стал раздирать кожу на ноге. Дилан сидел на бревне, не оборачиваясь, и смотрел в водную даль. Обычно охранники, в чьи ряды входили и Аллистер с Диланом, работали не больше четырёх часов, чтобы сохранить свежий взгляд. Такое решение было принято старейшинами после того, как один из бывших охранников пропустил Чужака почти к самому поселению на шестом часу своей службы. Повезло, что в тот момент рядом был один из охотников и, заметив опасность, успел выпустить стрелу.
Посмотрев на небо, Аллистер понял, что с начала их вахты прошла уже пара часов. Совсем скоро им можно будет идти обратно.
Нехотя поднявшись, молодой человек помочился в соседние кусты и подошёл к краю скалы.
– Ну что, скольких поймал?
– Да иди ты.
– Не дуйся, – Аллистер опустился на бревно и выпрямил свои длинные накачанные ноги. – Расскажи лучше, как семейная жизнь?
– Можно подумать, тебе это интересно, – недоверчиво покосился на друга Дилан. – Всё нормально. Привыкаю.
– Не скучаешь по былым временам?
– Не. Мне нормально. Дома чисто, еда готова, и женское тело в доступности. Не нужно пыхтеть, чтобы отбить у тебя очередную дурочку, помешанную на Великом Аллистере, – последние слова Дилан произнёс тоненьким голоском с придыханием, закатил глаза и прижал руки к груди.
– Перестань! – Аллистер рассмеялся и ткнул друга в бок. Он знал, что Дилан говорит правду, и это льстило его самолюбию.
– Расскажи лучше, как Хелена? Свыкаешься?
– Не напоминай, – Аллистер поморщился. – Начинаю думать, что это всё не для меня.
– Мне кажется, ты выбрал не ту. Хелена не будет смотреть тебе в рот.
– Сам не знаю почему, но это мне в ней и нравится, – задумчиво пробормотал Аллистер.
Остаток рабочей смены друзья просидели, не говоря друг другу ни слова.
Когда солнце нависло прямо над их головами, с тропинки, ведущей к поселению, послышались голоса, и вскоре на утёс поднялись двое парней, которые должны были сменить парней на службе. Они были гораздо младше Аллистера и Дилана и только недавно приступили к обязанностям охранников, поэтому были очень воодушевлены и взволнованы.
Завидев старшее поколение, они замолчали и остановились немного вдалеке.
– Вот и смена нам выросла, Дил.
– Да уж, скоро уберут нас отсюда. Поставят на охрану поселения или, того хуже, отправят в город.
Аллистер ничего не ответил, задумчиво глядя на растущую молодую смену, едва перешагнувшую порог в четырнадцать лет.
В этом году Аллистеру исполнилось всего лишь тридцать, но для своей профессии он был почти старик – мало кому удавалось после тридцати сохранить былую зоркость и проворность.