Я прищурилась и скорчила гримасу, а звук затвора камеры унесло порывом ветра.
– Уже неплохо. Перестань щуриться и изобрази безумный смех.
Ее просьба была выполнена, пусть я и чувствовала себя самым странным человеком в мире. Всякий раз, когда мимо проходили люди, вверх по моей шее поднимался жар.
– А сейчас сделай эротически-мечтательный взгляд.
Я выгнула бровь:
– Это часть задания? Смотреть эротически-мечтательно?
– Мой проект – «Эмоции». Какие именно, разрешается выбрать самой, – ответила Сойер и несколько раз сфотографировала меня сидящей с открытым ртом. Без сомнения, очень красивые кадры. Может, стоило еще раз подумать об изображении профиля в интернете?
Моя соседка опустилась на колени и покрутила одно из многочисленных колесиков на своей камере.
– Еще чуть-чуть прикрой рот. А теперь подумай о… не знаю, своем любимом актере, который скачет по полю голышом.
– А о Гарри Стайлзе думать можно? – с надеждой спросила я, вызывая в памяти образ певца любимого бойз-бенда. И пусть сейчас он коротко стриг свои вьющиеся волосы – у этого парня стиль рок-звезды, и вместе с тем есть в нем что-то милое. Большинству девушек не особенно нравятся узкие джинсы на парнях, я же, наоборот, не могла представить себе ничего более эротичного, чем Гарри в черных обтягивающих джинсах-дудочках.
– Замечательно, Доун. Очень круто, – сказала Сойер. Она ненадолго прервалась, подошла ко мне и достала из заднего кармана брюк расческу, которой раньше уже укладывала мне волосы. Подцепив верхние пряди, она расчесала все, что нужно.
Сойер удовлетворенно посмотрела на меня и вновь отступила на пару шагов:
– Теперь опять думай об этом слизняке в узких штанах.
От возмущения щеки у меня вспыхнули огнем.
– Ты только что обозвала Гарри Стайлза слизняком? В моем присутствии? – Я собиралась вскочить и забросать ее травой, так как по близости не оказалось ни одного твердого предмета, но она подняла руку и властным жестом приказала мне замереть.
– Вот так! Ты реально отлично справляешься.
Я подпрыгнула, протянув руку к объективу, в то время как Сойер попятилась на газон. Продолжая меня фотографировать, она вообще не обращала внимания, куда наступала. Словно ей совершенно все равно, пока выходили идеальные снимки. Из нее получился бы классный папарацци.
– Молодец, Доун! Сумасшедшая и злая одновременно, вау. А теперь еще разок кузнечиковый взгляд. – Она широко ухмыльнулась.
Когда я дернулась вперед, Сойер отпрянула, но не успела. Она споткнулась о собственные ноги и упала спиной в траву. К сожалению, я так сильно размахнулась, что чуть не рухнула на нее. Лишь в последний момент отклонилась корпусом чуть в сторону… и приземлилась лицом на мягкую сырую лужайку.
Сойер больше не смогла сдерживаться. Наверное, это был первый раз, когда я услышала ее смех.
Застонав от боли, я с трудом перевернулась. В рот набились травинки, и я выплюнула их туда, откуда они взялись.
– Итак, злость тоже падает в нашу копилку, – усмехнулась Сойер.
После того как выловила последнюю травинку изо рта, я повернула голову набок. Обеими руками Сойер держалась за живот.
– Давно я так не хохотала.
– Рада, что тебя так позабавил вид травы у меня во рту.
Какое-то время мы просто лежали рядом, улыбались и смотрели на небо. Никогда бы не подумала, что увижу Сойер такой беззаботной. Еще три минуты назад я даже ни разу не слышала, как она смеется.
Краем глаза мне было видно, как ее рука словно машинально потянулась к цепочке на груди и пальцы сжали медальон. Очень хотелось спросить, что с ним связано и что случилось с ее мамой, но я знала, что это будет перебор. К такому пункту в наших соседских-возможно-когда-нибудь-станем-чем-то-типа-друзей отношениях мы еще и близко не подобрались.
– Спасибо, Доун, – ни с того ни с сего пробормотала Сойер, все так же глядя вверх. Ей не обязательно было объяснять, за что она меня благодарила.
– Не за что.
Мы еще немного помолчали. Наконец Сойер распутала широкий ремень, на котором у нее на шее висел фотоаппарат, и проверила, все ли в порядке. Затем нажала на маленький зеленый треугольник, и на дисплее появилось мое раскрасневшееся лицо.
– Только посмотри на себя, огненный дьяволенок. Кто бы мог подумать, что ты умеешь так злобно смотреть.
– Странно выглядит, – проворчала я.
– Выглядит именно так, как и должно. И не жди сейчас, что я скажу, какая ты красивая и чтобы прекратила говорить ерунду. Терпеть не могу девчонок, которые жаждут комплиментов, и мне не кажется, что ты в них нуждаешься. – Она прощелкала остальные изображения, пока я молча переваривала тот факт, что Сойер только что сделала мне комплимент.
Скоро история Гровера и Челси будет завершена. Эти двое уже страшно поругались, и теперь я размышляла, как должно выглядеть их примирение. Две бета-читательницы, с которыми мы познакомились на форуме, когда шел первый конкурс, как раз получили от меня электронные письма по поводу следующей недели, и обе заранее согласились уделить время новому тексту.
Обычно мне нравилось писать финальные сцены. Все сплетенные до этого нити соединялись в единое целое и сходились к точке, в которой я отпускала героев идти своим путем. Притом что в реальной жизни я в хеппи-энд больше не верила, в книгах мне это всегда отлично удавалось – но не сегодня.
Понятия не имею, в чем причина, но что-то просто не получалось. Нужные слова не находились, и я будто впала в полный ступор. Я печатала и печатала, только чтобы тут же опять все стереть и начать сначала. Отвратное чувство, которое до сих пор было мне незнакомо. В то же время я ощущала колоссальное давление, потому что не хотела испортить все под самый конец. Читательницы Д. Лили ожидали взрыва, который мне непременно нужно им предоставить.
Взлохматив волосы, я подперла подбородок руками и уставилась на мигающий курсор.
– Что ты там все время стонешь? – внезапно раздалось с другого конца комнаты.
Я вздрогнула.
– Ничего. Просто не могу продвинуться дальше.
– А над чем ты работаешь?
– Эссе для… курса профессора Ламбертс. Решила сдать его в письменной форме, а не выступать с докладом.
Когда я подняла голову, то обнаружила на себе внимательный взгляд Сойер.
– Видимо, ты совсем в отчаянии, раз так расстраиваешься из-за эссе.
– Мхм, – откликнулась я и снова принялась сверлить глазами экран.
– Ты пишешь очень много эссе, – задумчиво добавила Сойер.
Я дальше пялилась на свой документ.
– Мхм.
– Иногда ты краснеешь, сидя за ноутбуком. Я часто это замечаю.
И вновь я подняла взгляд.
– Правда?
Сойер сидела на стуле возле окна с собственным ноутбуком на коленях. Платиновые волосы она перекинула через плечо и поигрывала пальцами с выбившимися прядками. Движения выглядели расслабленными, но взгляд – зорким и метким.
У меня загорелись щеки.
В ее глазах сверкнуло осознание. Захлопнув свой компьютер, она вдруг встала.
Я тут же насторожилась.
– Не смей приближаться, Сойер Диксон, – предупредила я.
Ее ухмылка стала коварной. Опасно медленно она прошла на мою половину комнаты. А потом быстро подскочила ко мне и отобрала ноутбук.
Я завизжала и вскочила.
– Немедленно отдай мой ноутбук, коза! – крикнула я.
– «Он резким движением разорвал на мне ткань. Пуговицы звонко покатились по холодной плитке. Мы отступали дальше в ванную, пока я возилась с ремнем Гровера», – вслух прочла Сойер.
Мои пальцы вцепились в разрезы на ее футболке и дернули ее на себя.
– Перестань сейчас же!
– «Он не поддавался, и у меня вырвался разочарованный рык. Гровер улыбнулся мне в шею и пришел на помощь. У меня просто слишком тряслись руки. Быстрее, чем когда-либо прежде, мы раздевали друг друга, оставляя на полу дорожку из одежды», – продолжала она.