Парнишка лет одиннадцати был полноват. Да чего уж там ходить вокруг да около… Парень был толст. Телосложение выдавало в нем любителя поесть, идея для стрижки ежиком была позаимствована у героев популярных боевиков, а гардероб, треники и майка размером с приспущенный парус, кеды-динамки и зеленая бейсболка с красным быком, надетая козырьком назад, добыт на рынке.
Его подруга, которая приехала на летние каникулы к сводной сестре, жившей в доме по соседству, напоминала пацана гораздо больше своего компаньона: загорелая и темноволосая, с короткой шевелюрой, живым пытливым взором и острыми коленками, покрытыми пышной зеленью над свежими ссадинами. Она умела мастерски сочинять истории – литературный кружок не прошел даром, и легко выдавала захватывающее повествование на любую заданную тему.
– Хм… Какие истории ты любишь больше всего? – она отвлеклась от разглядывания муравья, ползущего по ноге.
– Страшные! Люблю все мистическое и таинственное, как в «Секретных материалах» или у Стивена Кинга!
– Страшные, говоришь… – произнесла она задумчиво.
Он замолчал, чтобы не сбивать процесс рождения нового сюжета, но в этот раз все пошло иначе.
– Тогда закрой глаза и сосредоточься. – Она неожиданно посерьезнела. – Представь жутчайшее место из всех возможных и невозможных. Место, крадущее дыхание и погружающее в бездну беспросветного страха. Представил?
Парень неуверенно кивнул. Летние каникулы проветрили его голову, выкинув в том числе и школьные заботы. Какие уж там страхи? Да и не могли книжные злодеи и монстры из фильмов вызвать по-настоящему сильные чувства. Но признаться в безмятежности или полном отсутствии фантазии он постеснялся.
А девчонка продолжила:
– Представь это место в красках, в цвете и в запахах. Представь все точно и в мельчайших деталях.
Она сделала паузу, а ее друг отчаянно пытался что-нибудь придумать. Перебирал в голове последние прочитанные книги. Мордор? Бесплодные земли? Кладбище домашних животных? Все это было так далеко от окружающей пасторальной картины, что ему не хватало фантазии нарисовать и жалкую пародию. Он начал нервничать. Вот-вот его ложь выплывет наружу.
– А теперь представь себя в этом месте. Все, что ты можешь ощутить там. Беспокойство, волнение, тревогу, тошноту? Холод или жар, дрожь в руках или коленях. Ощути кожей, напитайся, как солнцем или воздухом. Это код, пароль в бесконечное множество миров.
– Представил. Вроде натурально… Что дальше? – признаться во вранье все так же не хватало сил. Он решил последовательно лгать и постепенно искать шанс плавно выйти из игры.
– Дальше уже не представляй, а УВИДЬ огненные врата, – декламировала Даша сосредоточенно. – Это не обычные горящие ворота. Они – пламя, обретшее форму и содержание. Они огромны, будто охраняют древнейший и могущественнейший из городов. Смотри, как в танце огня проступают символы. Чтобы пройти сквозь врата, ты должен прочесть их.
Сквозь зажмуренные веки проникал солнечный свет, птицы гомонили, как итальянцы за обедом, а в голове было столь блаженно и пусто, что если бы о нем снимали фильм, режиссер поставил бы картинку с гавайского пляжа и растамана, играющего на маленькой смешной гитаре. Не визуализировались ужасы, хоть вой.
Семён плотнее закрыл глаза, нахмурил брови и завопил, пытаясь изобразить страх, изумление, восторг и Бог знает какие еще эмоции.
– Я видел! Эти ворота просто фантастика! Они гигантские! И я почувствовал, как они обжигают!
– А символы? – похоже, она была озадачена его внезапным восторгом.
– Да, но я не смог их прочитать. – Отчего-то ему показалось, что подруга говорила всерьез, и это вызывало у него неловкое ощущение. Момент для выхода из игры настал.
На лице Даши отразилось недоумение, словно такое развитие событий было для нее неожиданностью. Однако она быстро справилась с собой и смастерила на ходу какую-то историю с участием Семёна в качестве главного героя. Время от времени эта история прерывалась задумчивыми паузами, которых раньше почти не случалось, но он списал их на трудности творческого процесса и не стал копаться в причинах.
Остаток лета прошел смазанно. Вскоре после того дня Даша вернулась в Питер, а Семён, погрузившись в учебу, забыл о странной беседе.
Глава 2
В те дни смартфоны еще только стояли на пороге и собирались позвонить в дверь. Не было «аськи», вконтактов и одноклассников. Друзья принимали как данность сезонный характер своего общения и не думали, что когда-нибудь их связь оборвется.
К следующему лету Сёма вспомнил о своем вранье и ждал случая покаяться. Он знал номер домашнего телефона сестры Даши, но общаться с ней и ее супругом стеснялся. Его коммуникативных навыков хватало лишь на скомканное приветствие и просьбу позвать подругу к телефону. Поэтому с наступлением очередных каникул он начал регулярно выносить мусор, чтобы иметь возможность заглянуть в окна на втором этаже соседнего дома. Он надеялся увидеть знакомый профиль и временами звал подругу протяжным голосом, как рыцарь, прозябающий под узкой башенной бойницей с торчащей наружу косой принцессы.
Принцессу он не дозвался, но однажды в окне появилась хозяйка квартиры и сообщила, что Даша пока не приехала и когда будет – неизвестно и, пообещав передать, что Сёма ее искал, скрылась за белым тюлем.
Лето ушло, а Даша не объявилась. Он принял это обстоятельство на свой счет и ужасно расстроился, но все равно ждал, пытаясь не причинять неудобств жильцам квартиры. Впрочем, преданность его улетучилась вместе с осенними листьями, но на следующий год он опять буравил взглядом заветные окна. Чтобы разнообразить бдение, он брал с собой книги и садился с ними на холме под тем окном, что выходило на боковой фасад.
Школьное задание на лето давалось тяжело. Большинство авторов, приговоренных ко включению в образовательную программу, были подвергнуты обструкции критика-Семёна. Особенно досталось Достоевскому. Он больше других был наказан презрением неокрепшего детского сознания за несусветное занудство чуждых душевных терзаний Раскольникова. «Обломов» же после ехидного намека одной из маминых подруг на отсутствие у него самого шила в известном месте и вовсе воспринимался как личное оскорбление. Немного извинить это дремучее варварство могло разве что ожидание встречи, которое заставляло каждые пять минут бросать торопливый взор на прямоугольник с цветами на подоконнике и делало чтение отрывочным и поверхностным.
* * *
Возле тридцать третьего дома стоял небольшой грузовичок. Сновали люди с коробками и мебелью. В доме появились новые жильцы.
Сёма не придавал этому значения, пока в одном из тех самых окон не показались фигуры седого поджарого мужчины и невысокой черноволосой девушки. Дашин отчим и сводная сестра о чем-то беседовали с молодым человеком, которого Сёма не знал. Седовласый и незнакомец пожали друг другу руки и покинули поле зрения, а их место в оконном проеме заняла девушка с очевидными признаками грядущего пополнения.
Дашины близкие вышли из парадной. Мужчина, прищурившись, вдумчиво курил, пока его дочь внутренне прощалась с домом, где провела, должно быть, немало прекрасных лет. Ее лицо было красиво в печали. После они завернули за угол дома и ушли по направлению к автобусной остановке.
Сёма переварил все это и с тяжелым сердцем побрел к дому. Он потерял надежду, но сила привычки заставляла его посматривать на те окна в редкие дни, когда он выносил мусор.
Глава 3
В комнате с потертыми обоями «в пастельных тонах» и пёстрым ковром, который некогда был символом достатка, а теперь доживал последние дни, мягко светила единственная лампочка в старой люстре. Восемнадцатилетний юноша лежал на узкой кровати закрыв глаза и ощущал этот свет частицей разума.