Первый этаж был уже знаком, так что четверо (безусловно, старик даже не шевельнулся) тоже поднялись по плавно изгибающейся мраморной лестнице, перила которой изображали бурно взметнувшиеся и окаменевшие волны, и оказались на балконе, протянувшемся по периметру холла. Сюда выходили двери всех комнат. В центре расположилась большая библиотека с парой массивных столов и неисчислимым количеством полок, загруженных книгами и свитками.
Кроме этого, новые жильцы нашли шесть спален, тоже холодных и заброшенных, но под пыльными покрывалами на каждой кровати оказалось относительно свежее белье.
– Нас тут… ждали? – растерянно проговорила Дора, когда все сошлись около библиотеки.
Мужчина стоял, облокотившись на перила, и кусал губы. Услышав это, он грохнул кулаком:
– Кто, черт возьми, ждал? Кто все это сделал? Где он?!
– Мы все осмотрели. Кто бы это ни был, в доме его нет, – тихо ответил Мэт.
– Вот что-то мне не верится! Сидит, гад, в засаде и поджидает. Поиграть захотел. Куражится!
– Давайте внимательнее осмотрим все, – предложила осторожно Дора. – Будем искать тайники, скрытые двери. Можно простучать стены. Как вы считаете, господин…?
Она приглашающе посмотрела на мужчину, тот скривился, но ответил:
– Тариус. Хорошо… Вы с детьми тут, наверху, мы – вниз.
Старик даже головы не повернул на эту суету, словно отрешившийся от бренного мира отшельник. Неторопливость и неразговорчивость, экономящие силы, легко бывает принять за мудрость.
Поиски ничего не дали, если не считать двери в подвал, найденной в конце кухни и вовсе не тайной. В его недрах, скупо освещенных лампочкой под потолком, нашлось немало полезных вещей, нисколько не приблизивших к разгадке тайны. Внимание привлекло только одно. Вдоль стены тянулась металлическая конструкция, уходящая вверх; однако ее детали: шестеренки, пружины и рычаги – находились в полном беспорядке, некоторые валялись на полу.
– Это похоже на… стержень, – пробормотал Мэт и вдруг, резко повернувшись, выбежал из подвала. Остальные – следом, впереди, конечно, юркие дети.
Прикинув расположение комнат, Мэт сразу же направился в холл. Здесь, между дугами лестницы, они наконец заметили терявшееся в тени удивительное панно из множества металлических деталей, самой искусной работы. Там были люди, и загадочные морские твари, и странные корабли. Но из-за поломки внизу когда-то идеально прилегавшие друг к другу фигурки торчали вкривь и вкось.
– Какой чудесный механизм, – выдохнул Мэт. – Больно видеть его в таком состоянии.
– А вот мне – ни сколько, – буркнул Тариус. – Провалился бы этот дом со всеми его штучками. Так ведь и не нашли ничего.
– Кто знает, – Мэт прищурился, всматриваясь в панно. – Может, это нам что-то подскажет.
– Проклятье! Рехнемся скоро.
– Послушайте, – вмешалась Дора. – Мы все ужасно устали. Сейчас ночь и гроза – все равно ничего не сделать. Нужно выспаться, набраться сил: мало ли, что будет утром.
– А если на нас нападут? – пискнула Паола.
– Запрем двери. И входную, и в комнатах – их на всех хватит.
– Мысль здравая. Но стоит ли разделяться? Давайте устроимся в одной комнате. Женщины – на кровати, мы и на полу поспим.
– Да уж если отдыхать, то нормально, – возразил Мэту мужчина. – Дом мы хорошо осмотрели. Если и есть какая лазейка или ход тайный, то поодиночке выковырять нас из комнат будет сложнее, чем на всех скопом напасть. А шум услышим.
Только старик заметил, как быстро ответил Тариус, но промолчал.
Пока мужчины запирали дверь на второй замок и сооружали немудреную баррикаду, дети вперегонки бросились наверх (чтобы занять максимально удаленные друг от друга комнаты), а старик наконец встал и зашаркал к лифту около лестницы. Его решетка вторила рисункам панно и была также неисправна: сколько ни давил сухой когтистый палец на кнопку, лифт не оживал.
– Разрешите, я вам помогу, господин…
– Сенекс. Меня зовут Сенекс, если так интересно. И я не нуждаюсь в вашей помощи, дорогуша, – отрезал он.
Ухватившись за перила и опираясь на палку, Сенекс принялся карабкаться наверх.
– Отлично! Просто отлично, – пробормотала Дора, чувствуя, как ее вновь начинает пробирать озноб.
В два счета обогнав старика, она взбежала по лестнице и юркнула в первую попавшуюся комнату. Сенекс продолжал с упорством черепахи преодолевать ступеньку за ступенькой. Тариус спокойно обогнул его и хлопнул дверью на прощанье. Мэту было неловко бросать старика одного, но и помощь предлагать было бесполезно, поэтому он держался сзади, останавливаясь на каждой ступеньке и делая вид, что осматривает холл. Трудно было понять по желчному лицу старика: злит его такое сопровождение или забавляет.
Наконец он достиг площадки, остановился, чтобы перевести дух и, выбрав ближайшую к библиотеке дверь, продолжил черепашье движение. Мэт пробормотал в сгорбленную спину нечто похожее на пожелание доброй ночи и поспешил скрыться в последней незанятой комнате.
В доме наступила тишина. Жильцы осматривали свои владения: кто бегло, оглушенный усталостью и страхом, кто внимательно. Ничего опасного, впрочем, не поджидало их ни в шкафах, ни под кроватями, ни в каминных трубах. И каждый, устраиваясь на пахнущих сыростью и пылью простынях, мечтал заснуть, чтобы проснуться от окружающего абсурда. Но глаза не закрывались, следя за отсветами молний на потолке, слух тревожило угрюмое молчание заброшенного дома. И все крепло холодящее сердце понимание, что никакой сон не развеет этот морок. Нет дороги назад.
Они все же заснули – один за другим, вольно раскинувшись или свернувшись калачиком, сжав кулаки или тихонько всхлипывая. Молнии сверкали все реже, гроза отступала, и ливень перешел в монотонный шелестящий дождь.
Глава 2. Тариус
Через несколько часов после рассвета проснутся четверо новых жильцов дома и в последние мгновения дремы всем сердцем пожелают, чтобы все странные происшествия остались там, в вязкости сна. Потом откроют глаза и увидят чужие стены.
Но в первые минуты блеклого серого утра не спали только двое. За десятилетия корабельной жизни у Тариуса выработалась полезная способность: засыпать, как только появится возможность, и просыпаться, когда это необходимо. А необходимость была, поэтому с первыми робкими лучами бывший капитан проснулся. Сам себя он еще так называл, а от других – не терпел. Скоро десять лет, как Тариус потерял судно и вынужден был наниматься боцманом на большие корабли, а рана все не заживает.
Безрадостное пробуждение не было безрадостнее прочих, а обстановка, несмотря на запущенность, так и вовсе казалась роскошной после меблированных комнат, что он снимал между рейсами, – этими холостяцкими норами, где обои пузырились, матрас бугрился комками, а закопченные окна с трудом пропускали свет.
Смертельно хотелось выпить. От мысли о добром глотке крепкого бренди, который мигом бы прогнал тупую боль в затылке и пепельную серость мира, в глотке пересохло. Но у него было дело. Важное дело, которое нельзя откладывать.
В каждой комнате имелась каморка с ватерклозетом и умывальником. Ледяная вода взбодрила Тариуса. Нет уж, он не из тех хлюпиков, он выберется отсюда. Кто бы ни придумал эту мышеловку, Капитана в нее не поймать. Но сначала нужно выйти незаметно.
В доме было тихо: избалованные лентяи, никогда не нюхавшие настоящей работы, конечно, еще дрыхнут. Но осторожность не помешает, и до самой двери Тариус нес башмаки под мышкой, ступая тихо, как юнга, крадущийся в камбуз. Он аккуратно разобрал баррикаду у двери, щелкнул замком и оказался на воле. Поежившись от холодного ветра и глубоко втянув носом, Тариус утвердился во вчерашней догадке: рядом море. Капитан довольно крякнул и зашагал от дома.