Подъехав ближе, он услышал, как люди окликают его на гурском наречии. Мы долго шли через их земли, и он немного говорил на гурском. Он сказал, что он путник и ищет город или деревню. Они не поняли его. Тогда он нарисовал им на земле, и они сказали вот город. Он терпеливо объяснил им, еще раз, нарисовав рядом стойбище. Когда они поняли, что он ищет, то они громко смеялись и сказали ему что надо много дней кочевать на юг, пока встретишь подобное. Отсмеявшись, они, видя, как он устал, дали ему еды и уложили спать, пообещав, что с его конем ничего плохого не произойдет, его помоют и накормят. Оставив своего скакуна в их надежных руках, он лег на предложенное ложе и уснул.
Проснувшись утром, увидел рядом миску мяса и миску рыбы. Он с аппетитом поел и вышел из палатки. Они радостно приветствовали его. Люди были очень радушны к нему, и в благодарность за их радушие он вежливо предложил им денег за заботу о нем и его коне. Но человек посмотрел на монеты и сказал, что это разве украшения для жен и выбрал несколько, самых блестящих монет, сказал, что подарит жене. И что он им уже все дал. Оказывается им очень понравился его жеребец, и они приладили его между своих кобыл. Он хохотал и говорил, что жеребец честно отработал и свой корм и его. И спросили его один ли он. Не зная их намерений, слуга занервничал. Видя его колебания, кочевник кому-то крикнул, и привели его коня полностью снаряженным к дороге. Кочевник сказал, что если у его друзей нет дурных намерений, то они примут нас как гостей. Он объяснил, как долго ехал, на что тот сказал, что никуда не спешит до холодов. Попрощавшись с радушными людьми, он вскочил на коня и помчался обратно.
– Решено. Едем к ним. – Сказал я и дал команду собираться.
На седьмой день мы прибыли в стойбище. Мой слуга выехал вперед, чтобы его узнали. Ему приветливо замахали руками. Я порадовался дружелюбию этих варваров и понял вот мои ученики и последователи.
Это было мое третье поражение.
Отдохнув после дороги, мы приступили к постройке дома. Первого дома нового города, так думал я. Я тогда честолюбиво надеялся, что на месте стойбища вырастет прекрасный город, и я буду его основателем. Несколько дней, пока мои молодцы заготавливали бревна для дома, я обмерял землю и выбирал место для дома, ибо от него должны были начинаться дороги. Через некоторое время дом был построен, кочевники с энтузиазмом помогали нам в постройке. Им все было в диковинку. И видя их интерес, я радовался, вот первые ростки.
Когда дом был подведен под крышу и мы, наконец, смогли, боле мене его обустроить внутри. Я пригласил вождя кочевья и старейших, как первых почетных гостей. Они ходили восхищенные по дому, удивляясь нашему мастерству, и спросили, а как я собираюсь с таким домом кочевать и как я буду его разбирать.
– Зачем разбирать дом?
– Зима наступает, на юг уходить надо, однако.
– Но вся прелесть этого дома, в том, что не надо уходить, – возразил я.
Они удивленно посмотрели на меня. Зачем жить подобно дереву, нужно жить подобно ветру.
Я начал было объяснять им смысл города и крупного поселения, но они быстро потеряли к разговору интерес и предложили продолжить застолье.
Мы мило беседовали, вкусно ели и весело шутили. Так прошел вечер.
Но прошло пару дней и, проснувшись однажды, я увидел пустое поле. Они ушли.
Зиму я провел в раздумьях, как их удержать от кочевья. Дом успешно выдержал морозы, непривычно лютые. Слуги были в тепле, сыты, но грустны. Сказывалось одиночество. Я, как хороший хозяин, всячески их подбадривал и пытался занять разнообразными занятиями, дабы их мысли не крутились подобно ослу на водокачке.
Наступила весна. Сошел снег. Мои молодцы обрадовались и вспахали большое поле, посадив пшеницу, и возделав огород. Вскоре мы радовались первым всходам.
Пришли кочевники. Они дивились, что мы не только выжили, но и бодры и веселы. Видя, как загорелись глаза у слуг при виде кочевья, я понял, что мучило их души всю зиму. Я со своими научными трудами совсем забыл их нужды. Я страшно огорчился этому своему упущению и немедля отправился к вождю кочевников. Придя, я вежливо поговорил с ним о делах кочевья, а потом испросил дозволения для своих молодцев выбрать себе жен из его племени. Он сказал, что ему нет дела, если мои молодцы не силою, а полюбовно, демонстрируя свою удаль и лихость, поладят с выбранными девицами. Там более, что через пару дней будет весенний праздник, молодцы и мужи будут состязаться в своей лихости. Пусть и твои молодцы покажут себя, место есть всем. И такие жеребцы в его табуне не помеха, добавил он весело и рассмеялся.
На радостях я отправился домой и, созвав слуг, поведал им о моем разговоре с вождем. Они как один пали передо мной на колени и возблагодарили богов за мою мудрость и прозорливость.
И был праздник весны. И радовался я, глядя на своих молодцев, видя их счастливые лица и радостью переполненные глаза. И понимал вот оно, мои первые поселенцы. Теперь городу быть.
Но нет, это было очередное поражение.
С наступлением холодов стали мои молодцы нервными и стали прятать глаза. И спросил я их, что с ними. И ответили они мне, что хотят уйти с кочевьем. И горько стало мне, но понял я, что запретив им уйти, я поступлю не честно. И благословил я их в дорогу. И опять упали они на колени и вознесли молитву богам, за мое понимание.
И на следующий вечер пришел вождь племени с сотоварищи. И пили мы прощальную чашу. И поблагодарил он меня за мудрость мою, что я отпустил молодцев своих. И пожурили он меня за глупость мою, ведь оставаясь здесь один, я рискую одичать и сойти с ума в одиночестве. Но когда понял, что и в эту зиму я не пойду никуда, послал за дочерью своей и сказал ей помогать мне во всем и быть мне женою. Я воспротивился, ведь человек она, молвил. И ты человек, а человеку без человека жить нельзя, ибо зверем он становится. И придя весною, не хочу травить тебя как зверя лесного, дабы покойно стойбище стояло.
Наутро кочевье ушло за горизонт, а девица сидела на веранде и смотрела на пыль, что курилась под копытами лошадей.
Делать нечего. Стали мы с ней жить. Я показывал, как жить в доме, как следить за хозяйством, как готовить на плите, учил языку и читал ей стихи. И вылупилась из гусеницы бабочка. И назвал я ее Марьей, стали мы Иван да Марья, полюбила она меня. И было нам хорошо. И радовался ее смеху и сказал ей, что как прейдет кочевье, я для всех объявлю, что жена она мне. И смеялась она, над моей напыщенностью и сказала, что не видит другой жизни, как в доме моем.
Шли годы. И каждый год кочевье приходило и уходило. И помогали они нам возделывать землю и дом чинить, но никто не оставался с нами более.
У нас начали подрастать дети. И с каждым годом все чаще и чаще они спрашивали, когда мы уйдем со всеми. И наконец, наступил день, когда они один за одним улетели из дому, как оперившиеся птенцы ищущие новое гнездовье.
И наступила весна, когда кочевье не пришло. И ждали мы их. И не было их. А на следующий год пришли другие. И сказали они, что был бой и полегли почти все. Лишь немногие выжили и пристали они к ним и привели их в эти земли.
И горько стало мне. И другого дня пошел я рыбачить на реку. И подул сильный ветер. И вынес он меня в озеро-море. И захлестнули волны мой челн. И стал я блуждающим духом берегов этих, ибо некому было совершить обряд захоронения и упокоить мою душу грешную.
И это было мое последнее поражение.
––
– Первую часть своей жизни я шел к цели, а она оказалась пуста. И моя гордыня и знания не оказались нужными. Но я привел своих людей сюда и животных. И они дали потомство. И множились. Вторую часть жизни я просто шел без цели, но она оказалась плодотворнее. Ибо несла в себе жизнь.
Вот с тех давних пор я блуждаю по берегам этого озера-моря, но никто не слышит меня.