Уж и счет дней потерял я, сколько шел я по шляху торному. Наконец пришел я к месту подгорному, где торный шлях на юг заворачивал. На восток же шла тропа узкая. Уж совсем стало холодно, к тому времени, прикупил я у путников одежду теплую, шерстью подбитую. Мужики меня отговаривали, все просили пойти с ними далее. Но сказал я им по-честному, что святой отец пожелал на прощание, чтоб я шел на восток к озеру-морю горному. Показал я им ладанку, к месту она пригодилася. Заскучали мужики, против слов священника их слово не ладится. Попрощались мы по-доброму, и пошли в разные стороны.
Шел я вверх по тропе заковыристой. Благо шест взял в дорогу горную. Так и шел я медленно, та тропа поднималась крутенько.
Проснувшись, очередной раз я увидел, что выпал снег. Ночью в покров я с головой укутался, и не особо было мне холодно. Шел я теперь по снегу. Сначала снег был мокрый и скользкий, а ближе к перевалу он стал жестким и сухим. Но я все шел и шел, не взирая на холод. На двадцатый день пути по горам я вышел к огромному озеру. Было оно уже покрыто льдом.
Постоял я на берегу, не понимая, зачем я пришел сюда. Место пустынное жуткое, даже зверя дикого я давно не видывал. Постоял, делать нечего, и пошел на восток дальше.
После полудня пошел сильный снег с ветром и совсем мне тоскливо стало. Я шел по берегу этого моря-озера. Не понимал, зачем и куда я иду, подворачивая ноги прибрежными торосами и проваливаясь в снег глубоко. Ветер сек мне лицо жестко ледяным снегом и радостно пытался пробиться в любую щель в одежде моей поношенной. А я шел и думал «Интересно, сколько я выдержу пока упаду и замерзну, как камешек». Я хотел остановиться, но какая-то сила подталкивала меня в спину, заставляючи идти далее, и все далее.
Вдруг порыв ветра мощного сорвал целую шапку снега с обочины и метнул ее мне в лицо. Ослепленный и смерзшийся остановился я, повернулся по ветру, дабы оскрести лед, образовавшийся от снега, слез и соплей моих. Очистив глаза, я увидел перед собой бодренького старца. Он стоял спокойно и метель совершенно его не будоражила. Опирался он на посох с красною резьбой, на нем были одежды теплые мехом подбитые, а на голове была красная шапочка, как на голове судьи на торжище.
Мой дух затрепетал, и подумал я, что пришел час мой смертный, и за мной пришел судья спрашивать. Посмотрел на него я внимательнее, он стоял спокойно и ласково мне улыбался. Он был очень стар, его волосы были белее снега на них падающего, а лицо изрезано морщинами. Но глаза, меня поразили его глаза. Эго глаза были ясными, молодыми и озорными. Создавалось впечатление, что юноша взял и постарел на сто лет.
Мне стало интересно, как это я его не заметил, или шел он за мной, догоняючи.
– Уважаемый, прошу простить мою дерзость и невежество и представиться.
– Не стоит, – ответил старец, – я знаю, кто ты, а вот ты не знаешь, кто я. Зовут меня Иван Чай.
Я вежливо поклонился, высказывая уважение.
– Я явился тебе, так как видел, что дух твой в смятении. Ты потерял цель и путь. И я дам тебе не цель, но путь. Сбрось горести свои, а я постараюсь воспламенить твой дух, и он найдет свою цель. Не гоже, духу умирать раньше тела.
Рациональная часть меня, просто сошла с ума, я понял, что бред у меня от переохлаждения. Но в этот момент, когда я так подумал, Иван огрел меня по голове посохом. Приведя мои мысли в соответствие.
– Не отвлекайся на праздное. – Молвил он. – Задавай свои вопросы.
– Простите уважаемый, не мой ли бред беседа наша? Я последнее время долго один был оденешенек, может, двинулся умом от этого?
– Нет ничего плохого во встрече нашей и не бред это твой горячечный. Просто видишь ты мир, что бесплотен здесь.
– Ответь мне человек умудренный опытом. Что мне делать далее?
– Просто иди и найди работу, занятие себе по призванию. Ты не на столько туп, чтобы не найти себе пропитания. Потом найдешь жилье али пристанище. А потом найдешь друзей и найдешь единочаятелей. И помни всегда держи двери своей души открытыми. Да могут зайти гости нежеланные и наследить, но на то есть в доме метла. Ибо в закрытую дверь может не зайти друг. Да и сам ты протухнуть можешь.
Будь честным. Путь жизни это не прогулка вечером по берегу моря теплого. Это тропа горная. Это сбитые ноги и натертые плечи до крови. Это боль мышц и бессонные ночи в лесу, когда вокруг рыщут голодные тигры. Это спуски кубарем, это сбитые колени и локти, но это сладкий отдых у пахарей. Это честная работа для пропитания. Но честность к себе и другим, что встретятся, позволит пройти, этот путь, не оглядываясь. Не опасаясь нападения обиженных сзади и мучений твоей совести.
А бред это или нет, решать тебе. Бред в твоей душе, а я ей погонщик.
Человек это дом, а дух хозяин его. Когда дом стоит на берегу озера то, смотря в одни окна ты видишь воду, а смотря в другие видишь горы. Разве озеро пропадает, когда ты видишь гору? Вот так и душа – миры ты видишь разные, а душа твоя одна неприкаяна.
– Но зачем Вам я. Возможно, есть более достойные или более страждущие люди, чем путник пришлый. Может, им помощь нужна более?
Когда я произнес эти слова, глаза Ивана потускнели и наполнились болью. Он как бы сдулся, стал меньше. Будто тяжкий груз придавил его к земле.
– Я отвечу честно тебе, как путник путнику, хоть эти воспоминания и причинят мне боль. Ту, давно забытую.
––
Когда-то давно, я обуреваемый гордыней, что мог цитировать работы, учителя нашего, великого монаха старца Горного, по памяти и, сдав все возможные экзамены по литературе и математике, я решил нести просвещение северным варварам и стать в их среде великим учителем. Молодость, гордость и глупость. Я был глуп. Запомни – знание и мудрость вещи разные.
Собрав свою библиотеку, я погрузил ее на повозку. Погрузил домашнюю утварь. В общем, собрал более двадцати подвод. С женами и слугами. Мне тогда было тридцать лет и уже трое детей у меня подрастало. Я был богат и амбициозен.
Произведя все приготовления, я отправился в путь, не взирая, на роптание жен и слуг моих. Я видел цель. Встав перед близкими и слугами, я произнес речь и все воодушевленные моим красноречием тронулись в путь.
Я хотел уйти как можно дальше, чтобы быть одним единственным и неповторимым. Я хотел блистать. Я хотел быть отцом основателем.
На нашем пути вставали реки, пустоши, чащи, горы. Мы двигались на север все дальше и дальше. Постепенно мы начали терять людей и скот. В один момент, перед очередной горной грядой старшая жена с родственниками возроптала, и слуги поддержали их. И большая часть отряда отделилась и ушла на юг к дому.
Это было мое первое поражение.
Но я упрямо шел дальше к своей цели. И осталось у меня три повозки, в основном с моей библиотекой, и трое самых преданных слуг моих. Мы упорно преодолевали препятствия и расстояния.
И наконец, мы дошли до этого озера. Я тогда подумал, что мы дошли до далекого северного моря. Таким огромным показалось мне это озеро. И сказал я слугам, что мы прибыли. И цель наша рядом.
Это было мое второе поражение.
Отдохнувши и поохотившись ради пополнения припасов, я разослал слуг в разных направлениях, дабы они поискали город или деревню. Сам же остался присматривать за обозом и решил просушить библиотеку, так как дни стояли жаркие.
Прошло несколько дней, и прибыл первый посланец. Он сказал, что ехал два дня и достиг большой реки и не нашедши переправы вернулся, и что на своем пути он не встретил ни города ни деревни ни дороги, кроме троп звериных.
Потом вернулся другой слуга. Его рассказ ни чем не отличался.
Наконец вернулся третий слуга. Мы уже не чаяли его увидеть живым, так долго его не было. Третий мой слуга поведал нам, что скакал четыре дня и на исходе четвертого увидел вдали дымок, поскакал еще быстрее. И наконец, увидел большое стойбище.