Мишель заметно впечатлена.
– Ого, Мэйв. А ведь я только вчера вечером завела YouTube-канал, где буду говорить о косметике.
Все громко вздыхают, и я уже ощущаю, что тема карт Таро обещает быть очень популярной.
– Да ты что!
– Да! Посмотрите! Сейчас покажу!
Она достает телефон и открывает YouTube. И действительно: вот он, канал, с нулем подписчиков и серым кружком вместо фотографии, называется SweetShellFaces. Мишель сгорает от смущения, показывая нам его, и всячески пытается подчеркнуть странность карточного предсказания.
– Не волнуйся. Карты говорят, это хорошая идея.
– Правда?
– Точно. Посмотри на них!
Я объясняю, что королева жезлов говорит о творческом даре женщины, тройка кубков – о дружбе, а туз пентаклей о финансовом успехе.
С этого момента на всех переменах я только и делаю, что раскладываю Таро. Все считают, что это какая-то магия, что я экстрасенс, но как бы мне ни хотелось и самой верить в свой скрытый дар, я понимаю, что это не так. Просто нужно знать значения карт, и нужно хорошо знать этих девочек. Когда Беки Линч вытягивает тройку мечей, я понимаю, что боль этой карты относится к разводу ее родителей. Когда в раскладе для Нив всплывает карта «Смерть», все вскрикивают, но я знаю, что карта указывает на то, что недавно Нив пришлось расстаться с любимой лошадью, потому что ее семья переехала из дальнего захолустья в центр города.
– Джипси же не умрет, правда? – спрашивает она в слезах.
Все в классе приближаются к нам, заинтересованные разворачивающейся на их глазах драмой.
– Нет, – говорю я после долгой паузы, потому что общее настроение театральности передалось и мне. – Просто ты должна смириться с тем, что Джипси осталась в твоей прошлой жизни, а теперь начнется что-то новое.
За пару дней о том, что я гадаю на Таро, узнают все наши одногодки в школе. Однажды, когда я направляюсь в туалет, передо мной возникает Фиона Баттерсфилд и просит сделать расклад ей.
– Привет! – говорит она. – Это ты та самая гадалка?
– Э-ээ… Фиона… – бормочу я в замешательстве.
Фиона Баттерсфилд меня немного пугает. У нас только один общий урок, но она своего рода знаменитость среди наших сверстниц. Она одна из тех учениц, что посещает театральный кружок по субботам, и при этом ей удается делать это с достоинством. Причем она занимается там давно. Некоторые бывшие старшеклассницы уже поступили в колледж, но она до сих пор общается с ними и даже участвует в их пьесах.
– Тебя тоже зовут Фиона? – спрашивает она удивленно.
– Нет, это тебя зовут Фиона. Меня зовут Мейв.
– Я знаю, как меня зовут.
– Тебе что-то нужно или?…
– Я слышала, ты раскладываешь Таро.
– Э-мм… – снова запинаюсь я, размышляя, могу я или нет читать расклады тех, кого не знаю. – Ты хочешь, чтобы я тебе тоже погадала?
Она кивает.
– Да, на карьеру.
– Понятно. Ну ладно, можешь как-нибудь подойти на обеденной перемене.
– Нет, – говорит она, скрещивая руки так, как будто я предложила ей стащить с себя трусы. – Ты не должна раскладывать карты на публике. Разве не знаешь? Чтение карт – это частное занятие.
– Похоже, ты и сама больше меня знаешь.
– Моя тита читала карты в Маниле, – говорит она и, заметив удивление в моем взгляде, поясняет: – Моя тетя.
– А, ну да. А почему бы тебе не попросить ее?
– Потому что она посоветует заняться мне чем-то скучным. Вроде стать юристом или врачом.
– Понятно.
Звенит звонок, а мне по-прежнему хочется в туалет. Я забегаю в одну из кабинок и сажусь. Фиона ждет снаружи.
– Так что, договорились?
– Да! – кричу я громко, понимая, что она слышит все, что я делаю. – В Душегубке, на большой перемене.
– Я тебе позолочу руку!
На мгновение мне кажется, что я неправильно ее расслышала.
– Что?!
– Я тебе заплачу.
Во время обеда мы с Фионой спускаемся в Душегубку. У меня до сих пор ключ, который мне дала мисс Харрис, и мы садимся, скрестив ноги на полу. В темноте, в свете фонариков на телефонах, наши лица выглядят призрачными, похожими на лица каких-нибудь вампиров или вурдалаков.
Перетасовывая карты, я невольно с любопытством разглядываю ее. Раньше я даже представить себе не могла, что мы будем вот так сидеть вместе. Она неплохая девочка, но какая-то отстраненная. Не могу сказать, что осуждаю ее. Ее мать филиппинка, а сама она, как одна из небольшого количества «небелых» учениц, привлекает какое-то наверняка не очень приятное внимание к себе. В прошлом году, когда мы вернулись с летних каникул, одна ученица попросила Фиону подержать свою руку рядом с ее рукой, чтобы сравнить загар. Ее блестящие черные волосы часто хвалят, но почти всегда имея в виду, что это что-то неестественное. Как бы подразумевая: «Ну, это, наверное, потому, что ты ешь много рыбы».
Я передаю колоду Фионе, предлагая ей перетасовать и разделить карты. Она выбирает три из них. Пару секунд я ничего не говорю.
– Ты как… У тебя сейчас все нормально? – наконец спрашиваю я осторожно.
– В каком смысле?
– Карты говорят, что тебе, похоже, сейчас немного… печально.
– Я спрашивала тебя о своей карьере.
– Да, но…
Я взмахиваю рукой над картами. Пятерка кубков. Грусть, тревога, потеря. Тройка мечей. Сердечная рана. Девятка мечей. Беспокойство.
Губы ее дергаются. Насколько я помню, Фиона Баттерсфилд всегда выглядела бодрой и уверенной в себе. И как бы слишком возвышенной, чтобы снисходить до заурядных личностей.
– Похоже, тебя сейчас сильно беспокоит нечто, не связанное с твоей… э-мм, карьерой.
Она долго смотрит на карты, и у меня возникает чувство, что сейчас она передумает и уйдет.
– В общем, наверное, это по поводу одного парня, – наконец произносит она. – Старше меня.
– О, – говорю я, стараясь казаться уверенной. Типа как: «Ну да, конечно, у меня тоже полно знакомых парней старше меня».
– Ему двадцать.
– Ого.
– Мы познакомились в театре, – говорит она с некоторой торжественностью, которая меня почему-то немного раздражает.
Слово «театр» она произносит четко и по слогам: «те-а-тр».
– Он хочет, чтобы мы…
– Занялись сексом? – предполагаю я.
– Да, – отвечает она с облегчением.
– И вы…
– Я не знаю! – неожиданно взрывается она, нервно проводя рукой по волосам. – Но знаешь, мы же встречаемся уже три месяца. Вроде как бы и нормально.
– Ага, – тяну я, а про себя думаю: «Вот это уже не моя сфера».
Я же еще любительница-гадалка, а не профессиональный психотерапевт. Но я пытаюсь держаться на высоте.
– Ну, карты определенно кое-что хотят тебе сказать.
– Что именно?
Я беру девятку мечей.
– Это изображение женщины, плачущей в кровати при мысли о мужчине, который заставляет ее выяснять отношения.
Она смеется. Не поддельным легким смешком, а по-настоящему.
– Да ладно тебе. Не в самом же деле карта означает именно это.
– Просто скажи, что ты еще не готова.
Она надувает губы и снова глядит на карту.
– Честно говоря, я вряд ли когда-нибудь буду готова. Мне кажется, он меня не настолько уж и привлекает. Но он в театральной группе, и все они там старше…
Я на мгновение задумываюсь.
– Ну, ты можешь всегда сказать, что отношения отвлекают тебя от… от твоего призвания.
Она кивает, размышляя.
– Да, неплохая идея.
– Или ты можешь просто порвать с ним.
Она улыбается, глядя на пол.
– И это тоже неплохая идея.
В это мгновение раздается стук в дверь. Снаружи стоят две девочки-первогодки.
– Мы слышали, вы тут гадаете, – произносит более храбрая.
Не успеваю я ответить, как меня опережает Фиона:
– Два евро за десять минут.
И оборачивается с шаловливой улыбкой.
– Я позабочусь о заказах, если ты будешь обслуживать меня бесплатно. Идет?
– Идет, – неуверенно отвечаю я.
– Каждой звезде нужна своя гадалка.
Она пытается говорить это беззаботным тоном, но под внешней бравадой я различаю нечто, что могу уловить, только потому что сама такая. Фиона одинока. Каждой звезде нужна своя гадалка, а каждой девочке нужна подруга, с которой можно было бы поговорить по душам.
И так начинаются «Консультации Таро в Душегубке».
Тем же вечером я раскладываю карты на полу своей спальни. Я решаю проверить свои знания и удостовериться в том, что запомнила значения всех карт. Если мне предстоит устроить из этого бизнес, то я не должна попадать в неловкие ситуации, независимо от того, какие карты выпадут. Я указываю на них по очереди и произношу вслух значение, как будто выкрикивая магические заклинания.